Алексей Филиппов - Надо что-то делать (сборник)

– Меня Михей зовут, биолог я, – сказал он, протягивая руку товарищу по яме. – А ты?

– Гоблин, – ответил Гоблин.

Ответил он так потому, что многие люди, называемые себя мужчинами, любили поговорить громко. Этакое явление он в последнее время довольно-таки часто замечал. А раз они так говорят, то чем он, Гоблин, хуже их? Кстати, об этом Гоблин думал сущее мгновение, потом эту думу оттёрли в мути сознания без спроса явившиеся посторонние мысли.

«Ишь ты, разговаривать он умеет, – удивлялись они. – А чего в приюте его немым дебилом считали? Странно. И имя у него какое-то дурацкое. Презренное имя. Неужели он не понимает? А, с другой стороны, хитёр он непомерно. Что-то здесь не то».

Завершив ритуал знакомства через рукопожатие (странный обычай) Гоблин стал слушать Михея. Тому ужасно хотелось выговориться. Хоть перед кем хотелось. Хоть перед камнем, но выговориться! Бывает так у людей. Накопится в сердце множество различной мути, и если не выплеснешь её через уста, то и жить невозможно. От всей души выговориться хочется. Хоть на стенку бросайся! Вот так в яме и с Михеем случилось.

– Как же нас с тобой Нестор провёл, – крепко ударил кулаком каменную стену рассерженный биолог. – Я к нему за помощью пришёл, а он наобещал мне с три короба и под пули отправил. Вот гадина. Пройдёшь обряд посвящения, говорит, и дам я тебе еды хоть на месяц. И воды обещал. А я ведь исследования наверху вёл. Представляешь, наугли уничтожили всю растительность, всю органику, животные, насекомые, целыми видами за сутки дохли, и люди все должны были умереть, но….

Михей вдруг замолчал. В яме стало тихо-тихо. И только сверху слышался приглушённый шум. Сверху была жизнь. Гоблину было очень интересно, почему люди не умерли, но переспросить биолога он постеснялся. Не захотелось ему показаться глупцом. Не захотелось выдать своего недопонимания. Наверняка Михей приоткрыл ему тайну. А иначе почему он вдруг замолчал? Отчего прервал свою мысль? Что-то здесь не то.

«Всё умерло, а человек живёт, – размышлял Гоблин, кутаясь в чуть отсыревшее уже одеяло. – Почему? Что же я не смог расслышать в словах Михея? Что же? А может, всё-таки переспросить его?»

Гоблин собрался с духом, несколько раз мысленно повторил про себя вопрос, и уж набрал в грудь воздуха, чтобы произнести вслух, но понял, что биолог крепко спит. Пришлось опять искать отгадку без посторонней помощи.

Гоблин смотрел на лёгкие всполохи неведомых отсветов и пытался думать. Именно пытался, потому что думать не получалось. Он боялся признаться даже себе, что он не знал, как надо думать. Как направлять мысли в нужном направлении. Как подчинить их своей воле. Мысли никак не хотели слушаться. Они судорожно метались то туда, то сюда, словно строптивое, неподдающиеся укрощению, дикое животное. Как с таким совладать? И подсказать некому. Михей спит, а от скользкой каменной стенки доброго слова не дождёшься. Некому помочь в этом каменном мешке. И тут сверху послышался человеческий голос.

– Оболин, Оболин, – шипел человек, как-то странно подмигивая Гоблину. – Вылезай, поговорим.

В узилище упала верёвочная лестница. Гоблин полез. Наверху незнакомец сразу ухватил узника за рукав и увлёк узкую нишу стены. И там продолжился, а, вернее, начался разговор. А начался он с крепкого рукопожатия и лёгкой мысленной круговерти в голове Гоблина.

«Ишь, как маскируется, – торопливо шелестели возбуждённые неведомым образом мысли. – Будто и не узнал меня вовсе. Он всегда смотрел на нас свысока. Лучший из лучших. Ну, погоди, скоро и на моей улице будет праздник. Будет! Будь уверен! Будешь умолять меня на коленях. Вот тогда я отыграюсь. За всё отыграюсь».

