Александр Громов - Со дна

Валентин позволил себе легкую, чуть-чуть пренебрежительную улыбку и смолчал.

– До сих пор вы работали на развитых планетах. – Тут Пегий Удав скривился так, будто сама мысль о том, что планета Лиги может быть развитой и благоденствующей, была ему отвратительна. – Вы вправе спросить, почему я посылаю на столь паршивую планету именно вас. – Он сделал паузу и не дождался ответа. – Вы не хотите задать мне этот вопрос?

– Полагаю, у вас имеются веские основания, – сдержанно ответил Валентин.

– Даже не сомневайтесь. Во-первых, вы молоды, сильны и спортивны. Кто же и выдержит условия Дна, как не вы? А во-вторых, и это главное, вы неплохо показали себя в работе. У вас талант добиваться своего, не особенно раздражая оппонента. В-третьих, для того чтобы рекомендовать вас на более ответственный пост, мне не хватает сущей малости: по-настоящему трудного задания, с которым вы справились бы блестяще… Между прочим, я хорошо представляю, что вам предстоит, если вы согласитесь отправиться в этот ад, и даю вам право передумать и отказаться. Что скажете?

Кто бы отказался? Как всегда: толика лести и обещание перспектив… Начальство вечно ловит подчиненных на примитивную наживку – и те неизменно ловятся. Да еще подчас не без радости.

Никаких гарантий, если поймаешься. Но если откажешься клюнуть на приманку – проиграешь наверняка. Разве есть выбор?

– Я согласен, – подтвердил Валентин.

– Тогда слушай дальше. – Пегий Удав внезапно перешел на «ты», что кого угодно наполнило бы гордостью. Подобно монархам древности вице-министр по делам Лиги «тыкал» лишь тем, кого полагал доверенным лицом. – Дно – сырьевая планета. Четыреста пятьдесят лет назад по условиям Фомальгаутского трехстороннего договора между Лигой, Землей и Унией она отошла к нам в качестве доминиона Терры. Земляне боролись за нее скорее ради проформы и в конце концов уступили: мир был нужен им сильнее, чем нам. С тех пор и по сей день Дно поставляет нам кое-какие металлы, ювелирные алмазы и биоматериалы естественного происхождения. Почти все это можно произвести и у нас, выйдет только чуть дороже. По сути дела, нас интересует не та небольшая прибыль, что дает нам Дно. Нас интересует сохранение статус-кво. Проблема обозначилась четыре года назад, и тогда мы не обратили на нее должного внимания. Дело в том, что почти на самом экваторе планеты торчит гора, самая высокая среди тамошних гор. Действующий вулкан. Носит веселенькое название Клоака Сатаны – и не без причины. Почти пять километров высоты. Ты, вероятно, хочешь спросить, почему высочайшая вершина планеты имеет столь скромную высоту?

Ни о чем подобном Валентин спрашивать не собирался, но изобразил на лице заинтересованность.

– Потому что она вовсе не скромная, если вспомнить о силе тяжести на Дне, – пояснил Пегий Удав. – Гравитация просто плющит горы, а ураганы норовят сгладить все, что торчит. Пять тысяч метров – это очень много для Дна. Однако дело не в том. Четыре года назад туземное правительство втайне от нас начало работы по прокладке на западном склоне горы канала громадной электромагнитной катапульты. Туземцы много на себя берут. Они в космос хотят выйти, в космос! – Последние слова вице-министр почти выкрикнул.

Валентин иронически приподнял бровь, в то время как мысль его напряженно буравила глубинные слои памяти. Что-то тут было не так… Вспомнил!

Дополнительный протокол к Фомальгаутскому договору, принятый в качестве подачки гнилым либералам. Параграф, согласно которому народ любой планеты, независимо от того, под чьим патронажем она находится, самостоятельно осуществивший выход в космос, автоматически обретает право суверенности. Этакий тест на зрелость нации. Чтобы его пройти, достаточно иметь нуль-передатчик и вывести его на высокую орбиту, где гравитационное поле планеты и ее магнитосфера не внесут в сигнал-заявку характерных искажений. Разумное условие. Без него было бы куда как просто украсть или тайно купить нуль-передатчик и послать сигнал прямо с поверхности…

Насколько помнил Валентин, на практике этот способ достижения независимости за четыре с половиной столетия сработал трижды… или четырежды? Нет, все-таки трижды. Не много. Что вполне понятно: большинство старых планет-колоний добилось независимости еще во время Первой галактической войны. И Земле, и Унии, и Лиге выгодно было тогда иметь сознательных приверженцев вместо озлобленных недоброжелателей. Кто мечтал о формальной, хотя и очень иллюзорной независимости и мог ее добиться, те и добились. После войны колониальные империи превратились в соперничающие блоки. В ранге колоний, протекторатов и доминионов остались лишь совсем никудышние миры…

Слаборазвитые. Либо бесперспективные, колонизированные когда-то по ошибке, либо населенные ленивым народцем или сектантами с неисправимым мозговым вывихом, либо очень сложные, обещающие хоть что-то лишь в отдаленной перспективе.

Видимо, Дно – из числа последних?

Никаких поспешных выводов Валентин делать пока не стал. Да и некогда было.

Усеянная старческими пигментными пятнами лысина Пегого Удава блестела от пота. В разговоре с молокососом, пусть даже подающим надежды, он мог позволить себе не сдерживать эмоции.

– Должен сознаться: своевременно получив информацию, мы проявили беспечность, почти преступную беспечность! – рычал он. – Во-первых, мы недооценили технический уровень аборигенов, а ведь он примерно соответствует техническому уровню Земли в начале космической эры. Во-вторых, мы чересчур понадеялись на природные факторы Дна. Да, атмосфера плотная, а планета тяжелая – забросить на орбиту даже маленький спутник не так-то просто. Да, аборигенам дважды пришлось, по сути, начинать все сначала: в первый раз их работу уничтожило землетрясение, во второй раз – ураган. Но они учли ошибки и теперь близки к цели. Пройдет месяц, самое большее два – и эти обезьяны добьются своего! А добившись независимости де-юре, они примкнут не к Лиге, а к Унии или, хуже того, к Империи землян!

Валентин внимал. Он уже понял, что от него требуется, но, конечно, помалкивал. Поставить задачу должен был Пегий Удав, это его прерогатива. На то начальство и существует – ставить задачи.

Внезапно вице-министр вновь замолчал. То ли успокаивался, бормоча про себя специальные мантры для аутотренинга, то ли изучал реакцию Валентина. А скорее всего, занимался тем и другим сразу.

– Вы должны сделать так, чтобы никакой спутник никогда не был запущен с той катапульты, – сказал наконец он ровным голосом. – И постарайтесь, чтобы никто не обвинил в этом ни Терру, ни вообще Лигу. Это трудно, понимаю, но попытайтесь. Главное, конечно, результат. Не выйдет сработать тонко – работайте грубо. Не мне вас учить. Вам окажут всемерное содействие. Срок подготовки очень краток. Могу дать пять-шесть дней, не больше. После чего вы отбудете на Трон Аида, постараетесь там адаптироваться и выполните вашу работу. Понятно или надо повторить?