Валерий Михайлов - Идеальная форма (сборник)

– Боишься?

– Нет. Я знаю, что это не страх, а заложенная в нас программа самосохранения, предназначенная для увеличения нашего срока службы. Просто мы так привыкли говорить.

– Я знаю. Главное, чтобы ты понимал разницу между этими словами и реальным положением вещей.

– Я понимаю, – отозвался Ким.

– Вот и хорошо. Функции интеллекта снижены, но восстановимы. Функции памяти повреждены. Требуется перезагрузка.

Эту часть теста он тоже прошёл. Осталась последняя и главная проверка – проверка биомеханической системы. От её результатов зависела дальнейшая судьба Кима. Конечно, если бы Кима тестировал человек или другой БО-5, Ким смог бы прочесть по их лицам хотя бы предварительный вердикт, но биотехник был роботом от а до я, а читать что-либо по лицу робота…

– Биомеханическая система повреждена, но все повреждения носят восстановимый характер, – дал заключительный вердикт биотехник.

У Кима сразу же поднялось настроение.

– А как дела у Лизы с Ваном? – спросил он, вспомнив про товарищей по несчастью.

– Несовместимые с дальнейшей эксплуатацией биомеханические повреждения, – ответил техник.

– А мозг?

– Состояние управляющего центра совместимо с процессом переноса данных.

Это означало для них второй шанс.

Несмотря на все свои недостатки, БО-5 обладали одним неоспоримым достоинством, а именно возможностью переноса данных из повреждённого БО в любое подходящее для этого устройство, и при условии достаточной сохранности мозга данные переписывались в накопитель, а потом загружались в другой БО. Фактически, этот процесс полностью сохранял «личность» БО и был своего рода процессом замены тела.

– Я смогу присутствовать на дезактивации? – спросил Ким.

– Противопоказаний для этого нет. Так что всё зависит от того, как пойдёт перезагрузка сознания. Но я совершенно не понимаю, зачем вы тратите время на наблюдение за чужой дезактивацией.

– Я тоже не понимаю, – признался Ким.

– Но всё равно рветесь при этом присутствовать.

– Думаю, это – одна из человеческих программ.

– Ну да. Людям свойственно уделять слишком много внимания утилизации своих тел. Ладно, готов к перепрограммированию памяти?

– Готов.

– Тогда включаю.

Кима слегка дёрнуло, а затем он провалился в приятное небытие.

– Расскажи о велосипеде, – попросил техник, когда сознание Кима вернулось в нормальный режим после перезагрузки.

– О чём?

– Ты несколько раз повторил это слово.

– Понятия не имею, что это такое.

– Возможно, это – следы старых программ. Если будет беспокоить – почистим реестр. Ладно, иди. Ты и так опаздываешь.

Дезактивация проводилась в комнате ожидания – единственном способном вместить все 20 БО помещении. Там, выйдя из ежесуточного сна, они заправлялись биококтейлем, содержащим все необходимые компоненты для нормальной работы биологических компонентов БО, затем получали наряды на работу. Там же они собирались и после окончания работы, отчитывались, вновь заправлялись биококтейлем и отправлялись в капсулы сна. А когда кто-то из БО выходил из строя, там устраивали прощание – ещё одно подчеркивающее связь БО и человека, характерное для людей иррациональное действие.

– Я сильно опоздал? – тихо спросил Ким у стоявшего возле самых дверей Сергея.

– Двоих уже увезли. Сейчас заканчивают с третьим. Так что остался последний, – подчеркнуто равнодушно ответил тот.

– А откуда взялись ещё двое?

Сергей оставил вопрос Кима без ответа. Он вообще держался особняком и не утруждал себя неформальным общением.

«Ну и хрен с тобой», – решил Ким и, стараясь никому не мешать, направился к ожидающему своей очереди на дезактивацию БО.

Это был Ван. От того, что он так и не успел попрощаться с Лизой, Киму стало грустно.

– Привет, – нарочито весело поздоровался Ван. Ниже уровня груди он был залит сдерживающей потерю крови смолой, которая, застыв, стала похожа на постамент, над которым возвышался бюст Вана, его нижнюю часть спасатели так и не извлекли из-под завала.

– Как ты? – спросил его Ким.

– Нормально. Раздробило таз и ноги, но голова не пострадала совсем. Лизе досталось сильней.

– Как она?

– Перенос памяти удался.

– Это хорошо.

– Ещё немного, и я присоединюсь к ней в накопителе.

– А потом тебя перенесут в новое тело и, как знать, может, отправят в какой-нибудь райский уголок.

Говоря это, Ким лукавил. Он прекрасно понимал, что в лучшем случае Вана отправят на такую же голую, безжизненную планету, как эта. Таково их назначение – работать в поте лица на безжизненных планетах, создавая условия для безопасной работы дорогостоящего оборудования.

– Не умри от зависти, – подыграл Ван.

– Жаль, что тебя не вернут сюда.

– Таковы правила. Ну да ты тоже не будешь торчать здесь вечно, так что, может, ещё и встретимся.

– Это было бы здорово.

Лежавшее рядом тело дезактивируемого БО, до этого спокойное, изогнулось дугой, затем забилось в конвульсиях. Так лишённые сознания тела всегда реагировали на окончание переноса информации.

– Ну вот, пришло и моё время – констатировал Ван.

– Удачи.

Ким помог технику прикрепить датчики к голове Вана. Когда техник включил запись, тело Вана слегка дёрнулось, затем его лицо стало крайне умиротворённым, и он затих. Так он и лежал до конца записи. Затем его тело несколько минут содрогнулось в конвульсиях и окончательно смирилось со смертью.

– Я отвезу, – сказал Ким технику.

Камера переработки находилась в самом дальнем конце жилой части станции, возле отсека жизнеобеспечения. Этот отсек занимал около трети всей станции, был полностью автоматическим и защищённым от проникновения внутрь. Так что камера переработки являлась единственным мостом между ним и жилой частью станции, и живым не было прохода по этому мосту.

Камера с радостным чавканьем приняла тело Вана. Там биологический материал будет отделён от полимерного, после чего превратится в корм для обеспечивающих станцию воздухом и биопищей микроорганизмов. Происходящее в камере можно отображалось на расположенном над ней монитору, это зрелище завораживало, но пора было переходить в режим сна. Ким отправился в свою капсулу, где мгновенно погрузился в глубокий сон.

Ким, как и любой другой БО, любил первые минуты после выхода из спящего режима, когда включающая активность тела волна блаженства медленно поднимается от ног к голове. Он сосредотачивал на этой волне все своё внимание, отчего чувство ощущалось ещё сильнее. И, несмотря на то, что вот уже более четырёх земных лет он наблюдал за этой волной каждый раз во время пробуждения, блаженство оставалось ярким и на удивление свежим переживанием.