– Оболин, неужели ты не узнал меня? – вспугнул мельтешащие мысли хриплый шёпот незнакомца. – Дронов я. Дронов. Помнишь, на спецкурсе академии обеспечения безопасности человечества? Я учился годом младше тебя. Помнишь? Мы с тобой вместе занимались древними единоборствами. Тренер Светозар, с голым, как коленка черепом. Помнишь чемпионат академии? Я тогда проиграл тебе в полуфинале. Помнишь? А потом меня отчислили. Со второго курса. Посчитали недостаточно способным. Ты чего молчишь? Хотя, о чём я? Ты же на задании. Как там у нас в присяге было? «Если для выполнения задания надо забыть самого себя – забуду без тени сомнения». Так ведь? Только ты не бойся, я тебя никогда и никому не выдам. Я всё понимаю. Пусть отчислили меня из академии, пусть, но я успел пропитаться духом товарищества и взаимовыручки. Ну, чего ты молчишь? Спроси меня чего-нибудь. Не молчи только.

– А ты как здесь? – сам не ведая для чего, спросил вдруг Гоблин говорливого собеседника.

– Я? – радостно встрепенулся тот, наконец-то услышав желанный голос. – А я после академии попал служить в пограничную службу. Хорошая служба. Конечно, до вашей далеко, но не каждому суждено разговаривать с богами. Шутка! Мы обеспечивали эвакуацию землян. Орбитальная пограничная станция. Работы было невпроворот, но ничего не поделаешь. Служба. А потом искали опоздавших. Был сигнал, что в этом районе остались люди. И вот попали в засаду. Эти твари подстерегли нас, и… Полегли все. Только меня спасли люди Учителя Спарка.

– Кого?

– Ты не знаешь Учителя Спарка?

– Нет.

– Тебе не повезло в жизни, Оболин. Я не шучу. Ты знаешь, что такое вечная жизнь?

Гоблин пожал плечами. Признаться, честно и открыто, что он не знает не только «что такое вечная жизнь?», но и что такое жизнь вообще, язык не поворачивался. Помогли в затруднительном положении плечи. Собеседник понял Гоблина как надо, воодушевился и продолжил рассказ.

– Мы все люди седьмого поколения, – ухватив Гоблина за рукав, торопливо зашептал Дронов. – Через каждые семь поколений мы возвращаемся и живём вновь. Это открытие Учителя Спарка. Ты меня понимаешь? Человек явление двойственное. Мы возрождаемся сами и одновременно являемся переносчиками чужого возрождения. Понимаешь? Я тоже сперва думал, что это бред, но учитель доказал мне жизненность его идей на деле. На деле! У него есть методика глубинных воспоминаний. Я не смогу тебе объяснить, как она действует. Но она действует. Ты бы только знал, как она действует! Я, лично, встретился сам с собой, там, в моей предыдущей жизни. С собой, который жил двести с лишним лет назад. И я понял, что я – именно тот, из прошлого. У меня даже его воспоминания остались. Воспоминания, ощущения, чувства. Всё! Понимаешь? Хотя где тебе меня понять. И я теперь хочу жить вечно. Но есть проблема. У нас здесь проживает около ста пятидесяти человек, а вот женщин детородного возраста из них лишь восемнадцать. Вечная жизнь передаётся только по мужской линии. Помнишь древнюю пословицу о том, что настоящий мужчина должен построить дом, вырастить дерево и воспитать сына. Зачатки учения Учителя Спарка появились ещё в древности. На уровне догадок, но Учитель всё расставил по местам. Спарк – настоящий учитель! Если из моего семени родится сын, то у меня есть шанс жить вечно. А если нет…. У нас здесь культ женщин. Женщин, способных принять семя. Они ни в чём не знают отказа. Посмотри.