Александр Казимиров - Бульварное чтиво. Повести и рассказы

– Да будет тебе, – успокаивала она Силантия, – Лиля Брик с двумя мужиками крутилась и ничего аморального в этом не находила! Представь, что Володя не Меринов, а Маяковский! Ты же не против того, чтобы спать с любовницей поэта?! – Клеопатра игриво толкнула приунывшего мужа в бок.

Силантий покаялся, что отпускал жену в избу-читальню. До него дошло, какую угрозу в себе таит просвещение. С тех пор в доме Зыряновых балом правила любовь. Семейные отношения настолько запутались, что стало непонятно, кто является хозяином, кто – квартирантом. Меринов без утайки сожительствовал с Клеопатрой. Силантий вынужденно перебрался в сени. Обнаглевший до неприличия красноармеец распоряжался хозяйством на свое усмотрение, чем приумножал в законном супруге ненависть. В гости Зыряновы ходить перестали, да и к себе никого не пускали, ссылаясь на нужду и хвори. По ночам Меринов выходил на променад. Опасаясь, как бы он не ускакал налево, Клеопатра гуляла с ним. Иногда компанию им составлял пьяный Силантий.

Клеопатра скинула башмаки. Ее поразила нездоровая тишина в доме. Допрос мужа, куда делся Меринов, не прояснил ситуацию.

– Гон у него сейчас, вот и убежал кобыл обхаживать! Приелась ты ему, разнообразия захотел. А может, цыгане увели! Когда я пришел, его уже не было. Даже записки не оставил, паразит! – Силантий ловко изобразил негодование.

Убитая горем женщина притихла на сундуке. Вспоминая яркие эпизоды из жизни с красноармейцем Мериновым, она роняла из глаз крупные слезинки. Утром на улице запиликала гармошка. Послышались веселые песнопения. Клеопатра выбежала из дома и увидела подвыпивших жителей соседнего села.

– С праздником, хозяюшка! Сабантуй у нас! – пояснили татары, наливая в кружку самогон. – Выпей с нами и мужа своего позови. Хороший он у тебя человек, не жадный!

Клеопатра одним махом опустошила стакан и закусила куском ярко-красного мяса.

– Что за мясо? Ни на свинину, ни на говядину не похоже. – Она облизнула жирные пальцы.

– Коняшка это! Нам ее уже освежеванную Силантий продал!

– Володенька! – охнула баба и схватилась за живот.

– Что скажете, товарищ министр? Когда универсальный боец покажет свои недюжинные способности? – осведомился глава государства и бросил взгляд на побледневшего маршала.

– Единственный экземпляр воспользовался феноменальными способностями, перемахнул через ограду и скрылся в неизвестном направлении. Работники внутренних органов ведут его поиски.

Выдержав паузу и не слыша разноса, он продолжил:

– Меня озарила славная идея. Зачем нам кентавр? Думаю, что эффективность кавалерии не соответствует современным требованиям боевого искусства. Попробуем скрестить человека с кротом! Представляете, как запаникует враг, когда перед его носом из-под земли появятся наши гвардейцы?!

– Представляю, у меня хорошее воображение. Еще я представляю, как за провал секретной операции, имеющей отношение к обороноспособности страны, вы сядете лет на десять-пятнадцать.

Минул год с того дня, как татары сожрали любовника Клеопатры. Силантий копошился на огороде, его рехнувшаяся супруга сидела на завалинке. Она подурнела и выглядела инфантильной старухой с запутавшимся в редких волосах костяным гребешком. Гофрированное лицо с перекошенным ртом походило на резиновую маску. Равнодушно наблюдая за мужем, Клеопатра достала из выреза платья лепешку груди с растекшимся как сургучная печать соском. Запихала ее в рот голосящего младенца и стала его укачивать.

– Но от тайги до британских морей Красная армия всех сильней, – колыбельная прерывалась зевотой, Клеопатра засыпала.

Земля на грядке пришла в движение и вскрылась подобно нарыву. Из норы на Зырянова смотрело нечто устрашающее.

– Слышишь, дядя, до Германии далеко? Кажется, я сбился с маршрута! – Существо перевело внимание на Клеопатру. – Экий у тебя бутуз розовощекий, хозяюшка!

Комплимент вызвал у жены Силантия смех, похожий на трель сверчка. Глаза ее вспыхнули, в помутившемся сознании проскакал образ Володи Меринова.

– Ты кто? – Силантий прикрыл руками намокшую мотню.

– Рядовой Кротов. У тебя перекусить не найдется?

Колхозник утратил над собой контроль и вилами заколол универсального солдата.

Давно скончались старики Зыряновы. Их сын, зачатый то ли от Силантия, то ли от разухабистого Володи Меринова, не испытывал тяги к сельскому хозяйству и перебрался в город.

Новый, високосный год в провинциальной, далекой от сенсаций и потрясений Самаре начался не совсем обычно. Дело в том, что в ночь на Крещение в Безымянном переулке произошло событие, породившее много всевозможных слухов и домыслов.

Из подъезда многоквартирного дома вышел босой гражданин в семейных трусах. Он нес ведро, до краев наполненное водой. Как выяснилось позже, гражданином этим был некто Зырянов Гаврила Силантьевич. Он брел по снежному насту, не проваливаясь, точно Спаситель – по морской глади.

Вьюжило. Колючие снежинки атаковали нагое тело, забивались в уши, норовили выколоть глаза. Порывы ветра раскачивали фонарь, отчего тот стонал, как умирающий грешник. Свет под ним метался из стороны в сторону.

Зырянов остановился около воткнутой в сугроб елки с пожелтевшей осыпающейся хвоей. Поставил ведро и потер руки, будто собирался обстряпать какое-то дельце. Его прямоугольная фигура с острыми плечами напоминала бурку джигита; организм дышал богатырским здоровьем, о котором невозможно было догадаться ни с первого, ни со второго раза. Зырянов выдохнул и окатил себя водой. Фонарь моргнул, саркастически скрипнул и погас.

Ранним воскресным утром физкультурник из соседнего дома решил сделать зарядку на свежем воздухе. Накинув легкую курточку, он выскочил во двор. Высоко задирая колени, приверженец здорового образа жизни хлопал по ним похожими на сковородки ладонями.

– Раз, два! Раз, два! – на ходу выкрикивал он.

Предрассветные сумерки преподнесли его взору любопытное зрелище: среди сугробов, недалеко от помойки, стоял обледенелый человек. Рядом с ним валялось пустое ведро – орудие суицида. Физкультурник обмер, но все же собрался с духом и приблизился к околевшему телу. Еле различимые струйки пара вырывались из посиневшего носа.

– Живучий, паразит! – Физкультурник сдернул с себя кепку и натянул ее на голову самоубийцы. – Грейся, я мигом!

Увязая в снегу, он бросился к дому. Вскоре из подъезда выскочили женщины, руководимые им. Каждая тащила по два чайника. Бабы окружили застывшего гражданина и стали поливать горячей водой. Будто издеваясь над их усилиями, лед не таял, а становился толще. Бабы уже собрались бежать за новой порцией кипятка, как из пустого ведра, на которое никто не обращал внимания, послышался сиплый голос: