Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

– Не мое дело? – Эхом подхватила ее слова Карла. Ее лицо стало белым, как пергамент. – Не мое дело? То, что ты вытворяешь под моей крышей, не мое дело? Ах ты, маленькая сука!..

Она отвесила Франни пощечину, и голова девушки от сильного удара дернулась назад. Но Франни не сдвинулась с места, ненавидящими глазами глядя на мать.

– И это за то, что мы отдали тебя в хорошую школу? После того, как ты выйдешь за него замуж…

– Я не собираюсь выходить за него замуж.

Карла изумленно уставилась на дочь:

– О чем ты говоришь? Об аборте? Ты в своем уме?

– Я собираюсь родить ребенка. Мне придется взять для этого академический отпуск, но к следующей весне я снова продолжу учебу.

– Продолжать учебу? На чьи, интересно, деньги? На мои? Напрасно надеешься! Современные девушки, вроде тебя, не должны ждать поддержки от родителей.

– Поддержка мне, конечно, нужна, – тихо сказала Франни. – Деньги… или мне придется начать зарабатывать самой.

– Ни стыда, ни совести! Думает только о себе! – заорала Карла. – Боже, что ты только вытворяешь со своим отцом и мной! Это разобьет сердце твоего отца и…

– Пока оно еще не разбито, мое сердце, – послышался спокойный голос, и Питер Голдсмит вошел на веранду.

– Что ты здесь делаешь? – гневно поинтересовалась Карла. – Мне казалось, что после обеда ты обычно работаешь!

– Я отпросился, – ответил Питер. – Фран уже все рассказала мне, Карла. Скоро мы с тобой станем дедушкой и бабушкой.

– Бабушкой! – фыркнула она. – Ну, конечно! Она рассказала тебе обо всем первому, и ты скрыл это от меня. Ладно. Лучшего я от тебя и не ждала, Питер. А сейчас выйди и закрой за собой дверь. Мы хотим поговорить. – И она вдруг улыбнулась Франни: – У нас есть свои маленькие тайны.

Питер, вместо того чтобы выйти, подошел к столу и сел в кресло.

– Питер, предоставь это мне.

– В прошлом я предоставлял тебе слишком многое. Сейчас другие времена, Карла.

– Это не твоя территория.

Он медленно ответил:

– Моя.

– Папочка…

Карла резко обернулась к Франни, и девушка испугалась, увидев ее побелевшее лицо с красными пятнами на щеках.

– Не смей разговаривать с ним! Он – не тот человек, который может поддержать тебя! Хотя, конечно, он всегда защищал тебя и поддерживал твои самые бредовые идеи!

– Перестань, Карла…

– Пошел вон!

– Нет. Ты…

– Пошел вон из моего дома!

И она бросилась на мужа. Какое-то время Питер пытался ее сдерживать, но она яростно вцепилась в него и все время кричала:

– Вон! Вон! Пошел вон! Скотина, я ненавижу тебя! ПОШЕЛ ВОН! ВОН!

И тогда он ударил ее.

Раздался глухой звук, и Карла отлетела в сторону. Она упала на колени и умолкла от неожиданности и боли.

– Нет, о, нет! – умоляющим голосом прошептала Франни.

Карла прижала руку к груди и уставилась на мужа.

– Ты заслужила это за последние десять лет, – заметил Питер. Его голос звучал удивительно спокойно. – Я всегда говорил тебе, что этого делать нельзя. Нельзя бить женщин. Но когда человек – мужчина или женщина – становится собакой и начинает кусаться, необходимо ударом вернуть этого человека к действительности. Мне жаль, Карла, что я не сделал этого раньше. Тогда сегодня кое-что могло бы быть по-другому.

– Папа…

– Заткнись, Франни, – приказал Питер, и она умолкла.

