Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

– Сперва объясните мне, почему вы вошли сюда без защитного костюма и белого халата.

– Потому что Джеральдо говорит, что вы не заразны. – Дейтц указал на морскую свинку, сидящую между оконными рамами. Свинка была в клетке. К ней неслышным шагом подошел Беррингер и с невозмутимым видом стал рядом.

– Джеральдо, да?

– Джеральдо последние три дня провел вместе с вами. Болезнь, поразившая ваших друзей, также легко поражает морских свинок. Если бы вы были инфицированы, Джеральдо сейчас был бы мертв.

– И все же вы не забыли о предосторожности, – Стью раздраженно указал на респиратор.

– Это, – с циничной усмешкой сказал Дейтц, – не входит в условия моего контракта.

– Чем я, по-вашему, болен?

Медленно, будто размышляя, Дейтц протянул:

– Черные волосы, голубые глаза, порождение сатаны… – Он пристально посмотрел на Стью. – Не смешно, да?

Стью ничего не ответил.

– Вам, наверное, хочется ударить меня?

– Не думаю, что это привело бы к чему-нибудь путному.

Дейтц вздохнул и потер переносицу.

– Послушайте, – сказал он. – Когда обстоятельства слишком серьезны, я начинаю шутить. Некоторые люди при этом курят или жуют жевательную резинку. Это способ держать себя в руках, вот и все. Не думаю, что мой выход – самый худший. Если же говорить о вашей предполагаемой болезни, то, исходя из исследований доктора Деннингера и его ассистентов, вы абсолютно здоровы.

Стью безразлично кивнул.

– Что с остальными?

– Прошу прощения, это изучается.

– Как заболел бедняга Кампион?

– Это тоже изучается.

– Я думаю, что он служил в армии. И где-то произошла авария. Подобно той, что произошла с овцами в Юте тридцать лет назад, только гораздо серьезнее.

– Мистер Редмен, я совершу должностное преступление, если мы с вами начнем играть в «горячо-холодно».

Стью задумчиво принялся рассматривать собственную ладонь.

– Вы должны радоваться, что мы не можем сказать вам больше, чем следует, – сказал Дейтц. – И вам это прекрасно известно, не так ли?

– Зная положение, мог бы лучше служить своей стране, – раздраженно бросил Стью.

– Нет. Это всецело задача Деннингера, – ответил Дейтц. – В общей иерархической системе мы с Деннингером – очень мелкие сошки, но Деннингер еще более мелкая сошка, чем я. Он только винтик, не более. Для вашей радости есть один весьма прагматичный момент. Вы тоже изучаетесь. Вы считаетесь исчезнувшим с лица земли. Если бы я мог рассказать вам больше, вы поняли бы, что для вашего же блага вам лучше исчезнуть навсегда.

Стью ничего не сказал. Он только вздрогнул.

– Но я пришел сюда не для того, чтобы лечить вас. Вы не хотите сотрудничать с нами, мистер Редмен. А нам нужна ваша помощь.

– Где находятся остальные люди, с которыми я приехал сюда?

Из внутреннего кармана Дейтц вынул листок бумаги.

– Виктор Палфрей, умер. Норманн Брют, Роберт Брют, умерли. Томас Ваннамейкер, умер. Ральф Ходжес, Берт Ходжес, Шерил Ходжес, умерли. Кристиан Ортега, умер. Энтони Леоминстер, умер.

Каждое имя взрывом отозвалось в голове Стью. Он прекрасно знал этих людей. Некоторые выросли у него на глазах, других он помнил с детства… Боже, он был знаком с Виком всю жизнь! Как мог Вик умереть? Но еще больше его поразила смерть семейства Ходжесов.

– Все они? – услышал он свой вопрос. – Вся семья Ральфа?

Дейтц сложил листок бумаги, потом вновь развернул его.

– Нет, осталась еще одна маленькая девочка. Ева. Четырех лет. Она жива.

– И как она себя чувствует?

– Прошу извинить меня, это изучается.

Гнев вскипел в Стью, и он схватил Дейтца за лацканы пиджака:

– Что же делают ваши люди? – закричал он. – Что делаете вы? Что, во имя Господа, делаете вы?

– Мистер Редмен…

– Что?! Что делают ваши люди?!

Дверь распахнулась. На пороге стояли три дюжих парня в защитных комбинезонах. Все они были в респираторах.

Дейтц гневно взглянул на них:

– Пошли вон отсюда!

Трое топтались на месте в нерешительности.

– Нам приказали…

– Вон отсюда! Это ваш приказ!

Они исчезли. Дейтц обессиленно сел на кровать. Его губы дрожали, а от ухоженной прически не осталось и следа. Он почти виновато смотрел на Стью.

– Послушайте меня, – начал он. – Я не виноват в том, что вы здесь. Не виноват ни Деннингер, ни медсестры, которые берут у вас анализы и меряют давление. Можно было бы считать виноватым Кампиона, но нельзя перекладывать на него всю вину. Он сбежал, но при сложившихся тогда обстоятельствах вы или я тоже сбежали бы. Ему позволила бежать техническая недоработка. Но такова ситуация. Все мы пытаемся действовать в соответствии с ситуацией. Можно ли считать нас виноватыми?

– А кто же виноват?!

– Никто, – сказал Дейтц и улыбнулся. – Или же виноватых так много, что всех невозможно пересчитать. Это несчастный случай. Это могло бы произойти когда угодно и в любом другом месте.

– Несчастный случай, – пробормотал Стью почти шепотом. – А остальные? Хап, и Хенк Кармишель, и Лила Брют? Их сын Люк? Монти Салливен?..

– Изучаются, – ответил Дейтц. – Хотите еще помучить меня? Если вам от этого лучше, то валяйте.

Стью ничего не сказал и только посмотрел на Дейтца таким взглядом, что тот перевел глаза на носки собственных ботинок.

– Они живы, – сказал он, – и в свое время вы с ними увидитесь.

– Что происходит в Арнетте?

– Она закрыта на карантин.

– Там кто-нибудь умер?

– Никто.

– Вы лжете.

– Жаль, если вам так кажется.

– Когда я смогу выбраться отсюда?

– Не знаю.

– Изучается? – язвительно спросил Стью.

– Нет, просто не знаю. Похоже, вы не заразились этой болезнью, и нам нужно узнать, почему так случилось. Тогда мы сможем отпустить вас.

– Я могу побриться? Я ужасно зарос.

Дейтц улыбнулся.

– Если вы позволите Деннингеру продолжать его тесты, я прикажу немедленно побрить вас.

– Я в состоянии удержать бритву в руке. Я делаю это сам с пятнадцатилетнего возраста.

Дейтц протестующе покачал головой:

– Боюсь, что это невозможно.

Стью раздраженно усмехнулся:

– Боитесь, что я перережу себе горло?

– Лучше назвать это…

Стью прервал его серией частых покашливаний. Он усилием воли вызвал их.

Эффект, произведенный на Дейтца, не поддавался описанию. Он вскочил с постели и бросился к входной двери, на ходу натягивая респиратор и стараясь ни к чему не прикасаться. У двери он достал из кармана ключ и быстрым движением вставил его снаружи в замочную скважину.

– Не бойтесь, – с приятной улыбкой сказал Стью. – Я пошутил.

Дейтц медленно повернулся к нему. Выражение его лица изменилось. Губы подрагивали от гнева, глаза метали искры.

– Вы – что?

– Пошутил, – повторил Стью. Улыбка сползла с его лица.

Дейтц сделал два неуверенных шажка к нему. Его губы разжались, сжались и вновь разжались.