Мария Бунто - Искажение

— Твою мать. — вырывается наш голос в пространство, мы сказали это одновременно. Не стоит винить во всем популярный кинематограф, автоматическое грубое и яркое словосочетание отнюдь не следствие длительного воздействия, это просто наша суть, твоя, а точнее моя суть.

— Тихо-тихо. Присядем. Присядем и подумаем. — ты жалко и коряво присаживаешься на камне растопырив руки позади себя. Ноги дрожат и на особых местах появляются крупные алмазы пота, которые принято называть «холодными». Сердце колотится, в висках орудует поднявшееся с самих пяток давление и по всему телу вспыхнул жар. Ты снова задыхаешься и даже слышишь глухой и монотонный шум в ушах и груди. Это паника. Типичная и неизбежная. Любой, даже самый смелый человек может испытать приступ паники. Это происходит в независимости от его желания и убеждения в безопасности или увещевания в собственных силах. Это химическая реакция организма и с этим ничего не поделаешь. Мужчина ты или женщина, ты имеешь право впасть в панику, особенно если сидишь у края чертовски огромной пропасти.

Ты часто дышишь. Очень часто. Когда голова совсем закружилась и сердце практически пробило грудную клетку, твой замечательный мозг, включил защитную функцию — он снова принялся размышлять.

— Это паника. Это просто паника. Просто страх. — ты уговариваешь себя, шепчешь мокрыми губами о том, что это просто страх. Ты закрываешь глаза и как молитву повторяешь одно и тоже «паника, паника, страх». Ты жадно облизываешь губы, тебе першит горло и пока ты себя успокаивала, вдруг осознаешь, что хочешь пить. — Да. Пить. Пить. Я хочу пить. Мне нужна вода. Воды. Воды. Мне нужна вода! — это была плохая идея. Ты снова впадаешь в панику. Уже трусятся руки, а сердце еще больше выталкивает и будоражит кровь. Виски разрывает, ты в бреду думаешь только про воду. Это уже не просто паника. Это уже приближение сумасшествия. Вода, вода. Ты зациклилась на воде. Хотя я понимаю тебя. Оказаться на вершине непонятной горы, без воды и пищи — дело не из приятных. Хорошо, что ты пока не думаешь о еде. Очень хорошо. Думаю, если бы ты сейчас вспомнила о продовольствии — это тебя точно доконало. А пока ты только кричишь о том, как хочешь пить. Кстати, забыла сказать — ты уже не шепчешь — ты кричишь. И это, тоже отличная реакция организма на стресс.

Наоравшись вдоволь, ты резко замолчала и открыла глаза. Мокрые и красные, уставшие и вспухшие веки замерли. Взгляд завис где-то между пространством. Полагаю, ты не усердствовала в фокусировке и даже не думала ни о чем конкретно. Это особый взгляд, который наступает после психологической бури. Он парит как птица, которая долго набирала высоту, а потом, распластав крылья, просто парит, планирует над бездной, словом, просто летит куда-то. Так легко и отрешенно. Это твой взгляд сейчас. И благодаря этой минутной эмоциональной асфиксии, ты скоро придешь в норму. А пока ты просто сидишь. Тебе больше не нужна вода. И тебе совершенно не о чем думать. Это пауза. Как будто остановили фильм или музыку. Стало тихо-тихо. И ты очнулась только тогда, как только подумала о том, как же тихо и как здорово ни о чем не думать. Но! Ты уже подумала, значит мы очнулись!

— Я выберусь. Да. Я обязательно выберусь от сюда. — это твои слова. Это мои слова. И это хорошие слова. Эмоции почти пришли в норму и привитая в нас тяга к жизни при самом рождении, делает нас оптимистами даже в самых непредсказуемых ситуациях. — Выберусь. — одобрительно призналась ты и аккуратно встала, сопровождая свое решение громким и тяжелым вздохом. Мы выпрямились и просканировали свои органы. Это скрупулезное исследование выдало постановление о том, что все в норме: дыхание не сбитое, сердце колотится, но постепенно приобретает свой привычный ритм, ноги практически послушны, только легкая слабость в руках и мелкая дрожь в кистях, которую мы с легкостью одолеем совсем скоро, все позволяет нам продолжить свой путь. Правда, куда конкретно, мы решили не уточнять. Самое важное, что мы воссоединились. Теперь, я могу говорить только от собственного имени, принимать решения и двигаться в согласии с собой!

Я стою в воде. Мои ноги чувствуют влагу и мне некомфортно. Я не желаю двигаться и мне прохладно. Как высоко вода подступила ко мне? Я не знаю. Скорее всего, до колен, а может быть и выше. Нужно просто проанализировать свои ощущения, но для этого мне следовало бы пошевелиться. Но как это сделать? Не знаю. Столько мыслей. Рой разорванных лоскутков, бесформенные и необработанные молекулы кишат в моей голове. Я даже не могу с точностью сказать кто я. Как же это мерзко. Ладно. Нужно просто успокоиться. Дыши. Дыши спокойно и равномерно. Соберись. Да. Соберись, но как. Кто я? О. Этот вопрос, кажется, уже звучал. Да, точно. Как мне себя назвать? Как мне обратиться к себе? И почему я здесь? Нет, не правильно. Зачем я здесь? Нет, опять не верно. Все как-то не собранно. Хорошо. Давай еще раз. Вздох. Хорошо. Заново. «Что мне делать?» Вот! Отлично! Это меня больше устраивает! Правильно. Все верно! Что делать? Если я начну что-то делать, я смогу понять и адаптироваться к тому что, почему и зачем. Двигайся! Ну же! Давай! Я приказываю тебе! Иди! Смотри! Поворачивайся! Давай!

Нет. Ноги меня не слушаются. Странно. Почему? Мне нужно посмотреть на них. А как это сделать? Я только могу ощущать воду. А почему вода? Почему именно вода? Неважно. Главное что у меня есть ноги и им влажно. Да. Очень влажно. Так. Давай, как там тебя зовут, мне не важно. Делай шаг! Вперед! Давай мы можем! Мы? Почему мы? Забудь. Концентрируйся на шаге! Давай! Давай! Да!

Я лежу на дне черного океана. Смотрю в антрацитовое небо. Акулы не видят меня, а мне и не страшно, даже не холодно. Они кружат где-то высоко надо мной, но я продолжаю лежать так тихо, что могу наблюдать их хищные тени, которые лениво водят хоровод в поисках добычи. Крупные, скользкие и упругие — машины убийцы, восхитительные создания с омерзительным профилем, как же они огромны и скучны.

Только на самом дне, я вдруг отчетливо понимаю, что мне совершенно не интересно жить в океане. Мрачно и темно. Прохладно и влажно. Одиноко и совершенно скучно лежать на илистом дне. Случайные тени не замечают меня, назойливые водоросли монотонно прикасаются к моей бледной коже, а слепые моллюски изредка громоздятся на моем животе и совсем скоро покидают остров моего мертвеющего тела. Нет. Это не для меня. И неважно, что я сама упала в этот океан. По обыкновению, мне становится невыносим факт бездействия и я должна продолжить бежать. Плыть или бежать, лететь или ползти — главное куда-то во что-то упасть вновь — иначе я умру. И умру навсегда. Хотя какая разница — если верить птице, я давно мертва…