Юлия Скуркис - Хомотрофы

Увидев меня, хозяйка расплылась в улыбке, показав шеренгу редких, но вполне еще крепких зубов.

– Заходи, спаситель мой! – приветливо сказала она, скалясь все шире. – Окочурилась бы старая Зоя, ежели б не ты. Судьба, стал быть, послала тебя. – Голос у нее после ночного происшествия был осипший.

Хозяйка предлагала мне попеременно то чаю, то оладий, то голубцов, то еще чего-то, улыбаясь до ушей и не давая пройти. Я отказывался, несмотря на то, что был голоден. Есть в такой грязи для меня хуже смерти.

– Скромненький какой, – страшным голосом произнесла она и больно потрепала меня за щеку.

Наконец, мне, как школьнику, удалось проскользнуть у нее под мышкой. Я вытер шею и плечи полотенцем и прошел в комнату.

Андриан проснулся и лежал в той же позе, в которой я застал его вчера. Точно так же тонкой струйкой у него по подбородку стекала слюна.

– Здрасьте, Андриан! – помахал я ему рукой.

Ноги побаливали после вчерашнего марш-броска. Но, в общем-то, я чувствовал себя отдохнувшим.

Посидев некоторое время на кровати, я хлопнул себя по коленям: пора собираться. Носки еще влажные, футболка оставляет желать лучшего. Я надел джинсовую куртку, по привычке проверил карманы, в верхнем – обнаружил сложенный вдвое листок.

«Пропуск одноразовый», значилось в нем. Далее от руки записана моя фамилия и сегодняшняя дата, четырнадцатое июня. Ниже печатные буквы: «Начальник отдела кадров», рядом размашистая подпись. И все.

Я закрыл глаза. Внезапно сны, видения и реальность смешались в моей голове. Я убрал пропуск в карман. Не то чтобы мне хотелось сохранить его как сувенир на память об этом ужасном городишке с его заводом, просто не любил мусорить.

– Как мне добраться до моста, Андриан?

– Да поздно уже, – с обычной паузой ответил сосед.

– Что значит поздно?

– Сутки прошли.

– Какие сутки, Андриан, о чем ты?!

Сосед не ответил, он прикрыл глаза и погрузился в то состояние полубессознательного бытия, в котором проводил почти все время. Я выскочил из комнаты, зовя хозяйку:

– Зоя! Зоя, как добраться до моста?

Она обернулась, прожевала оладью и, посмотрев на меня с тоской и некоторым недоумением, повторила слова Андриана:

– Сутки прошли, Сереженька. Назад ходу нет.

– Я хочу добраться до моста, – упрямо повторил я.

– Изволь, мой родной. Могу даже проводить, как особо дорогого жильца и благодетеля.

– Буду признателен.

Старуха шла так быстро, что я едва за ней поспевал. Всю дорогу мы молчали, но она пару раз тяжело вздохнула.

Вот он указатель с надписью «ПОЛИУРЕТАН», а впереди мост через речку Никодимовку. Я прибавил шагу. Зоя остановилась, не дойдя до указателя десятка метров.

– Я тебя тут подожду, – сказала она. Сказала так серьезно, что у меня по спине забегали мурашки. Но я не остановился.

– Спасибо за гостеприимство, всего хорошего, – произнес я скороговоркой, полуобернувшись на ходу. Сейчас я готов был идти пешком хоть до самой Москвы, главное, поскорей вырваться из Полиуретана.

Я приблизился к мосту, ступил гулкий металлический настил. Внезапно я почувствовал слабость, в висках застучало, перед глазами поплыли круги. Следующие два шага сделал по инерции. Ноги у меня вдруг стали подкашиваться. Я растерянно оглянулся.

Зоя стояла со скорбным выражением на лице.

– Назад! – крикнула она. – Давай назад, не то погибнешь!

Не успев вскрикнуть, я упал на четвереньки.

Кожа на руках вдруг потемнела; она стала трескаться и облезать, словно ее погрузили в концентрированную кислоту, оголилась плоть, показались кости. Из моей груди вырвался хрип, я не мог даже громко закричать: легкие запылали огнем, сердце пронзила острая боль, оно затрепыхалось в сбившемся ритме.

Воздух наполнился запахом тлена и пепла, сгустился туманным смогом. В его удушливой непроглядной взвеси метались гибкие тени. Одна из них бросилась в мою сторону, промахнулась. Тонкие ложноножки-хлысты полоснули возле самого горла.

Во рту разлился металлический солоноватый привкус. Внутри у меня все заледенело, тело немощно затряслось, с каждой секундой теряя силы.

– Назад! – опять откуда-то издалека донесся до меня крик.

Стоя на четвереньках, я попятился, роняя нити вязкой слюны, смешанной с кровью.

Я был слишком слаб, чтобы быстро убраться с этого зловещего места, но страх умереть заставил меня двигаться из последних сил. Наконец я сполз на крупнозернистый асфальт, покинув мост.

Бессильно распластался на дороге, перевернулся на спину. Полежав несколько секунд, в унынии поднес к глазам изуродованные руки.

Из груди тут же вырвался вздох облегчения: кожа на руках цела. Все это было жутким видением. Или нет?

Боль в сердце по-прежнему не отпускала.

С трудом поднявшись, я постоял некоторое время, осматривая себя и прислушиваясь к состоянию.

То, что случилось со мной, не имело объяснения. Если бы не предупреждение старухи, я списал бы все на вчерашнюю аварию, авитаминоз или синдром эмоционального выгорания, связанный с работой. Но происшедшее не было просто видением. Это был результат внешнего воздействия на сознание либо…

…относилось к влиянию какого-то жуткого потустороннего мира.

Я посмотрел в сторону моста, но повторить эксперимент уже не решился и побрел назад к указателю.

Я не мог говорить, мрачные мысли одолевали меня.

– Нельзя отсюда уйти, миленький, – услышал я голос старухи.

Я не ответил ей и прошел мимо. Старуха поплелась следом.

– Так что обживайся, – говорила она своим скрипучим голосом.

– Не буду я тут жить. Должен быть другой путь, чтобы убраться отсюда.

– Будешь-будешь, милый. Плату я с тебя буду брать, как и с Андриана.

– Нет, – пробормотал я. – Не буду. И денег у меня осталось всего пятьдесят рублей. Но я могу вам заплатить. Я вам дам денег, сколько захотите, только покажите дорогу! У меня с собой кредитка. Где тут банк?

– Нету здесь банков и уйти никак невозможно. А деньги заработаешь, Сереженька. На заводе. Идем, провожу тебя до остановки, как раз успеешь к автобусу.

Странно и дико… Будто кошмар, перетекший в реальность.

Cтою на автобусной остановке в плотной толпе молчаливых людей. По виду большинство из них – служащие. Это клерки той самой конторы, где я был вчера. Сонные, поникшие, аккуратно одетые и словно давшие обет молчания. Некоторые держат в руках кейсы или папки.

Почему я оказался среди них? Ведь я должен бежать отсюда, искать выход. У меня отпуск. Я ехал на отдых, к морю. Мне не место здесь, в этой зловещей толпе. Безусловно, должна быть другая дорога, по которой можно уйти.

Но, предавшись, какой-то странной апатии, я стою среди этих людей и жду вместе с ними автобус.

Оборачиваюсь, боязливо приглядываюсь к стоящим рядом. Здесь собралось человек сто пятьдесят, но не удается поймать ни единого взгляда. Смотрю на их бледные молчащие тени, словно в далекое прошлое человечества.