Владимир Вейс - Пьяный ангел (сборник)

– Дача? – снова осмысление нового для себя слова. – Нет, это не загородный участок с домом, – Звия говорила, словно сверяясь с невидимым справочником о жизни того времени, в котором жил Сергей. – Это, говорю по слогам – т-и-г-и-о-н, – словно учительница младших классов непонятливому ученику. – Каждому из живущих на Земле после пробуждения даётся право иметь свой тигион. Это мой мир, в котором я нахожусь после Саркофага.

– А что такое Саркофаг?

– Это хранилище наших тел.

Ну, вот он, налицо бред шизофренички с комплексом кладбищенского склепа.

– Каких тел?

– Триллионов людей, которые живут тысячелетиями, благодаря созданию виртуально-материального тигиона.

Опять этот тигион! У неё тигиономания…

– Хорошо, – Лемешев уже махнул рукой, – об этом можно поговорить позже. У тебя есть родные? Родители, братья, сёстры? Ты слишком молода, для владения таким участком, с лесом и озером, или тебе всё это дали родители?

– Много вопросов, и все они, так или иначе, приведут к тигиону. Можно пройти в более удобное для беседы место. Я могу приказать выстроить здесь гостиную, установить тишину, но не хочется всё это – озеро, лес, пляж, поляну цветов – ломать. Полетели!

Вот-вот, Сергею осталось ещё немного полетать!

Звия взяла Сергея за руку, при этом он почувствовал необъяснимо родную волну тепла, и они тотчас же выскользнули из-под козырька пещеры, поднялись в голубое небо и полетели над поляной. Просто так, словно это было продолжение бесконечного сна!

Они зависли (как же без этого!) над одним из домов с недостроенной крышей, спустились внутрь и оказались в просторном помещении. Всё произошло по тем же законам отключки в глубокий сон – быстро и, как бы выразился Сергей, безболезненно. Поэтому ему оставалось только созерцать то, что с ним происходит.

– Мой дом для гостей, располагайся, – сказала Звия и спросила, – ты любишь посидеть дома под шум дождя за окном?

Сергей кивнул головой: ещё бы, это его самое главное желание после полётов!

Звия была рада, что её предположение о внутреннем мире гостя, как о человеке сентиментальном, не лишённом поэтических стремлений, подтвердилось. Конечно, ей проще было читать в его голове незаметно для Сергея о мыслях – страхах и восторгах, желаниях и сопротивлении недостойных поступков, отвлекая реальным общением. Но в своей жизни она усвоила твёрдое правило: хочешь добиться успеха в каком-либо деле, а общение с себе подобными самое сложное из них, будь честна и оправдывай доверие собеседников. Кажется, это правило заметил и оценил Великий Графист. Но об этом позже.

Дом

Гость Звии услышал лёгкий шелест. Он поднял голову. Открытое пространство над ними быстро затягивалось прозрачным куполом. Тотчас же небо заволокло тёмными тучами и по куполу забарабанили капли, разбиваясь о прозрачную преграду. Света в помещении не убавилось, но он при своей силе он стал слегка приглушённым. И исходил он всё от того же купола.

Звия заняла удобное кресло, с готовностью вобравшее её. Она была по-прежнему обнажена и не озаботилась какой-либо накидкой. Лишь когда она подтянула к себе край круглого стола, отчего тот, словно был из пластилина, твердеющего на глазах, образовал удобный сегмент, на её прекрасной твёрдой груди появилось нечто грудничка перед кормлением.

Но не только это удивило Лемешева. Он прошёлся по комнате. У глухой стены на уровне коленей находилось нечто вроде колыбели, на две трети ушедшей в стену. Сергей потянул за выступающий край этого предмета и он поддался, обнаружив себя как выдвижную кровать. Стало ясно, что она может быть таких размеров, какие понадобятся, чтобы уложить или одного человека или гарнизон гостей. Сергей с мыслью о том, что может оказаться на ней вместе со Звией на долгую безумную ночь, покраснел и тотчас же лёгким движением руки вернул соблазнительное ложе на место. Он догадывался, что все его мысли обнажены, как и он сам, и не являются секретом для девушки. От этого краска не сошла с его лица, и он поспешил к окну скрыть своё неловкое обращение с желаниями.

Окно привлекало какой-то неправильной перспективой. И Сергей стал изучать ещё одно техническое изобретение, явно не доступное простым смертным. Всё-таки это лаборатория! Он покрутился у окна. Если смотреть прямо, то открывалась та панорама, которая соответствовала действительному расположению дома, но, стоило посмотреть из окна вбок, как открывался угол дома, а за ним и вся поперечная стена снаружи, и при желании вид задней стены. Это было похлеще аттракциона кривых зеркал в летнем городском парке!

Звия наблюдала за ним с интересом патологоанатома: каждое слово, словно надрез на теле. «Странно, – подумала она, – только что узнала человека и за ним одним начала понимать мир, в котором он только что жил, и, вероятно, вернётся в него. Кто же ей позволит принять ещё одного нахлебника Саркофага? Может как раз его появление и нарушит священный баланс веса спящих людей и самой Земли? Впрочем, что она в этом понимает? Это задача Великого Графиста!»

В то время Сергей снова встал строго по его центру. Перед ним была поляна, а дальше тускло блестело озеро, покрытое пузырьками от лёгкого дождя. Пейзаж был бесподобным, словно принадлежал кисти художника или мечтающему о совершенстве человеку. Звия заметила, но спокойно и не ревниво, что этот любимый пейзаж, почерпнутый ею из книг и тех видеокартин, что ей довелось увидеть в период взросления в Интернате Великого Графиста, нравившийся ей какой-то грустной умиротворённостью, для её гостя был нечто иным: детским любопытством перед ожидаемой сказкой.

Да он игрался, словно в песочнице в их Интернате. Когда Лемешеву захотелось увидеть противоположный берег, то окно любезно предоставило ему необходимый обзор на расстоянии двух-трёх метров от человека. Словно дом перенёсся над озером и завис у берега. Лемешев даже подпрыгнул, чтобы ощутить какое-либо качение. Какая бесподобная готовность читать мысли человека! Лемешев тут же подумал подняться над самыми высокими деревьями на берегу. И тотчас дом взметнулся вверх, заняв заданную высоту. Открылась великолепная перспектива, которую можно было приближать или удалять. Словно это был управляемый мыслью летательный аппарат! Лемешев приблизился к горам, поднялся над ними, а затем, с высоты пяти-шести тысяч метров, перед взором Сергея предстал океан. От его вида у молодого человека свело дыхание.

– Ты можешь подумать об острове и просто ступить на него, выйдя в окно, – прокомментировала его изучения Звия, которая уже стояла рядом, положив свою горячую руку на его плечо. От девушки шли чистое дыхание и аромат, мутящий сознание близостью прекрасного существа. Но она сама вдруг ощутила себя очень важным и добрым существом рядом с несмышлёнышем.