Стивен Кинг - Ночные кошмары и фантастические видения (сборник)

Ты ничего не понимаешь, щенок , думал Шеридан, нащупывая шприц. Напрасно ты называешь меня плохим человеком, просто у меня серьезные неприятности .

Но тут рука – скорее птичья лапа, а не рука – вышибла боковое стекло и вырвала шприц из руки Шеридана вместе с двумя пальцами. А мгновение спустя Попси сорвал с петель всю дверцу. Шеридан увидел широченный плащ, черный снаружи, красный внутри, галстук, вернее, шейный платок, голубой, как и говорил мальчишка.

Попси выдернул Шеридана из кабины, его когти, разорвав рубашку и пиджак, глубоко вонзились в плечо. Зеленые глаза Попси вдруг налились кровью.

– Мы пришли в торговый центр, потому что мой внук попросил купить ему черепашек ниндзя, – прошипел Попси. Из его рта шел запах тухлого мяса. – Тех самых, что показывали по телевизору. Все дети хотят этих черепашек. Тебе следовало оставить его в покое. Тебе следовало оставить нас в покое.

Шеридана трясло. Он кричал от боли, и его трясло. Он услышал, как Попси ласково спросил мальчика, хочет ли тот пить. Мальчик ответил, что да, хочет, этот плохой человек сильно напугал его, и в горле у него совсем пересохло. А в следующее мгновение ноготь большого пальца вспорол шею Шеридана. Прежде чем навсегда погрузиться в темноту, он увидел мальчишку, который сложил ладони лодочкой, точно так же, как в детстве, в жаркий летний день он, Шеридан, складывал их, если хотел напиться из стоящей во дворе колонки, и Попси, поглаживающего ребенка по головке с любовью, свойственной только дедушкам.

В Новой Англии осенью, в ожидании снега, который выпадет только через четыре недели, меж крестовником и золотарником видны проплешины тощей почвы. Водопропускные решетки забиты опавшей листвой, небо серое, стебли кукурузы тянутся длинными рядами, словно солдаты, которые изобрели способ умереть стоя. От тыкв, наваленных у северных стен сараев, пахнет, как изо рта старухи. В это время нет тепла, но нет и холода, только воздух не стоит на месте, теребит голые поля под белесыми небесами, где птицы, выстроившись клином, летят на юг. Ветер поднимает столбы пыли с местных дорог, превращая их в танцующих дервишей, словно расческой приглаживает поля, заглядывает в машины-развалюхи, стоящие во дворах.

Дом Ньюолла у городской дороги номер три стоит над той частью Касл-Рока, которую называют Дуга. Сказать что-то хорошее о доме просто невозможно. Ощущение заброшенности только частично можно объяснить облупленными стенами. Лужайка перед домом кочковатая, заросшая сухой травой, которую скоро изогнет и выбелит утренний морозец. Тонкий дымок поднимается над магазином Брауни, расположенным у подножия холма. Когда-то Дуга играла важную роль в жизни Касл-Рока, но период этот остался в прошлом вместе с Корейской войной. На эстраде по другую сторону дороги от магазина Брауни двое мальчишек катают друг другу игрушечную пожарную машину. С бледными, усталыми лицами, лицами стариков, а не детей. Их руки рассекают воздух, отправляя пожарную машину по выверенному маршруту. Изредка поднимаются, чтобы вытереть бегущие из носа сопли.

В магазине председательствует Харли Маккиссик, полный, краснолицый, а старый Джон Клаттербак и Ленни Патридж сидят у печки, подняв ноги. Пол Корлисс облокотился на прилавок. В магазине стоят запахи далекого прошлого: салями, липкой бумаги от мух, кофе, табака, сладкой темно-коричневой кока-колы, перца, гвоздики и закрепляющего средства для волос «Оделла», которое видом напоминает сперму и превращает волосы в монолит. Засиженный мухами плакат, приглашающий на городской бал 1986 года, соседствует с другим, который сообщает о грядущем появлении Кена Корриво на ярмарке округа Касл, имевшей место быть в 1984 году. Свет и жара десяти прошедших лет отразились на этом плакате, и Кен Корриво, который уже пять лет как не поет и торгует «фордами» в Чемберлене, заметно поблек и выцвел. В глубине магазина стоит огромный холодильник, прибывший из Нью-Йорка в 1933 году, и в самых дальних углах ощущается запах кофейных зерен.

Старики наблюдают за играющими детьми и негромко переговариваются. Джон Клаттербак, чей внук Энди этой осенью пьет по-черному, говорит о городской свалке. Свалка эта, по его разумению, летом ужасно воняет. Никто с ним не спорит, все так, но тема эта никого не интересует. Лето закончилось, настала осень, а громадная печь, работающая на солярке, дает достаточно тепла. Термометр на прилавке показывает 82° [22] 82° по шкале Фаренгейта соответствуют 28° по Цельсию. . На лбу Клаттербака, аккурат над левой бровью, красуется здоровенная вмятина, результат автомобильной аварии в далеком 1963 году. Иногда маленькие дети просят разрешения потрогать вмятину. Старый Клат выиграл немало денег у туристов, приезжающих летом отдохнуть в этих местах, на пари, что во вмятине умещается содержимое небольшого стаканчика.

– Полсон, – срывается с губ Харли Маккиссика.

Старый «шевроле» останавливается рядом с колымагой Ленни Патриджа. По борту тянется надпись: «ГЭРИ ПОЛСОН, ПОКУПКА И ПРОДАЖА АНТИКВАРНОЙ МЕБЕЛИ». Под надписью – номер телефона. Гэри Полсон вылезает из кабины, старик в выцветших зеленых брюках. За собой он вытаскивает сучковатую трость, держась за дверцу до тех пор, пока трость не упрется в землю. На трость натянут белый пластмассовый набалдашник с велосипедного руля. На темном дереве он смотрится, как презерватив. Пока Полсон медленно шествует к двери магазина, трость, упираясь в землю, поднимает облачка пыли.

Дети на эстраде смотрят на Полсона, затем, следуя за его взглядом (похоже, со страхом), – на дом Ньюолла, застывший на вершине холма. И вновь начинают возиться с игрушечной пожарной машиной.

Джо Ньюолл приобрел собственность в Касл-Роке в 1904-м и оставался ее владельцем до 1929-го, но состояние нажил в соседнем промышленном городе Гейтс-Фоллз. Его отличали щуплая фигура, подвижное злое лицо и желтоватые белки глаз. Участок земли он купил на Дуге (Касл-Рок тогда процветал, спасибо деревообрабатывающему заводу и мебельной фабрике) у Первого национального банка Оксфорда. Банк получил землю от Фила Бадро по распоряжению шерифа округа Никерсона Кэмбелла о переходе заложенной недвижимости в собственность залогодержателя. Фил Бадро, которого соседи любили, но считали дурачком, уехал в Киттери и следующие двенадцать лет чинил мотоциклы и автомобили. А потом отправился во Францию воевать с гансами, выпал из самолета во время разведывательной миссии (так, во всяком случае, говорили) и погиб.

Участок Бадро пустовал долгие годы, а Джо Ньюолл в это время снимал дом в Гейтс-Фоллз и старался приумножить свое состояние. Он прославился тем, что держал рабочих в железной узде и сделал прибыльной прядильную фабрику, которая дышала на ладан, когда Джо приобрел ее в 1902 году буквально за гроши. Рабочие прозвали его Джо-Гонитель, потому что он увольнял любого, кто пропускал хотя бы одну смену. Никакие оправдания не принимались.