Энн Райс - Кровавый гимн

Я приподнял ее над ложем из цветов. Сосуд с моей кровью. Лепестки осыпались на кровать. С губ чуть слышно срывались строчки стихов: «… Или была созданием, рожденным в стихии вод…» [6] Шекспир У . Гамлет. Акт IV, сцена 7. Перевод М. Лозинского. Я прижал ее к себе. Я хотел вернуть свою кровь. Я хотел ее.

– Маленькая ведьма, – прошипел я ей на ухо. – Ты думаешь, что знаешь все, на что я способен?

Я крепко прижал ее к себе. И услышал ее тихий мелодичный смех.

– Продолжай, покажи мне! – сказала она. – Я не умираю.

Квинн испугался. Он обнял Мону и коснулся моих рук, пытаясь заключить в объятия нас обоих. Жест был удивительно нежным. Я любил Квинна. Ну и что? Она была моей.

Я прокусил кожу на ее шее.

– Я собираюсь забрать тебя, малышка! – прошептал я. – Тебя ждет большое будущее!

Сердце учащенно забилось у нее в груди. Она все еще на грани. Я вонзил зубы глубже и почувствовал, как она застыла в моих руках. Восхитительный паралич. Я медленно всасывал ее кровь, соленую, смешанную с моей. Я познавал ее: прекрасное дитя, нимфетка, школьница-проказница, из тех, кто все хватает на лету, с задатками гения, ухаживающая за спившимися родителями, ее веснушки и улыбка, ее жизнь – веселая, шумная, наполненная играми и шутками. Этой вечной мечтательнице не усидеть за клавиатурой компьютера, а в будущем предстоит унаследовать миллиарды Мэйфейров, она похоронила родителей – связанные с ними проблемы и волнения остались позади. У нее было столько мужчин, что не сосчитать. Потом беременность – наконец я вижу это! Жуткие роды, младенец-монстр. Подумать только! Девочка! Морриган! «Ходячий младенец» – это слова Долли-Джин. Кто эти люди? Что ты мне показываешь? «Ты думаешь – вы единственные монстры в моей жизни?» Морриган, дитя-монстр, ушла навсегда. Что это за мутант, который при рождении превращается в половозрелую женщину и просит твоего молока? Талтос! Морриган исчезла, ее забрали, но она полностью разрушила здоровье Моны, обрекла ее на медленное умирание. Необходимо найти Морриган. Изумруд на шее у Моны, стоит взглянуть на этот изумруд! Мона привязана к Квинну, она очень любит его. Надо рассказать Квинну… Нет. Слова Офелии придают ей силы, поддерживают сердцебиение, дыхание… Как медленно приближается смерть! Разве ты не понимаешь, что это такое? Я понимаю, понимаю! Не останавливайся! Не отпускай меня! Кто пытается забрать тебя у меня? Я знаю этого призрака! Дядя Джулиен!

Он надвигается на меня. Злобный призрак! Он возник в моих видениях! Был ли он в спальне Квинна? Высокий седой мужчина бросается на меня, он пытается вырвать ее из моих рук! Кто ты такой, черт возьми? Я отталкиваю его, он с невероятной скоростью летит назад и превращается в крохотную точку. Будь ты проклят! Отпусти ее!

Мы лежим в будуаре из цветов – я и она – и сжимаем друг друга в объятиях. Но через мгновение он опять приближается. Дядя Джулиен! В отчаянии я отстраняюсь от нее, еще раз рву зубами запястье и неловко тычу рукой ей в губы, разбрызгивая вокруг кровь. Я ничего не вижу и лишь чувствую ее жесткое, негнущееся тело.

«Дядя Джулиен, убирайся прочь!»

Она пьет не отрываясь. Лицо дяди Джулиена искажено от злости. Он постепенно теряет очертания и в конце концов исчезает.

– Он ушел! – прошептал я. – Дядя Джулиен ушел!

Услышал ли меня Квинн?

– Квинн, прогони его!

Делясь с ней своей жизнью, я впал в экстаз и едва не потерял сознание.