– Ты сказала, что наша дочь – эгоистка, – все еще глядя прямо в глаза жены, сказал Питер. – Это ты – эгоистка. Ты совершенно прекратила интересоваться Франни, когда умер Фред. Тогда ты решила не растрачиваться и жить для себя. Именно так ты и жила в последнее время. Ты помнила о покойных членах семьи и напрочь забыла о живых. И когда твоя дочь пришла к тебе за помощью, я уверен, что первой твоей мыслью было: «Что скажут мои подруги по клубу?!» Нет, Карла, это ты – эгоистка.

Он нагнулся и помог жене подняться. Как во сне, она встала на ноги. Но выражение ее лица не изменилось – оно было, как и прежде, неуступчивое и гневное.

– Это я виноват, что упустил тебя. Я тоже был эгоистом. Но теперь я хочу сказать тебе, Карла, я – твой муж, и решать буду я. Если Франни понадобится где-то жить, она сможет жить здесь, как это было всегда. Если ей понадобятся деньги, я дам ей их, как давал и прежде. И если ей понадобится помощь в воспитании ребенка, она сможет получить ее здесь. И еще кое-что я хочу сказать тебе, Карла. Если Франни решит крестить младенца, это тоже произойдет в этом доме.

Губы Карлы задрожали, и она с трудом выдавила:

– Питер, твой собственный сын лежал в этом доме в гробу!

– Да. Вот почему я считаю, что именно здесь должно произойти крещение новой жизни, – сказал он. – В этом ребенке будет течь и кровь Фреда. Значит, Фред будет жить в нем, Карла. Ты хочешь выжить свою дочь из нашего дома. Что же у тебя тогда останется? Ничего, кроме твоей комнаты и мужа, ненавидящего тебя за то, что ты совершила. Если же Франни придется уйти, то вместе с ней уйду и я.

– Мне нужно подняться к себе и прилечь, – пробормотала Карла. – Я плохо себя чувствую.

– Я помогу тебе, мама, – вскочила со стула Франни.

– Не прикасайся ко мне! – завизжала Карла. – Оставайся со своим папашей! Похоже, вы с ним прекрасно отрепетировали весь этот спектакль! Скоро ты выживешь меня отсюда, Франни! Тебе ведь только это и нужно!

Она начала истерически смеяться. Она производила впечатление пьяной бабы. Питер попытался положить ей на плечо руку, но она сбросила ее и зашипела, как кошка.

Потом Карла нетвердым шагом принялась взбираться по лестнице в свою комнату. Оказавшись у двери, она бросила на мужа и дочь прощальный, преисполненный ненависти взгляд и захлопнула за собой дверь.

Франни и Питер обменялись взглядами.

– Это поможет, – тихо сказал Питер. – Она придет в себя.

– А если нет? – спросила Франни, медленно подходя к отцу. – Мне почему-то кажется, что нет.

– Неважно. Не нужно сейчас об этом думать.

– Мне лучше уйти. Она не хочет, чтобы я оставалась здесь.

– Ты останешься. Ведь на самом деле ей тоже нужно, чтобы ты осталась. – Он помолчал. – И мне ты очень нужна, Фран.

– Папочка, – сказала она и прижалась лицом к его груди. – Ох, папочка! Мне так стыдно…

– Тссс, – прошептал он и погладил ее по голове. – Тссс, Франни… Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Зажглась красная лампочка. Щелкнул замок. Дверь открылась. Вошедший в комнату человек не был одет в традиционный белый халат, хотя на шее у него болтался крошечный респиратор.

– Привет, мистер Редмен, – сказал он, пересекая комнату. Он протянул свою руку, и Стью, удивленный, все же пожал ее. – Я Дик Дейтц. Деннингер сказал, что вы не намерены вступать в игру, пока вам не объяснят ее правил.

Стью кивнул.

– Отлично. – Дейтц присел на краешек кровати. Это был невысокий загорелый мужчина; он напомнил Стью гнома из диснеевского мультфильма. – Итак, что же вы хотите знать?