Андрей Акимов - Пристанище

Торчащий сзади из обломанного ствола сук сжимала мертвенно белесая рука, а на пологом краю древесного обломка прильнула чудом не погружающаяся под воду голова молодого парня. Ларри поначалу не сообразил, что и предпринять. Но, взяв себя в руки, он подтянул массивное бревно к мостку и несколько раз подтолкнул его, приблизив к берегу. Затем он вошел в воду в своих высоких резиновых сапогах и вытащил побледневшего недвижимого человека на землю, еле разжав его пальцы, сомкнувшиеся на маленьком древесном отростке. Старик уже не был так силен, как когда-то, и потому не потащил тело далеко от воды, а положил его прямо на скользком от размытой грязи краю суши. На парне была военная форма карбийцев, насколько старик мог разглядеть в условиях темноты и ливня. Хилсон пытался понять жив ли этот человек, или река принесла труп утопленника, как это порой случалось на его веку. Признаков жизни парень не подавал, но для мертвеца его хватка, которую еле разжал Ларри, была слишком сильной. Хилсон присел рядом с лежащим молодым человеком на корточки, взял его за запястье левой руки и, вздрогнув, отбросил конечность парня обратно на землю, когда тот внезапно закашлялся, изрыгая воду, и простонал что-то несвязное.

Ларри так резко дернулся от парня, что сел задом в грязь. Бормоча негодования, он снова поднялся на ноги и склонился над вновь потерявшим сознание молодым человеком. Внимательно осмотрев парня, он обнаружил, что левое плечо его было прострелено. Хилсон немного постоял в растерянности, а затем все же решился тащить парня домой. Благо, что в этот поздний час и ненастную погоду вряд ли кто-то сунет нос на улицу и заметит их. Вот только ловля была сорвана. Старик уныло посмотрел на оставленную в рогатине удочку и стоящие на мостке ведра. Ладно, рыба никуда не денется, а парня, возможно, еще удастся вытянуть из коварных лап смерти. Старик Хилсон ухватился поудобнее за ноги распластавшегося молодого человека и, кряхтя и надрывно кашляя, поволок по узкой грязевой тропинке, чуть прихрамывая на одну ногу.

Теплые лучи солнца, проникающие сквозь занавешенное окно, заставили Кристофера недовольно покрутить головой. Он никак не хотел раскрывать глаза. Ему было тепло и уютно, а постоянное недосыпание, наконец-то, мнилось возместить здоровым и непрерывным сном. Но по истечении нескольких минут после того, как сознание начало возвращаться к Крису, он был словно ошпарен внезапным прозрением и возникновением двух серьезных вопросов: что происходит, и где он находится? Открыв глаза и оглядевшись, он обнаружил, что лежит на узкой низкой койке, сделанной из досок, лежащих на поленьях, у стены под окном в маленьком неухоженном помещении, дверь в которое была закрыта. Деревянные стены не были ничем облицованы и создавали гнетущую атмосферу, слегка подсвечиваемую солнечными лучами, пробивающимися из-под двух серых тряпок, висящих на натянутой над окном леске. Кристофер взволнованно поднялся с лежанки. Однако, приняв сидячее положение, он тут же ощутил болевой приступ в раненном плече. Как жаль, что все, случившееся накануне, не было сном!

К счастью, боль больше не затуманивала рассудок, а просто напоминала о ранении, которое, к удивлению Криса, было неумело перевязано пожелтевшим бинтом. Кителя на нем не было, как и кофты, майки и теплых форменных штанов. Он был в одних подштанниках. Похоже было на то, что кто-то пытался ему помочь. И этот кто-то сумел это сделать. По крайней мере, Кристофер был жив и сейчас нуждался только в прояснении обстоятельств, ну и не отказался бы от теплой еды. Последнее желание родилось от коснувшегося его ноздрей запаха жареной рыбы, который проникал в его закрытую комнату. В помещении было прохладно, поэтому Крис завернулся в тонкое одеяло, которым был накрыт. Парень поднялся на ноги и осторожно, стараясь не шуметь, подошел к закрытой двери. Он потрогал ее и обнаружил, что она не заперта и легко открывается наружу. Крис толкнул створку, и его взору предстало помещение, по размерам значительно превосходящее предыдущее, служащее хозяевам, по всей видимости, кладовой. Всюду неаккуратно были расставлены коробки и бочки, а наваленные на них мелкие бытовые, уже вряд ли пригодные для использования вещи образовывали нагромождения, не разваливающиеся лишь каким-то чудом. Казалось, что, если неосторожно дыхнуть, эти причудливые пирамиды хлама расползутся, заполнив океаном рухляди всю комнату.

Кристофер осторожно протиснулся по неширокому проходу сквозь нагромождения вещей и добрался до следующей двери. За ней было просторное помещение, затронутое людской заботой. В комнате по левую сторону от вошедшего Криса было три больших окна с растворенными снаружи дома ставнями. Помещение было очень светлым еще и за счет бледно голубой окраски стен. Вдоль стены напротив окон стоял ветхий диван и кресло одинакового выцветшего зеленоватого цвета. На полу посередине комнаты лежали неровно относительно друг друга две ковровые дорожки, оставляющие вдоль стены с окнами и под диваном с креслом голые неокрашенные полы. У стены, расположенной напротив двери, из которой вышел парень, находился самодельный деревянный комод с полукруглым зеркалом, на котором стояла масляная лампа, маленький ковш, пустой бокал и маленькие часы, которые не тикали. При виде такого комода Крису сразу подумалось, что дом принадлежит женщине. Дверь в следующую комнату была за креслом, почти в углу напротив последнего окна. Кристофера почему-то не одолевало волнение, и не терзали недобрые опасения. Ему казалось разумной мысль о том, что, если бы хозяева дома хотели причинить ему вред, сделали бы это давным-давно, пока он был без сознания, и уж никак не стали бы перевязывать его рану.

Этим жалостливым хозяином, вопреки догадкам Кристофера, оказался пожилой мужчина, стоящий у почерневшей жаровни в следующем небольшом помещении, которое служило, и кухней, и прихожей одновременно. Чугунная жаровня стояла на небольшой каменной печке. Дым уходил в распахнутую дверь и в специально сооруженную вытяжку пирамидальной формы, которая углублялась в потолок и выходила неширокой металлической трубой на крышу рядом с каменной трубой глиняной печи. При всем этом концентрированный плотный запах, и вязкая дымчатая пелена стояли во всем доме. Старик повернулся к вышедшему из зала парню и спокойно продолжил вытирать со стола, стоящего у маленького оконца, выходящего во двор. Редкие седые волосы росли по бокам головы пожилого человека, оставляя пустовать макушку. Заросшее неровной, но не длинной белой бородой лицо, как показалось Крису, обладало чертами, которые выдавали его добродушие, скрываемое под маской напускной суровости.