Валерий Михайлов - Идеальная форма (сборник)

Оставаться здесь не хотелось ни секунды, и они, светя фонарем только себе под ноги, рванули в тоннель напротив, чувствуя, как скелеты провожают их пустыми, словно созданными для темноты глазницами. Они буквально вбежали в тоннель и продолжали бежать до тех пор, пока усталость не свалила с ног. Но спины всё ещё чувствовали чей-то взгляд, будто кто-то невидимый бесшумно следовал за ними.

Уже на следующий день они наткнулись на гнездо, свитое из человеческих костей, скреплённых нечистотами и какой-то зловонной смолой.

И тут появилась эта тварь – ужас, который могли породить только кошмары тоннеля, наполненного тьмой и костями. Она приближалась, скаля свою лысую слепую морду, а из пасти текла густая слюна. Они открыли беспорядочный огонь, заглушая выстрелами крики, не останавливаясь даже тогда, когда закончились патроны. Они продолжали жать на курки, присмиревшего, затихшего без признаков разрушающей жизни оружия, матерясь и не слыша ни себя, ни чего-либо ещё. Грохот и ужас оглушили их, лишили способности думать, анализировать, воспринимать. Все достижения цивилизации были уничтожены, сметены нестерпимым страхом перед этой тварью, встреча с которой стала торжеством тёмных инстинктов природы.

Уже после, когда они выпили остатки алкоголя, отдышались, пришли немного в себя, они поняли, что были на волосок от смерти, причём не в первый раз. Никто больше не сомневался в том, что Степана сожрала эта или подобная ей тварь. А вдруг она не одна? Этот вопрос вернул приступ ужаса, который, было, уже начал проходить. Патроны… Они перевернули все рюкзаки. В общей сложности патронов осталось только на один автоматный рожок.

Костик докурил сигарету до самого фильтра и запустил окурок далеко в тёмную глотку тоннеля. Сердце, бившееся, как будто он бежал стометровку, вернулось к обычному ритму работы. На душе стало спокойно. Ему даже захотелось спать. Он потрепал Михея по плечу.

– Пора? – пробормотал тот сонным голосом.

– Держи, – Костик передал ему автомат и тут же заснул, где сидел, прислонившись спиной к стене.

Они не разбились только лишь потому, что провалились сквозь тонкий прогнивший пол тоннеля у самого края огромной воронки, по краю которой они и скользили какое-то время. Далее ход поворачивал в сторону, что тоже замедлило падение. В конце концов, выскочив всего метрах в трёх от земли, они плюхнулись в воду.

Конечно, подобная прогулка кувырком вряд ли способствовала философски-созерцательному восприятию действительности, но настоящий шок они испытали уже после того, как выбрались из воды и слегка отдышались. Простор и свет. Вверх смотреть было невозможно. Оттуда лился яркий, слепящий свет. Вокруг же бассейна, куда они так удачно совершили посадку…

– Да это же цветы! – пришла в себя Женька, – Трава, цветы и деревья!

И люди. К ним уже спешили люди. Красиво одетые мужчины и женщины. Костюмы, фраки, платья, каблуки… Все женщины были в платьях, с красивыми прическами и в туфлях на каблуках, от чего Женька почувствовала себя неловко в старой военной форме и солдатских ботинках.

– Здравствуйте, – только и нашёлся сказать Костик.

– Какие милые варвары! – воскликнула шикарно одетая дама.

– Варвары, здесь? При всём уважении, Беатрисса, – произнёс, подчеркнуто грассируя, щёголь средних лет в шикарном смокинге.

– Сами полюбуйтесь. Или вы хотите сказать, что это – эллины? – слышалось из разряженной толпы.

– Никогда не видела эллинов.

– В любом случае суббота обещает состояться, как вы считаете?

– О чём они? – толкнула Женька Костика. Ничего не понимаю.

– Подожди, – перебил её Михей, – не будем дёргаться. Пусть придут в себя. Тем более что их всё равно больше.

– О чём ты? Это же Мир! – воскликнула Женька.

– Они всё путают, – всплеснула руками одетая как кукла старушка, – это Рим, деточка, Рим, а не Мир. Мы – народ Рима, а откуда прибыли вы?

И тут они поняли, что не в состоянии ответить на этот вопрос. На выручку пришла всё та же дама в шикарном платье:

– Да чего мы их мучаем. Им надо прийти в себя, выспаться, приготовиться к субботе…

Римом оказался огромнейший по меркам подземелья, шириной в несколько километров грот с высоченным, никто не знал, насколько высоким, потолком, излучающим яркий горячий свет, позволяющий расти траве и деревьям. Всё свободное пространство Рима занимала городская площадь, превращённая трудами рабов в благоухающий парк. Здесь же в шикарных домах, вырытых в стенах грота, жили так называемые граждане Рима. С одной стороны это великолепие венчал обрыв, на краю которого, во всю ширину грота и был возведён Колизей. С другой стороны дома постепенно становились всё хуже и хуже. Рим заканчивался лачугами рабов, сразу за которыми начинался безжизненный колючий кустарник.

Костик лежал на спине на своём поистине королевском ложе и смотрел в никуда, сквозь высокий лепной потолок. Несмотря на внешнее благополучие и роскошь ему было не по себе.

«Рим, Великий и Единственный, – думал он. – Ещё одна подземная химера. Или не химера, а так, пародия на химеру. Или это первый круг рая? То-то их так встретили. Отдельные дома по несколько комнат. Жратва – какая хочешь, вИна… Прелесть. Кровать, вот, огромная, больше, чем самая большая их квартира ТАМ… Женьку завалили нарядами. Она от такого счастья в себя прийти не может. – Костик вспомнил, как она в первый раз пыталась легко пройтись на каблуках, и как чуть не сломала ноги. – Дитя дитём. Она бы в этих туфлях и спала, если бы не уставали ноги. Михей нервничает. К нему ещё и рабыню подселили для полного счастья, а он весь напряжённый. Не нравится ему в Риме. Тем лучше. Мы же не собираемся навсегда…»

Размышления Костика прервало появление Михея.

– Лежишь? – спросил тот, останавливаясь у входа в спальный покой.

С тех пор, как они свалились в этот Рим, Костик практически не вставал с постели, словно стараясь отоспаться за все прошлые и будущие дни и ночи в бесконечной веренице пустых туннелей. Женька, та наоборот, едва вскочив на ноги, отправлялась на рынок за новыми шмотками – благо римляне считали за честь подарить лучшее, что у них есть, гостям Рима.

– Заходи. Хочешь вина? – обрадовался другу Костик.

– Не откажусь. Жаль, что у них тут нет ни пива, ни сигарет.

– Зато есть многое другое. Первый круг изобилия или рай.

– Как бы он не стал нашим адом.

От этих слов по спине Костика прошла неприятная липко-холодная волна, настолько они перекликались с его тревогами.

– Не нравится мне здесь, – продолжил Михей изливать свою душу. – Не знаю ещё, почему, но не нравится. Что-то у них тут не так.

– А, по-моему, тут у них слишком всё так. Мы о подобном даже мечтать не могли, – возразил Костик, скорее, для собственного успокоения.