Стивен Кинг - Ночные кошмары и фантастические видения (сборник)

– Пусть воет. Это его право.

– Не нравится мне все это, – покачал головой чиновник. – Шестнадцать коров лежат на спинах, вскинув ноги. Я их отсюда вижу.

– И хорошо, – усмехнулся Джо. – Потому что ближе ты не подойдешь.

Чиновник округа швырнул ветеринарскую бумажку на землю и потоптался на ней сапогами. Посмотрел на Джо Ньюолла. Лицо его побагровело, а вены так набухли, что едва не лопались.

– Я должен посмотреть на этих коров. Не хочешь пускать меня в хлев – приволоки одну сюда.

– Нет.

– Напрасно ты ведешь себя так, словно тебе принадлежит весь мир, Ньюолл. Я могу получить ордер судьи.

– Давай поглядим, сможешь или нет.

Чиновник уехал. Джо проводил его взглядом. Недоумок, одетый в запачканный навозом комбинезон, все выл, привалившись к столбу с почтовым ящиком. Он провел у столба весь августовский день, воя во всю мощь легких, обратив монголоидное лицо к желтому небу. «Воет, как волк на луну», – заметил тогда молодой Гэри Полсон.

Окружного чиновника звали Клем Апшоу. Жил он в Сиройз-Хилл. Наверное, чуть успокоившись, он бы плюнул на это дело, но Брауни Маккиссик, который поддерживал его на выборах (и частенько угощал пивом), уговорил его решить вопрос. Отец Харли Маккиссика не отличался дурным нравом, но ему очень уж хотелось поставить Джо Ньюолла на место, доказать ему, что частная собственность и вседозволенность – не синонимы. Он хотел, чтобы Джо понял: частная собственность – это хорошо, она – основа американского общества, но частная собственность существует не сама по себе, она связана с городом, а жители Касл-Рока считают, что интересы города должны стоять на первом месте даже для богачей, которые считают себя вправе возводить на своих участках все, что им вздумается. И Клем Апшоу отправился в Локери, где в те годы располагалась администрация округа, и получил ордер.

Но пока он ездил в Локери, к хлеву, мимо воющего недоумка, подкатил большой трейлер. И когда Клем Апшоу вернулся с ордером в руках, в хлеву он нашел только одну корову, уставившуюся невидящими глазами в набитую сеном кормушку. Клем удостоверился, что эта корова действительно умерла от коровьего менингита, и отбыл. И тут же за последней коровой приехал трейлер.

В 1928 году Джо начал строить еще одно крыло. Горожане, собирающиеся в магазине Брауни, дружно решили, что он – чокнутый. Умный, но псих. Бенни Эллис заявил, что Джо сохранил единственный глаз своей дочери и держит его в банке с, как сказал Бенни, «фольмардегидом» на кухонном столе, вместе с ампутированными пальчиками, которые торчали из второй глазницы. Бенни непрерывно читал дешевые книжонки с романами ужасов, на обложках которых чудовища или великаны куда-то утаскивали обнаженных дам. Так что источник вдохновения Бенни лежал на поверхности. Однако очень скоро многие жители Касл-Рока, и не только Дуги, клялись и божились, что все это – истинная правда. Некоторые утверждали, что в банке Джо хранилось кое-что еще, о чем говорить не принято.

Строительство второго крыла закончилось в августе 1929-го, а два дня спустя, ночью, к дому Джо, светя фарами, на большой скорости подъехал автомобиль, резко затормозил, и в новое крыло полетел труп большого скунса. Ударился о стену над окном, забрызгав стекло кровью.

В сентябре того же года в чесальном цехе головного предприятия Ньюолла в Гейтс-Фоллз случился пожар, принесший убытков на пятьдесят тысяч долларов. В октябре рухнула фондовая биржа. В ноябре Джо Ньюолл повесился на потолочной балке в одной из еще не обставленных комнат, возможно, в спальне, нового крыла, где стоял крепкий сосновый запах. Его нашел Кливленд Торбатт, заместитель управляющего «Гейтс-миллз» и партнер Джо (такие ходили слухи) по многим биржевым сделкам, в ходе которых приобретались акции, теперь не стоившие и ломаного гроша. Тело вытащил из петли коронер округа, Нобл Апшоу, родной брат Клема.

В последний день ноября гроб с телом Джо опустили в землю рядом с могилами дочери и жены. День выдался ясным, но холодным, и из всего Касл-Рока на похоронах присутствовал только один человек – Олвин Кой, который сидел за рулем катафалка «Похоронного бюро Хэя и Пибоди». Олвин доложил, что среди пришедших проститься с Джо он заметил молодую стройную женщину в шубе из енота и черной широкополой шляпе. Сидя в магазине Брауни и закусывая бочковым огурчиком, Олвин плотоядно улыбался и говорил, что крошка была что надо, ничем не напоминала родственников Коры Леонард Ньюолл и не закрывала глаз во время молитвы.

Гэри Полсон входит в магазин нарочито медленно, плотно закрывает за собой дверь.

– Добрый день, – здоровается Харли Маккиссик.

– Слышал, ты вчера выиграл в Ассоциации фермеров индейку, – говорит старый Клат, набивая трубку табаком.

– Да, – кивает Гэри. Ему восемьдесят четыре года и, как и остальные, он помнит времена, когда жизнь на Дуге била ключом. Он потерял двоих сыновей в войнах, до Вьетнама, и очень тяжело переживал их гибель. Третий сын, хороший парень, погиб в 1973-м: его автомобиль столкнулся с лесовозом неподалеку от Пресью-Айла. Одному Богу известно почему, но его смерть Гэри перенес легче. Теперь из уголков рта у него иногда течет слюна, и он издает чавкающие звуки, словно хочет засосать ее обратно, прежде чем она побежит по подбородку. Он многого не знает в современной жизни, но ему доподлинно известно, что проводить последние годы жизни старея – просто мука.

– Кофе? – спрашивает Харли.

– Пожалуй, что нет.

Ленни Патридж, которому, похоже, уже не оправиться после перелома ребер, полученного во время странной автомобильной аварии, случившейся двумя годами раньше, подтягивает ноги, чтобы Гэри Полсон мог пройти мимо и осторожно опуститься на стул в углу (сиденье Гэри обтянул сам, еще в 1982-м). Полсон чмокает губами, всасывает слюну и кладет руки на ручку трости. Усталый, осунувшийся.

– Скоро пойдет дождь, – нарушает он затянувшуюся паузу. – Мои суставы это чувствуют. Все болит.

– Плохая осень, – поддакивает Пол Корлисс.

Вновь воцаряется тишина. Тепло, идущее от печки, наполняет магазин, который закроется, когда Харли умрет, или даже раньше, если он прислушается к советам младшей дочери, но пока оно согревает воздух, одежду, старческие кости, во всяком случае, старается. От тепла запотевают стекла, выходящие во двор, где до 1977 года стояли заправочные колонки. Никакой прибыли магазин не приносит, его услугами пользуются лишь некоторые местные жители да случайные туристы, проезжающие мимо. Для них старики, даже в июле сидящие у печки в теплом нижнем белье, – диковинка. Старый Клат всегда заявлял, что вскорости в этой части Касл-Рока появятся новые люди, но в последние два года ситуация изменялась только к худшему: похоже, умирает весь город.