Майкл Грант - Голод

– Хантер? Это ты?

Хантер Лефковитц был на год младше Сэма, длинноволосый, как и все остальные, не озаботившиеся собственной стрижкой. Ещё до УРОДЗ он никогда не относился к числу популярных ребят в школе. Но теперь, подумал Сэм, критерии популярности круто изменились.

Хантер начал развивать свои способности. Сэм старался держать это в тайне: он подозревал, что Кейн присылает в Пердидо-Бич шпионов. Ему хотелось иметь возможность использовать Хантера в качестве секретного оружия, если дойдёт до новой битвы с людьми Кейна. Но трудно хранить тайны в месте, где все друг друга знают.

– Хантер, мы обыскали все дома и перенесли еду в «Ральфс», – продолжал Сэм. – Проблема в том, что все фрукты и овощи испортились, пока мы набивали животы чипсами и печеньем. Всё мясо сгнило. Народ повёл себя глупо и безалаберно, и теперь этого уже не изменить. – Сэм сглотнул, пытаясь справиться со злостью и горечью осознания собственной глупости. – Но у нас осталась еда в полях. Может быть, это не та еда, которая нам по вкусу, но этого хватило бы на месяцы – долгие месяцы, – если мы соберём её, прежде чем всё сгниёт или будет съедено птицами.

– А может, нас к тому времени спасут, и нету смысла напрягаться, – сказал другой голос.

– Ага, или мы научимся питаться воздухом, – пробормотала Астрид себе под нос, но её всё же расслышало несколько человек.

– А почему не отобрать еду обратно у Дрейка и его нелюдей?

Это сказал Зил. За это он получил одобрительный хлопок по спине от Антуана, одного из членов своей маленькой банды.

– Потому что тогда смертей не избежать, – без обиняков сказал Сэм. – Если повезёт, нам удастся вернуть часть еды, а кончится дело тем, что придётся вырыть ещё несколько могил у площади. В любом случае, это не решение проблемы.

– Тогда отправь своих муродов драться с их муродами, – сказал Зил.

В последнее время Сэм время от времени слышал это слово: «мурод». Слово «нелюдь» появилось в обиходе чуть позднее. Каждый новый термин звучал чуть обиднее предыдущего.

– Сядь, Зил, – продолжал Сэм. – У нас двадцать шесть человек в… как мы решили? Называем их армией? – обратился он к Эдилио.

Эдилио сидел в первом ряду. Он сидел, наклонившись вперёд и опустив голову, казалось, ему здесь не по себе.

– Некоторые так их и называют, но слушай, чувак, я не знаю, как правильно. Может, милиция или что-то типа того? А вообще, думаю, это не так важно.

– У Мамы Мэри в подчинении четырнадцать человек, включая однодневных дежурных, – сказал Сэм, ставя галочки в списке. – У Эллен, начальницы пожарной охраны, шестеро, чтобы реагировать на экстренные ситуации. Дара в одиночку отвечает за лекарства, Астрид – мой советник. Джек отвечает за технику. У Альберта сейчас работают двадцать четыре человека, охраняют «Ральфс» и распределяют провизию. Считая меня, семьдесят восемь человек занято различной работой.

– Это когда они соизволят явиться, – громко вставила Мэри Террафино. Это вызвало нервные смешки, но Мэри не улыбалась.

– Верно, – согласился Сэм. – Когда изволят явиться. Вот в чём дело, нам нужно больше работников. Нам нужны люди, которые соберут урожай.

– Мы всего лишь дети, – сказал один пятиклассник и захихикал над собственной шуткой.

– А скоро станете голодными детьми, – отрезал Сэм. – Умирающими от голода детьми. Слушайте: мы скоро начнём умирать от голода. В прямом смысле. Умирать.

Он повторил последнее слово, вложив в него столько смысла, сколько было возможно.

Астрид предупреждающе посмотрела на него, и Сэм глубоко вздохнул.

– Простите. Я не хотел повышать голос. Просто дело действительно плохо.

Девочка-второклассница подняла руку. Сэм вздохнул, зная, чего ожидать, но всё равно позволил ей высказаться.

– Я просто хочу к маме.

– Мы все хотим, – нетерпеливо ответил Сэм. – Мы все хотим вернуть прежний мир. Но, похоже, мы не сможем этого сделать. Так что мы должны попытаться выжить в этом мире. А значит, нам нужна еда. И кому-то из детей придётся собрать урожай, погрузить его в машины, сохранить продукты, готовить их и… – Он развёл руками, осознав, что перед ним сидят ряды каменных лиц. – Ты совсем свихнулся с этим сбором овощей? – Это сказал Говард Бассем, который стоял в дальнем конце церкви, прислонившись к стене. Сэм не заметил, как Говард вошёл. Он огляделся в поисках Орка, но того не было видно. А Орк – это нечто такое… нет, некто, всё же пока некто такой, кого трудно… не заметить.

– Знаешь другой способ раздобыть еду? – спросил Сэм.

– Чувак, думаешь, никто не знает, что случилось с Е. З.?

Сэм напрягся.

– Разумеется, мы все знаем, что случилось с Е. З. Никто не пытается этого скрыть. Но, насколько мы знаем, черви только на одном капустном поле.

– Какие ещё черви? – требовательно спросил Хантер.

Очевидно, никто об этом не слышал. В эту секунду Сэму захотелось треснуть Говарда как следует. Последнее, что им сейчас нужно, – так это знать о незавидной участи Е. З.

– Я изучила одного червя, – сказала Астрид, видя, что терпение Сэма уже почти достигло предела. Она не стала подниматься на кафедру, просто встала и повернулась лицом к аудитории, которая к этому моменту навострила уши. Кроме двух детей, которые о чём-то повздорили между собой.

– Черви, которые убили Е. З. – мутанты, – продолжала Астрид. – У них две сотни зубов. Их организмы больше приспособлены для того, чтобы проходить сквозь тело, нежели сквозь землю.

– Но, насколько нам известно, они водятся только на одном поле: капустном, – подчеркнул Сэм.

– Я провела вскрытие червя, которого принёс Сэм, – сказала Астрид. – И обнаружила кое-что очень странное. У этих червей очень крупный мозг. То есть, мозг обычного червя настолько примитивен, что, если ему отрезать голову, червь продолжит жить, как ни в чём не бывало.

– Прямо как моя сестра, – пискнул один из ребят и тут же получил тычок в бок от сестры.

Говард лениво приближался к центру помещения.

– Так, значит, черви, убившие Е. З., умные.

– Я не говорю, что они могут читать или решать квадратные уравнения, – сказала Астрид. – Но их мозг уже не скопление клеток, которые отвечают за негативный фототропизм, а полноценный мозг с отдельными полушариями и чётко дифференцированными, явно специализированными участками.

Сэм опустил голову, пряча улыбку. Астрид прекрасно умела объяснять всё простыми словами. Но когда кто-то её раздражал – как это сейчас делал Говард, – она начинала сыпать многосложными конструкциями, что заставляло оппонента почувствовать себя идиотом.

Говард остановился, видимо, парализованный словом «фототропизм». Но быстро пришёл в себя.

– Слушай, короче, если ступишь на поле, где водятся эти твари, эти кровососы, прикончившие Е. З., эти… зики, то ты труп. Так?