Сергей Чупров - Приключения инопланетянина в России

Вечерело. На небе, одна за другой, стали проступать звезды, постепенно разгораясь все ярче и ярче. Как же мне захотелось вновь ощутить бескрайние просторы космоса, опять оказаться за штурвалом звездолета. Грустные мысли нахлынули на меня. Но я отогнал их. Не хватало еще, чтобы негатив овладел мной. У нас даже младенцу было известно, что мысли материальны. Чего опасаешься, о чем думаешь – то и получишь. Главное, несмотря ни на что, думать в позитивном ключе и четко представлять, к чему стремишься. Вот только к чему стремиться, мне было пока не понятно. Провести остаток жизни в компании людей, для которых единственной целью являлось употребление спиртных напитков? Нет. Явно не для этого судьба привела меня в этот мир. Случайностей ведь не бывает. Значит надо понять для чего. Определиться с целью. И не беда, что цель эта пока не ясна. Просто надо поставить перед собой задачу отыскать ее.

Закончив размышления, начатые еще в лесу на полянке, я вернулся в вагончик и, устроившись поудобнее, расположился на ночлег. Ночью мне, как в детстве, снились голубые реки, оранжевые облака и ласковые зверушки, бравшие корм прямо из рук…

Утром меня разбудил зычный голос Потапыча, уже принявшего «лекарство». Мы нехотя поднялись, и все пошло своим чередом. Всю неделю мы с Михаилом трудились на приусадебном участке Маруськи. Работа продвигалась медленно, и когда в пятницу хозяйка попросила одного из нас помочь ей в выходные дни на рынке, я с радостью согласился. Перспектива провести субботу и воскресенье в обществе любителей выпить меня совсем не прельщала. Мой же напарник только хитро улыбнулся.

– За дополнительную работу тоже вознаграждение полагается, – заметил он. – Так что бутыль и закусь не забудь!

– Кто про что, а вшивый все про баню… Горбатого только могила исправит, – буркнула Петровна. – Ладно. Будет вам и бутылка, и закуска.

На том и порешили. Я никак не мог дождаться завтрашнего дня. Интуиция подсказывала мне, что грядут перемены…

В субботу утром, как и договаривались, ровно в назначенное время я был у Маруськи. Та оглядела меня критическим взглядом и крикнула:

– Петруха! Там в шкафу твой черный в полоску костюм висит. Все равно ты его не носишь, да и мал он тебе. А ему в самый раз будет. Надо переодеть Василия. Не то мои товарки еще сплетни начнут распускать…

Мужа Марьи Петровны – Петра Савельича – я видел и раньше, но мельком. Он приходил домой уже тогда, когда мы заканчивали дневной объем работ и собирались восвояси. Сейчас же представилась возможность познакомиться с ним поближе. Мужиком он был безотказным, словоохотливым и добрым, выполнявшим при Маруське роль персонального водителя, а также разнорабочего.

Ему очень шли коротко подстриженные русые волосы, и небольшие залысины не только не портили его, а, наоборот, придавали какой-то особый колорит. Савельич любил удобную одежду, не требующую ухода, отдавая предпочтение джинсам, свободным свитерам и кроссовкам. И вообще был очень неприхотлив в этом вопросе.

Не успели мы с ним узнать друг друга поближе, как он принялся без умолку говорить о себе. В этом словесном урагане Петр останавливался только для того, чтобы вдохнуть воздуха и перескочить с одной темы на другую. Нельзя сказать, что речь его была не связанной, просто мысли у него неслись с такой скоростью, что угнаться за ними становилось довольно проблематично.

Петра отличала одна слабость – он обожал промочить горло бутылочкой – другой пива. Крепкие напитки Савельич не признавал. Видимо сказывалась его профессия.

– С похмелья баранку не больно покрутишь. Ладно, если в столб угодишь, а то еще хуже… На дороге мелочей не бывает, – любил приговаривать он.

В рабочие дни Петр подрабатывал извозом. А по вечерам любил погулять с собакой, предварительно припрятав в кустах у дороги бутылку своего любимого напитка. Маруська дома без особого повода выпивать ему не позволяла.

Меня удивляло, как могут уживаться вместе столь разные люди. Петр Савельич человеком был очень общительным и легко находил общий язык с любым незнакомцем. Марья Петровна же, наоборот, не жаловала бесполезных разговоров. А если уж и затевала беседу или накрывала на стол, то всегда преследовала строго определенную цель. Она вообще делила своих знакомых на две категории. В первую входили те, кто мог быть ей полезен. С ними она могла и поболтать, и по рюмочке пропустить. Со второй же категорией людей, которые не могли принести конкретную пользу, предпочитала не общаться. Ее отличала страсть к деньгам. Любой разговор она, так или иначе, сводила к тому, как, где и сколько заработать.

Из бесконечной болтовни Петра, этого простодушного увальня, мне стало ясно, что Петровна в молодости была необычайно красива. И он, увидев ее, буквально ослеп, влюбившись по уши. Когда они познакомились, Марусю только назначили заведующей магазином, в котором Петр работал водителем-экспедитором. Детей у них не было. Сначала хотели на ноги встать, а потом не получилось – что-то по женской части. На этой почве Маруська стала выпивать, но не много. Она ведь свое дело решила открыть. А алкоголь и бизнес – вещи, которые совмещать нельзя. Не успеешь и глазом моргнуть, как прогоришь.

Я лишь согласно кивал головой в ответ. Уж мне ли не знать истинную природу дурманящей приманки темных сил…

По дороге до рынка Маруська посетовала на то, что выручка от продаж упала. Сказался уход лоточницы, уволившейся по семейным обстоятельствам. А деньги терять Петровна ух как не хотела! Вот и придумала выход из сложившейся ситуации. Петр должен был взять на себя функции продавца на лотке, а мне отводилась роль разнорабочего: подать, принести, за товаром присмотреть…

За разговорами время до места назначения пролетело незаметно. Рынок располагался на окраине близлежащего городка и представлял собой большую территорию, обнесенную забором из металлических кольев. На въезде красовалась цветная вывеска, на которой огромными буквами была выведена надпись: «Городской рынок».

Вся огромная площадь перед рынком, за исключением центральной дороги, была занята многочисленными торговцами, выкладывавшими свой нехитрый товар прямо на земле, предварительно подстелив картонки и клеенки.

– «Блошиный рынок», – заметив мой удивленный взгляд, услужливо пояснил словоохотливый Петр. – Здесь хоть самого черта найти можно.

Не знаю, что под этим имел в виду Савельич, но товары, предлагавшиеся здесь для продажи, весьма напоминали тот хлам, который в избытке валялся у нас на свалке. Только предметы были отмыты и почищены.

Внешний вид торговцев соответствовал обстановке. Я бы даже сказал, что Потапыч, Базилио, Доктор и Профессор были одеты куда лучше. У меня возникло такое ощущение, будто эти люди пришли сюда скоротать время, пообщаться с такими же бедолагами, как и они сами, и, если повезет, то и заработать немного денег на выпивку.