«Смотри, все перед тобой, загляни в опустошенное нутро, иди дальше и ни о чем не жалей».

Она пьет кровь из моего запястья, ее тело набирает силу, конечности становятся крепче, пальцы впиваются в мою руку.

«Продолжай, вцепись зубами в мою душу, сделай это, теперь парализован я, мне не вырваться, жестокая девчонка, не останавливайся».

Я утратил ощущение реальности и с трудом понимал, где нахожусь, но позволял ей и дальше пить мою кровь, а потом уткнулся лицом в ее шею, открыл рот, но… Не осталось сил, чтобы…

Наши души постепенно закрывались друг от друга, мысленная связь между Создателем и его творением исчезала, что означало завершение ее перерождения. Мы потеряли способность читать мысли друг друга.

«Выпей меня до дна, красавица. Теперь ты сама по себе».

Мои глаза закрыты. Я сплю и вижу дядю Джулиена. Он плачет. Ах, какая грустная картина! Дядя Джулиен в царстве теней. Он стоит, закрыв лицо руками, и плачет. Что бы это значило? Олицетворение мук совести? Не смешите меня!

Олицетворение растворяется в воздухе. Она пьет и пьет. А я остался один и грежу… Самоубийство в ванне, кровь льется из вскрытых вен… Я вижу сон…

Вижу совершенного вампира, с душой, не похожей ни на какую другую. Это бесстрашное создание никогда не оглядывается назад, оно навеки избавилась от боли и готово искренне восхищаться всем и вся. Я вижу перед собой выпускницу школы страданий.

Призрак вернулся. Высокий и злобный.

«Дядя Джулиен, ты согласен быть моим небесным псом? Что тебе здесь надо? – Он стоит, сложив на груди руки, и молчит. – Ты хоть понимаешь, с чем ты столкнулся? Мой совершенный вампир не видит тебя. Убирайся прочь! Ты всего лишь сон. Призрак. У меня нет времени на тебя. Извини, дядя Джулиен, она уже создана. Ты проиграл».

Наконец она оторвалась от меня. Отпустила меня на свободу. И я поплыл куда-то, а когда я открыл глаза, Мона и Квинн стояли бок о бок и смотрели на меня сверху вниз.

Я лежал среди цветов. Розы действительно были без шипов. Время остановилось. Отдаленный шум суеты в доме меня не беспокоил.

Перерождение завершилось. Она стала вампиром моей мечты. Самим совершенством. Поэтика Офелии потеряла свою актуальность. Она безупречна, настоящая жемчужина. Свершившееся чудо лишило Мону дара речи. Ее беспокоило только одно: что произошло со мной? Так же как давным-давно другое мое творение, над которым я совершил Обряд Тьмы с той же яростью и неистовством и с той же опасностью для себя. Но знайте, что для Лестата опасность – временное явление, не стоящее внимания. Вы только взгляните на нее!

Так вот каково оно, прекрасное создание, в которое столь безнадежно влюбился Квинн! Принцесса Мона из клана Мэйфейр. Темная Кровь наполнила ее до отказа, проникла в каждую ее клетку, и теперь овальное лицо освещала улыбка, на круглых щеках появились ямочки, глаза стали ясными, не замутненными болью. О, эти бездонные зеленые глаза!

Естественно, ее ошеломила острота зрения, подаренная Темной Кровью, но более всего поразила вампирская сила, которую она ощущала всем своим существом.

Однако энергичная и крепкая, как прежде, она твердо стояла на ногах и пристально смотрела на меня. Больничный халат стал ей мал и плотно обтягивал здоровое, соблазнительное тело.

Я стряхнул с себя лепестки роз и встал на ноги. Голова еще кружилась, но я быстро приходил в себя. Сознание пока оставалось несколько замутненным – впрочем, ощущение было даже приятным. Чуть размытые очертания предметов, неяркий свет, теплая спальня… Моя любовь к Моне и Квинну вспыхнула с новой силой, и я вдруг отчетливо осознал, что нам предстоит быть вместе очень долгое время. Только нам троим.