Александр Коган - Тонкая фаза и кое-что еще (сборник)

Головин сидит, охватив голову руками, в каком-то полусне.

Громовержцев (недовольно глядя на Головина). Я вижу, некоторые устали. Василий Васильевич, не так ли? (Не дождавшись ответа, продолжает.) Ладно, долго не задержу. Подводим итоги. Итак, программа-перечень вопросов, которые я, с вашего разрешения, берусь решать в процессе эксперимента. Первый. Кадровая и структурная реорганизация института. (Удивленные и испуганные лица присутствующих, в том числе очнувшегося на короткое время Головина.) А что это вас всех так испугало?

Кранкензон. Иван Васильевич, а стоит ли такой корпоративный, где-то внутрисемейный вопрос выносить на столь широкий суд? А что, если какой-нибудь, простите, сбой системы? А мнение общественности в этом вопросе, профсоюзы, партбюро – как быть с ними?

Громовержцев. Насчет сбоев это уж вы, будьте добры, с Василием Васильевичем обеспечьте, чтоб их не было. Это будет и для вас некоторая проверка. А в целом, товарищи, небольшая встряска будет полезна и давно назрела в нашем «сонном царстве». С общественностью и партбюро мы этот вопрос согласуем. Не так ли, Софья Павловна?

Белкина. Конечно, конечно, Иван Васильевич. Партбюро всегда поддержит небольшую, как вы говорите, встряску. Уверена, она пойдет (гордо оглядев присутствующих) всем нам на пользу!

Громовержцев. Значит, будем считать, первый вопрос согласован. Переходим ко второму. Предлагаю следующую формулировку: «Сон новой формации, широкого народного применения». Согласитесь, что, наряду с достаточно узкими разработками закрытого профиля, нам давно пора уже создать что-нибудь и для, так сказать, народа. Есть у меня кое-какие идеи на этот счет. Вот думаю на эксперименте их окончательно отшлифовать и оформить. Что скажете, товарищи?

Белкина. Прекрасная программа, Иван Васильевич! И все в духе последних партийных указаний! Я целиком за!

Громовержцев (обращаясь к Кранкензону и впавшему опять в транс Головину). А вы, коллеги, что думаете?

Кранкензон. Конечно, раз все в духе партийных указаний, мы – за! Какой может быть разговор?

Вера (испуганно глядя на второго Головина). Ой! А это кто? Еще один Вася? Зачем так много? Мне хватит одного! (Обращается к первому Головину.) Это что, ваш брат?

Первый фантом (зло). Ну да, близнец: я – первый, он – второй. Приперся, черт бы его побрал! Что-то вы не так в пульте переключили!

Вера. Ой, как интересно! А почему второй? А почему приперся? Это, по-моему, не очень вежливо. Ведь это ваш родной брат! (Пылко.) Познакомьте меня с ним!

Второй фантом (тоже пылко). Верочка! Считайте, что мы уже знакомы! Я так мечтал об этой встрече! Мы чудесно проведем этот вечер и примем главное в нашей жизни решение! (Смотрит на Первого.) Если нам, конечно, не помешают!

Первый фантом. Вера Львовна, послушайте, дело принимает плохой оборот. Прошу вас, отправьте Второго куда-нибудь подальше. Ну, хотя бы к ней. (Показывает на барахтающуюся в кустах цыганку.) А меня отпустите на совещание, иначе у меня могут быть крупные неприятности! И вообще, кончайте все это. Когда нас двое, это опасно, очень! Нажмите вот эту кнопку – «стоп». Прошу вас!

Второй фантом. Верочка, дорогая, не слушайте его! Неужели мы упустим наш единственный шанс? Вы видите, какой это черствый, бездушный человек, как он относится к собственному брату! Прошу вас, отправьте лучше его куда-нибудь, и тогда я открою вам свое сердце! Оно так страдало без вас! (Становится перед Верой на одно колено и вручает ей пышную красную розу.) Примите этот символ моей любви!

Первый фантом. Вера Львовна, прошу вас, остановитесь! Не слушайте его!

Вера. Что вы все – Вера Львовна, Вера Львовна! Как на работе! И вообще, Второй нравится мне больше! Он такой милый! А вы… вы… отдохните где-нибудь.

Лихорадочно нажимает на пульте какие-то кнопки, и первый фантом медленно поднимается на верхушку стоящего рядом высокого дерева. В кустах раздается хохот цыганки.

Второй фантом (сквозь зубы, глядя на сидящего на дереве Первого). Вот и славно. Посиди, посиди там, братец. (Затем обращаясь к Вере.) Дорогая, у нас мало времени. (Показывает наверх, где Первый уже спускается с дерева.) Мои чувства к вам безграничны, но у нас мало времени! Предлагаю вам руку и сердце! Предлагаю стать моей женой! Вы согласны?

Вера. Вообще-то я любила вроде его (показывает на Первого), но он такой холодный, а вы… ведь вы – это почти он и нравитесь мне даже больше! Вася! Я согласна! (Приближает к нему лицо для поцелуя.)

Второй фантом (отстраняясь). Любимая, у нас все еще впереди, но сейчас надо поспешить! Посмотри, этот тип скоро спустится и может все испортить! Предлагаю сейчас же оформить наши супружеские отношения!

Вера. Как? Сейчас? Здесь? Но как?

Второй фантом. Да, здесь и сейчас!

Показывает на пульте: нажми здесь и здесь. Вера нажимает на кнопки. Цыганка в кустах оказывается сидящей на стуле за столом и вместе с ним медленно приближается к ним. На ней строгий костюм, выражение лица серьезное. Духовой оркестр исполняет вдалеке свадебный марш Мендельсона.

Цыганка. Прошу брачующихся подойти и оформить их отношения по закону!

Вера и Второй фантом подходят, взявшись за руки, к столу, на котором появилась толстая книга Загса.

Василий Васильевич, согласны вы взять в жены Веру Львовну?

Второй фантом. Согласен, согласен, и как можно скорей!

Цыганка. Вера Львовна, согласны вы взять в мужья Василия Васильевича?

Вера в растерянности мнется.

Второй фантом. Ну же!

Вера. Согласна!

Какой-то общий вздох облегчения в кустах.

Цыганка (видя почти спустившегося с дерева Первого). Поспешите, поспешите, дорогие. Распишитесь здесь и здесь (подвигает к ним книгу Загса) и обменяйтесь кольцами.

На столе появляется пара колец. Вера и Второй расписываются и обмениваются кольцами. Вера хочет поцеловаться со своим теперь уже мужем, но он опять отстраняется.

Второй фантом. Потом, потом, дорогая. Дай теперь мне эту штуку. (Показывает на пульт, но Вера почему-то не отдает его ему.)

Первый фантом (спустившись с дерева, подбегает к ним). Брак недействителен! Брак недействителен! Не было свидетелей! Не было свидетелей! Отдайте пульт!

Вера в испуге роняет пульт. К нему одновременно бросаются оба Головиных и цыганка. Раздается сильный грохот. Закачались луна и деревья, с которых слетела стая ворон, крича: «Мы свидетели, свидетели, свидетели!» Пульт неожиданно опять оказался в руках у Веры. Стол, за которым сидела цыганка, трансформировался в какой-то летательный аппарат, а цыганка – в пилота за штурвалом. Оба Головиных схватились за аппарат и стали вместе с ним медленно подниматься вверх.