Алиса Юридан - Диссонанс

Мы чувствуем, что Кара способна ещё многое рассказать о своём печальном опыте, но она не любит слишком заострять внимание на себе, поэтому и говорить больше не собирается. А вот Ян поговорить о себе и о своём творчестве очень даже не против.

Ян из тех людей, кто не только мастерски выражает свои мысли на бумаге, но и неплохо владеет этой способностью устно. Особенно, если речь идёт о ставшей столь близкой ему теме. Каждый раз мы хоть немного, но обсуждаем её, и сегодня первый шар выкатывается от Марка:

– Ты вот всё пишешь и пишешь свои рассказы. Ну а почему так медленно?

Вопрос этот способен вызвать негодование, мол, «вы, не пишущие, ничего не понимаете, и не вам судить, быстро это или медленно, и вообще, это очень хрупкий творческий процесс». Но Ян так никогда не скажет, и мы это знаем.

Ян улыбается и ныряет в свою любимую тему.

– Пишу я медленно, – говорит он, – потому что редко. Всё время что-то отвлекает, а когда не отвлекает – нет настроения-вдохновения. Но зато когда оно в какой-то момент возьмёт да и нахлынет, то остановиться будет уже сложно. Всё так быстро ускользает, не держится в голове, что я записываю в блокнот каждую деталь, каждое слово, которое может помочь вспомнить, если я не могу писать прямо сейчас. А если могу – то пишу, пишу, пишу, и не могу бросить, пока не закончу более-менее целостную сцену, отрывок, главу. Словом, то, что образовалось у меня в голове и настойчиво пытается вырваться и закрепиться в напечатанном тексте. По пути, конечно, обрастая мелкими подробностями, расширяясь и заполняя собой весь момент, который может длиться несколько часов. Нельзя остановиться, пока не почувствуешь, что можно. Это как раны, которые зашивают. Это всё равно что бросить не зашитую до конца рану, подумав «завтра дошью». Так ведь никуда не годится, верно? Завтра ведь может что-то произойти, и уже будет не до раны, и страшно подумать, что с ней случится. А если и дошьёшь завтра, то за ночь туда обязательно попадёт грязь, ещё что-нибудь, да и зашить ты можешь уже совершенно другими стежками, нежели теми, какими начинал зашивать вчера. Словом, ране в любом случае будет плохо. Как и не законченному отрывку. Это проверено.

– Ну обалдеть, – говорит Марк, а Кара смеётся.

– Кстати, у него в каждом рассказе кто-нибудь умирает, – говорит она. – Я читала.

– Ну что поделать, – разводит руками Ян. – Не то чтобы у меня бзик на убийства, но у меня бзик на убийства, – с полуулыбкой говорит он.

– Ну хорошо, – встреваю я, – а с чего вдруг роман?

– Я вообще-то ещё не закончил рассказы, но роман вдруг так чётко предстал передо мной, так легко начал писаться, так захватил меня, что рассказы пока отошли на второй план. Просто удивительно, как какая-то волна нежданно-негаданно нахлынула, остановить это уже нельзя, – обезоруживающе улыбается Ян. – Писательство – это вообще что-то очень откровенное. Что-то настоящее о самом человеке.

Вот с этим я согласна. Некоторые знакомые Яна запоем прочитывали его произведения сразу же, как они попадали к ним в руки, а некоторые – тянули многими месяцами. Вторых мне никак не понять – ведь произведение – это действительно настоящая правда о человеке, его суть, его настоящий внутренний мир. Не только тема – совсем даже не тема, но стиль, способность управлять фразами, диалоги, описания – всё это маленькие кусочки самого человека, именно те, которые никогда не узнать другим способом, и я правда не понимаю людей, которые сами себя лишают этой возможности. Ведь это не какой-то посторонний писатель, это Ян, их друг, их знакомый, тот, которого они словно бы знают! Ян давно перестал спрашивать, прочитали ли ту или иную его книгу, потому что ему надоело расстраиваться. Мне обидно за него, правда. Я не могу этого понять.

– Верно, – говорю я. Ян знает, что я его поддерживаю.

– Так и как там роман? Много написал? Вон Стивен Кинг не раз повторял, что любит отпускать сюжет, давая ему развиться в ту или иную концовку самому. А какой-то его знакомый писатель наоборот начинает с самой последней строчки, – говорит Марк.

– О, – Ян улыбается. – Да, я знаю. Сам я чаще всего пишу кусками, сценами, отрывками – что возникает в голове, то и пишу. У меня обычно сначала возникает конец, потом начало. И слава богу, потому что это каркас, который постепенно наполнится содержимым, подробностями, моментами, оттенками. Но главное – две основные точки уже есть. Не знаю, как можно писать, не решив, какой будет конец. Ну а наполнение… Иногда я понятия не имею, куда можно будет пристроить тот или иной кусок. Иногда – примерно знаю. Но так или иначе, а в конце всё складывается как нельзя удачнее. Одно за другим приходит осознание, где должен находиться тот или иной кусок. В конце всё оказывается мозаикой, в которой каждый кусочек постепенно находит своё место, и когда мозаика готова, готова и сама история.

– Круто, – говорит Марк. – Я тоже хочу так уметь.

– Прости, но, похоже, тебе не дано, – по-доброму смеётся Ян, и он прав. Марк вряд ли когда-то станет гением пера, он и сам это знает.

– Ну а если я всё же рискну попробовать составить тебе конкуренцию, есть какие-то важные вещи, которые я должен знать?

– Конечно. Первое – конкуренцию ты мне не составишь, – и тут уж смеётся Марк. – Но вообще, – продолжает Ян, – лично у меня есть как минимум три правила. Если ты пишешь и хочешь, чтобы написанное было действительно хорошим, мой тебе совет: не пренебрегай ими. Первое – всегда носи с собой что-то, чем можно записать, и что-то, куда можно записать. Телефон, на худой конец, тоже сойдёт. Всегда записывай то, что прояснилось в твоей голове, – сразу. Не ленись и не откладывай. Иначе потеряешь эту мысль, эту сцену, этот сюжетный поворот. Стопроцентно. Второе – всегда перечитывай днём то, что написал вечером и ночью. Уверяю, как минимум треть тебе захочется изменить. Вечером и ночью идёт какая-то особая волна творчества, попав в которую уже сложно остановиться и увидеть разницу между тем, что обязано быть написанным и тем, что может без этого обойтись. Третье – всегда перечитывай написанное через пару месяцев, когда тебя уже отпустило и процесс по сути давно закончен. Удивишься, сколь многое ты сможешь улучшить, когда твой разум немного отдохнёт от произведения.

– Тебе надо выпустить книгу советов «Если вы хотите стать писателем», – говорит Марк.

– Надо, – соглашается Ян. – Да только мне сначала самому надо им стать.

– В смысле? Ты что – не писатель?

– В своих глазах – конечно. В ваших и ещё нескольких читателей – тоже. Но этого мало.

Мы раздумываем над его словами, потом хором начинаем убеждать Яна, что всё сложится отлично, и мы ещё увидим его книги на полках самых престижных магазинов.