Сергей Чупров - Приключения инопланетянина в России

В своем уголке Марья Петровна редко пребывала в одиночестве. К ней постоянно подходили какие-то люди. Были среди них и весьма солидные, которых она щедро угощала. Другие обращались к ней с просьбой приобрести у них товар. И если предложение ее устраивало, Маруська назначала свою цену. Естественно себе не в убыток. Расчеты редко производились сразу.

Через пару часов после открытия рынка к Петровне присоединились ее товарки. Такие же торговки, как и она. Оставив свой товар на попечение соседей, они появились почти одновременно. Затем ушли, а потом снова пришли. И так целый день – то приходили, то уходили. Причем с каждым разом время их пребывания у Маруськи увеличивалось.

Началось все вполне безобидно. Вроде бы зашли поздороваться и засвидетельствовать свое почтение. Радушная хозяйка, естественно, предложила пропустить по рюмочке. Слово за слово. За первой стопкой последовала вторая, затем третья. Самое интересное так это то, что Петровну спиртное вроде бы и не брало. Во всяком случае, по ее поведению это было незаметно. А вот ее товарки менялись прямо на глазах.

Особенно воздействие алкоголя проявлялось на Ольге – торговке верхней одеждой. Женщине средних лет, расположенной к полноте, с округлыми миловидными чертами лица и длинными темными волосами. Одевалась она весьма эффектно, служа своеобразной витриной продаваемого ею товара.

Из ее разговоров с Маруськой я понял, что Ольга была не замужем и жила вместе с каким-то иностранцем-фирмачем. Он-то и снабжал ее заграничными вещами. Свое пребывание на рынке она расценивала не как занятие бизнесом, а как возможность побыть на людях, вырваться из замкнутого круга домашних дел. Такие вопросы как продажи и выручка ей были безразличны. Ее не волновала даже возможность потери части товара. Ведь могут и украсть по недогляду. Все равно сожитель ей простит…

Меня удивляла такая самоуверенность. Видимо тому просто негде было жить. И этого человека вполне устраивало, что в рабочие дни Ольга почти не пила, а хлопотала по дому, обстирывая его и готовя ему разносолы. Другого объяснения у меня не было. Кому нужна невменяемая от алкоголя баба? От возлияний у нее даже лицо менялось. Из миловидного превращалось в одутловатое с черными кругами под глазами.

Забавно было наблюдать и за второй Маруськиной товаркой – Людмилой, специализировавшейся на продажах изделий из стекла и хрусталя. Люда была моложе Ольги и являла собой полную ее противоположность. Высокая, со стройной фигурой, с коротко подстриженными светлыми волосами. Облегающий спортивный костюм выгодно подчеркивал ее женские достоинства. А темные очки, задранные на голову, вносили дополнительный шарм. Милин лоток располагался во втором ряду, и от Петровны наблюдать за ним было невозможно. В отличие от Ольги, Люда занималась торговлей серьезно, рассматривая ее как единственный источник зарабатывания денег на жизнь. Поэтому появлялась она у Маруськи гораздо реже. От стопки явно не отказывалась, чтобы не обижать Петровну. Но в тоже время постоянно стремилась перевести разговор в интересующую ее плоскость, чтобы выведать, какие планы у администрации рынка по его развитию, будет ли упраздняться торговля с лотков, а если будет, то куда их могут перевести, и во что это может вылиться с финансовой точки зрения.

Петровна располагала обширными связями, в том числе и в руководстве рынка. Эти связи являлись гарантом успеха ее бизнеса. Естественно она знала все, что происходит и была вынуждена отвечать, но делала это неохотно. Поэтому Людмила выжидала, пока Маруська не расслабится. Придет, поговорит ни о чем, понаблюдает и назад, к своему лотку.

Меня весьма удивило, что такая женщина, как Марья Петровна, поддерживает дружеские отношения со столь разными людьми, позволяя себе при этом задурманивать голову алкоголем. Но, видимо, у Маруськи был свой расчет, и такое положение вещей ее вполне устраивало. Ведь Петровна просто так ничего не делала.

Часам к трем поток посетителей заметно поредел, и торговцы начали сворачиваться. Сначала я стал помогать Петру. Маруська хотела выжать из отведенного времени максимум возможного и поэтому не спешила убирать товар на своем, наиболее выгодном, торговом месте.

Мы с Савельичем аккуратно упаковали изделия, выставлявшиеся на продажу, в картонные коробки, не забыв переложить их смятыми старыми газетами. Затем сложили палатку и, погрузив все на тележку, которую мне дала Людмила, отвезли наше имущество к контейнеру. Петр поставил коробки, а также мешок с палаткой на строго отведенные для этого места, после чего мы пошли собирать Петровну.

Через час все было убрано и загружено в контейнеры. И только валявшийся повсюду мусор напоминал, что еще совсем недавно здесь шла оживленная торговля. Выросшие, словно из-под земли, дворники принялись наводить порядок и махать метлами, словно заметая за нами следы.

По дороге домой Петр коротко отчитался о проделанной им работе. По лицу Маруськи было видно, что она не совсем довольна его результатами.

– Да, продавец из тебя никудышный, – со вздохом подвела итог Петровна. – Баранку крутить куда лучше получается.

Приехав домой, Петр стал загонять машину в гараж, а мы с Маруськой прошли к ним в дом. Она предложила, было, переночевать у них в гостевом домике, но я под благовидным предлогом отказался. Дескать, ребята ждут обещанных гостинцев.

– Ах, да! – с сожалением воскликнула Марья Петровна и скрылась на пару минут в соседней комнате. Вернувшись, она протянула мне увесистый пакет со словами: – На вот! Держи! Свои обещания выполнять надо. Тут ты прав. Ладно. Завтра утром приходи, как договаривались…

По дороге к выходу меня окликнул Петр:

– Погоди! Я тут с Джеком прогуляться решил, заодно и тебя немного проводим.

Услышав свою кличку, овчарка радостно завиляла хвостом и негромко заскулила, глядя на нас умными глазами.

«Все понимает. Только сказать не может. А преданная какая!» – мне так и захотелось погладить псину по голове.

Савельич пристегнул поводок, и мы не торопясь пошли по направлению к свалке. По пути он нырнул в кусты и спустя мгновение появился вновь с бутылкой пива в руке.

– Хочешь? – Петр протянул мне бутылку.

– Нет. Не хочу, – ответил я и, решив смягчить свой отказ, добавил:– Тут и одному мало.

– Что верно, то верно, – с облегчением ответил тот и сделал большой глоток.

Мне показалось, что Джек с осуждением посмотрел на своего хозяина. Петр отстегнул поводок, предоставив псу полную свободу. Тот по достоинству оценил этот поступок и грациозно зашагал сбоку от нас, изредка отбегая, чтобы, забавно задрав лапу, справить свои собачьи дела.

Петр Савельич почти не обращал внимания на своего питомца. Без умолку болтая, он прерывал свою речь только для того, чтобы промочить горло. Петр начал издалека, рассказывая, как в детстве увлекался машинами, затем вдруг перескочил совершенно на другую тему и принялся за повествование о своем знакомстве с Марьей Петровной. А потом, ни с того ни с сего, вспомнил, как спасал Джека от чумки.