Денис Гербер - Бешеный ангел. Два тела Раймонда Луллия

И Раймонд Луллий рассказал королю историю, случившуюся в сентябре 1219 года во время вторжения христиан в Египет.

Два человека, укутанные в сутаны из грубого сукна и опоясанные простыми верёвками, вышли из лагеря крестоносцев под Дамиеттой и по египетским пескам двинулись в ту сторону, где располагалась ставка султана. Это были святой Франциск и брат Иллюминат. Время для своего похода они выбрали, пожалуй, самое неподходящее: очередной крестовый поход нарушил все договорённости между мусульманами и христианами, а султан приказал лишать головы всякого, кто посмеет осенить себя крестом.

Можно представить себе удивление дозорных, когда два человека, невероятно похожие на назареев, приблизились к ним и сами смиренно признались: «Мы – христиане». Такая неслыханная наглость сопровождалась ещё более дерзким прошением: отвести их к самому аль-Камилю, столь бесцеремонному в расправе над неверными. Возможно, их приняли за вероотступников, желающих принять ислам, или за предателей, жаждущих сообщить ценные сведения за награду, а может быть, сарацины поразились их бесстрашием, граничащим с безумием. Так или иначе, монахов хорошенько побили и доставили к султану. Оказавшись во дворце, Франциск с Иллюминатом не стали терять времени даром и бойко принялись проповедовать. Аль-Камиль был поражён не меньше остальных. Сначала с удивлением, а после с любопытством он внимал речам нищенствующих монахов, которые излагали евангельское учение так пылко и увлекательно, что от его ненависти вскоре не осталось и следа. В течение трёх дней продолжалась эта проповедь, а снаружи, за тройным кольцом крепостных стен Дамиетты уже шумела битва – сарацины отбивали яростные атаки крестоносцев. Христиане напирали на султана всеми возможными способами: там, за окном, прокладывали дорогу мечами, а здесь, внутри, давили красноречивыми аргументами. Но если нападение вооружённых рыцарей удалось успешно отбить, то с проповедью дела обстояли не так однозначно: султан вынужден был прервать францисканцев, опасаясь, как бы некоторые его подданные (а возможно, и он сам) не вздумали принять христианскую веру. Напоследок святой Франциск решил усилить триумф и предложил своему мусульманскому оппоненту Фахру-аль-Дин-Фанизи вместе взойти на огонь, чтобы таким образом доказать истинность своей веры. Однако султан выступил категорически против такого эксперимента: «Не следует искушать Господа», – заявил он, словно истинный католик.

Эта история, произошедшая во времена страшных гонений на христиан, доказывала превосходство истинного знания над силой оружия. Христианство, излагаемое устами францисканцев, оказалось сильнее той веры, что несли крестоносцы на остриях своих копий.

Король выслушал рассказ с неподдельным интересом, как нравоучительное моралите.

– Обращение язычников – не это ли наша главная цель?! – воскликнул он, когда Луллий закончил. – Клянусь Святым распятием: такой поход не только спасёт наши души, но и сохранит наши бренные жизни! К чему лишнее кровопролитие, когда Иисус завещал нам любить своих врагов? Однако армия нам всё же понадобится, не так ли?

– Только для того, чтобы защитить наших миссионеров от расправы. Ведь пятерым сподвижникам святого Франциска повезло меньше. Можно порадоваться только тому, что они скончались как мученики, распространяя истинную веру! Вооружённое вторжение, я считаю, необходимо лишь для того, чтобы заключить перемирие на выгодных нам условиях: безопасности паломников, возведения храмов и беспрепятственного распространения христианства. Если всё сделать правильно, то сарацины с удовольствием спрячут мечи в ножны.

– И где именно должно произойти такое вторжение?

– Северная Африка, – не задумываясь, сказал учёный. – Но прежде необходимо создать наши базы на Мальте и Родосе.

– Я вижу, что вы немало поразмышляли над этим.

Эдуард широко улыбнулся, довольный тем, что взаимопонимание наконец-то достигнуто. Однако лицо его быстро помрачнело.

– Вы заметили, доктор, что до сих пор я вёл беседу предельно откровенно? Так буду откровенен до конца. Признаюсь, что наша главная загвоздка в этом вопросе – снова деньги. Я не могу в полной мере распоряжаться государственными средствами, ибо с некоторых пор вынужден был передать основные права парламенту. Так что даже владея королевской печатью, я не смогу набрать нужную сумму. Жалованье рыцарям и солдатам, изготовление оружия и аренда кораблей в Генуе – на всё на это необходимо искать дополнительные деньги, и эти суммы огромны! Как вам известно, у папы имелся специальный фонд для крестовых походов, но он наверняка откажет в субсидии. Его святейшество можно понять – ведь он много вложил в борьбу с мятежными шотландцами, а их так и не наказали за святотатство. К тому же один недавний инцидент испортил наши взаимоотношения. Знаете ли, два папских легата, что прибыли к нам, оказались в руках разбойников, которые раздели их до нитки и абсолютно голыми отпустили. Большой позор! Думаю, единственное, на что после такого можно рассчитывать, – это временная передача десятины в наше распоряжение.

– Полагаю, что мог бы договориться об этом с папой.

– Прекрасно! Только, боюсь, это не исправит положения, – с досадой заметил король. – Если уж мы собираемся идти на скорейшее перемирие с сарацинами, то и прибыль от этой компании будет минимальной. Я слышал, что вы, доктор, обладаете великим знанием. В ваших руках столь чудесные тайны, что могущество Соломонова перстня даже не сравнится с ними.

– Какие знания вы имеете в виду?

– Я говорю про вашу способность превращать свинец в золото.

Луллий ничего не ответил, лишь посмотрел на монарха с некоторым недоумением. В какой-то момент Эдуарду показалось, что учёный вот-вот рассмеётся ему прямо в лицо.

– Аббат Верне писал, будто видел собственными глазами, как вы произвели на свет целый слиток!

Учёный глянул в сторону выхода – на дверь, за которой не так давно скрылся его спутник.

– То, что видел аббат, – не совсем золото, – медленно проговорил он.

– Так это была шутка? – испугался король.

– Нет, ваше величество. То, что я показывал аббату, не было металлом. Это – золото в том состоянии, которое неподвластно человеческим рукам. Его нельзя хранить и уж тем более чеканить из него монеты.

Эдуард похолодел. Он не совсем понял, что имел в виду алхимик, но ясно осознал, как вся их безумная затея рассыпается на глазах, даже не успев начаться. Не зная, что сказать дальше, он пожалел об отсутствии красноречивого Хьюго Диспенсера.

– Но вы же можете придать этому золоту нужное нам состояние? – собравшись, спросил он.

– Возможно, но для этого потребуется дополнительная работа.