Николай Немытов - Второе пришествие землян (сборник)

– Нет, как видишь. Давай воды налью.

Он повернулся, чтобы открыть кран. Как кстати. Проще спросить, не глядя в глаза.

– Послушай, Рина, а ты случайно не помнишь, где моя старая форма хранится?

Черемуховый снег рассыпался по полу. Жена перестала улыбаться и побледнела.

– Зачем она тебе, дорогой?

– Да так, – Герман нагнулся, чтобы собрать увешанные белыми гроздьями ветки и поставить их в вазу. – Позвали побеседовать. В ЦПК.

– То есть мы правда начнем сначала? Я слышала утром в новостях, но думала – так, громкие слова по случаю праздника. Неужели? Но обещай мне, что никаких полетов больше, Герман. Прошу тебя. В твоем возрасте…

– В моем возрасте, Рина, один весьма известный астронавт прекрасно совершил замечательное путешествие на станцию и вернулся цел и невредим, – сообщил жене Герман из-за веток черемухи. Та отняла у него вазу и сердито бухнула ее на стол. По темному дереву столешницы рассыпалось белое конфетти лепестков.

Остаток дня Герман провел в молчании, приводя в порядок запущенный с осени сад. Подрезал ветки, сгребал сухие стебли травы, рыхлил землю. Забор в паре мест починил, три столбика врыл заново. Обрезал сухую сливу, снес ветки на задний двор и разжег большой костер. Рина больше ни о чем не просила, молча переставляла коробки в дальней кладовке. Потом принялась готовить ужин. Поели они в молчании. Потом она поднялась и вышла из комнаты. Герман вздохнул. Окно было открыто, и в комнате тревожно пахло жженым деревом. «Давно мы не ссорились, и вот поди ж ты…» – подумал он с тоской. Дверь скрипнула.

– Герман, примерь, пожалуйста, – тихо попросила Рина, держа в руках что-то темное, большое и почти забытое, – мне кажется, ты с тех пор несколько похудел.

Герман сгреб жену в охапку вместе с идеально отглаженной формой летчика-космонавта и тихо коснулся губами родной макушки.

– Умница моя. Не бойся, никуда я не денусь. Поговорить позвали. Пока только поговорить. Мало ли, что им нужно.

Она прерывисто вздохнула и наконец-то посмотрела ему в глаза:

– Оденься, говорю, может, еще пуговицы перешивать придется. И не засиживайся сегодня долго, хорошо?

Он стоял на ребре открытого люка, глядя на свои белоснежные ботинки с черным кантом. Аккуратно запаянные по шву, чтобы обеспечить полную герметичность. Стоял, ожидая напарника, а самому очень хотелось поскорее сделать шаг вперед. И когда напарник наконец-то показался в просвете люка, он не шагнул, а прыгнул, и почти сразу же больно ударился боком и рукой.

– Ой, – Рина быстро включила лампу, недоуменно рассматривая лежащего на полу мужа. – Что, после всех разговоров невесомость приснилась? Решил из койки выпрыгнуть, как на станции?

– Вроде того, – смущенно буркнул Герман, поднимаясь. Рина старательно смотрела на абажур лампы, чтобы не встретиться с ним взглядом. Сдерживалась, чтоб не рассмеяться. Да и права она, впрочем, – падать во сне с кровати не стыдно в семь. А вот в семьдесят семь уже несколько несолидно. Даже когда снится абсолютно реальный космос.

– Может, таблетку аспирина? – ровным голосом предложила она.

– Да нет, – пожал он плечами, не поддаваясь на провокацию, – думаю, дорогая, мы найдем более действенное обезболивающее. Из эндорфинового ряда.

Впервые за много лет он не завернулся в одеяло, чтобы просто уснуть рядом с женой.

Без четверти девять бодрый, подтянутый военный подал пропуск дежурному ЦПК.

– Герман Станев, меня ждут к девяти, – сообщил он молодому человеку в светло-сером костюме. Тот кивнул, возвращая Герману карточку:

– Благодарю вас, господин Станев. Следуйте за мной.

Кабинет начальника ЦПК был не слишком просторным. Но достаточно большим, чтобы шестерым людям, сидящим за большим столом, было удобно разговаривать. Трое мужчин и две женщины перестали рассматривать презентации на планшетах и поднялись, приветствуя вошедшего. Герман предполагал, что встреча будет «в верхах», но не рассчитывал, что увидит в ЦПК не только пригласившего его для беседы седовласого генерала Чеканина. Советника президента по космическим исследованиям и генерального директора крупнейшей частной ракетостроительной корпорации «МАХ-3» было нетрудно узнать по фотографиям в новостных выпусках, миловидная дама рядом с гендиром оказалась главой реорганизованного недавно института космической биологии, а совсем юная девушка, видимо, переводчик, решил для себя Герман. На представление участников заседания время давно перестали тратить – титулы и имена легко прочитать в презентациях.

– Господин Станев, доброе утро, – начал генерал Чеканин, пожав Герману руку. – Благодарим, что вы смогли принять наше приглашение. Прошу садиться, господа. Итак – Герман Станев, бортинженер одного из последних наших пилотируемых полетов на МКС-4, суммарный налет 311 суток 20 часов 00 минут 54 секунды.

Дама из ИКБ уважительно кивнула, а девушка тут же повернула к ней свой планшет. Видимо, проверяла какую-то информацию. Переводчики часто переспрашивают, особенно цифры. Герман это хорошо знал.

Начальник ЦПК нажал несколько кнопок на своем планшете, окна затемнились, и началась очень официальная, сухая и торжественная презентация, сильно стилизованная под прошловековые выступления эпохи СССР. Герман пытался отслеживать логику происходящего, но скоро потерялся в помпезных фразах: «Новая миссия человечества», «передовой фронтир», «время возвратить себе космос», «еще один шанс плодотворного сотрудничества» звучали громко и не несли в себе никакой полезной информации. Да, похоже, мы правда начинаем заново, но зачем и почему?

Кое-как дождавшись, пока смолкнет «протокольный» голос диктора из динамиков, Герман посмотрел на генерала Чеканина.

– Вопросы? – осведомился тот у всех присутствующих, но Герман мог поклясться, что все, кроме него, и так знали обо всем. Он тоже промолчал, решив выяснить все позже.

– В таком случае, – продолжил генерал, – слово за вами, господин Станев. Мы позвали вас сюда, чтобы вы помогли возродить нашу программу освоения космоса. Возглавив создаваемую заново комиссию по полетам.

Предложение оказалось столь же неожиданным, сколь фантастически интересным. Герман, стараясь не выказывать своего крайнего изумления, выдержал нужную для размышления паузу и склонил голову:

– Я буду счастлив принять ваше приглашение, господа. Правда, с одним условием: первый корабль новой серии поведу я сам.

Генерал сдвинул брови.

– Ожидаемо. Мы высоко ценим ваш опыт и знания, которые вы можете передать молодым космонавтам и астронавтам. В особенности – ваши навыки экспериментатора. Но не сочтите за бестактность. Вам – семьдесят семь лет, господин Станев.

Герман пожал плечами: