Вероника Алексеевна - Пятый дневник Тайлера Блэйка

Дочитав записку, Тайлер кивнул сам себе, судорожно вздохнув, и машинально поглядел на часы, что висели над кроватью. Без пяти четыре. Но где же Карли?

А часы продолжали идти своим ходом, не сбиваясь со своего привычного ритма. Тиканье их разносилось по всей комнате, от чего с непривычки начинала болеть голова. Но не у Блэйков. Тайлер жил в этом доме едва ли не с рождения, не говоря уже о Карли. Часы были одним из немногих источников звука в этой квартире. Увы, но для Тайлера была дорогой роскошью даже радио, а о телевизоре не могло идти и речи, его-то могли позволить только настоящие счастливчики.

Пять минут показались Тайлеру пятью годами, пока он ждал свою сестру. Но вот послышался скрип входной двери, от которого Тайлер буквально подпрыгнул на месте и в прыжке же развернулся. Кто там? Вор? Наемник? Или Блэйк просто забыл прикрыть дверь, из-за чего зашел случайный прохожий?

Однако все эти глупые мысли прервались в тот же миг, как Тайлер увидел Карли и облегченно вздохнул. Это было слишком очевидно. Однако сознание Тайлера порой создавало слишком уж нереальные иллюзии для него и предположения, которые заставляли его дрожать от ужаса.

Карли. Эта милая семилетняя девочка с черными короткими волосами, одетая в темный свитер и полосатый длинный шарф, который был ей еще большим. Но что поделать? Тайлер не особо разбирался в одежде, хоть и старался одевать Карли в куда более приличные вещи, чем те, в которых он ходил сам. Взять те же галстуки. Какой сегодня был на Блэйке? Сине-зеленый в крапинку. Может быть, Альберт был прав, когда говорил о том, что его другу стоит прекратить носить галстуки «вырезанные из старой скатерти». Шутку Блэйк не оценил, но для виду похихикал. Альберт вообще был любителей найти какой-то изъян в своем лучшем друге и обязательно в шутливой форме подчеркнуть его. Он долго смеялся над Тайлером, когда те были подростками. Его отчего-то смешили его заикания. Но как бы это не было обидно в детстве, потом Тайлер понял, что его юмор совершенно безобиден и, мало того, некоторые шутки были действительно смешными. Тайлер понимал, что таким способом Улам проявлял свою привязанность. Показывал ему, что не боится обиды Тайлера, ведь как можно обижаться на дружеские шутки?

− Тайлер! – послышался звонкий голосок Карли, которая, сняв ботиночки, бросилась к старшему брату в объятия. − Ты тут не соскучился без меня? – рассмеялась девочка и взглянула в вечно испуганные глаза Тайлера.

Блэйк растрепал рукой волосы на голове своей сестры и улыбнулся. Тонкий голосок Карли был совершенно немузыкальным, в нем не было мелодичности и было ясно, что девочка не обладает никаким слухом. Тайлер слышал ее пение и еле сдержался, чтобы не поморщиться. Однако именно этот голос и именно этот смех были для него лучшей мелодией, которую он готов был слушать вечно. Ведь где, как не в них выражалась такая же сильная любовь, как в самом лучшем музыкальном произведении композитора? Это была та самая любовь, которую называли частичкой души, вкладываемой во что-то. И именно душу вкладывал в свою игру музыкант, в свое строение архитектор и именно эту душевную любовь Тайлер слышал каждый раз, когда Карли звала его по именем или ласково называла «братик».

− Не… Не особо, − как обычно, с трудом проговорил он и отпустил сестру. − Н-ну? Как…

− Все нормально, − не дождавшись, когда Тайлер закончит, уже ответила Карли. − А новостей нет. День был скучный и даже без оценок. А ты как? Дядя Альберт сегодня зайдет?

Тайлер выпрямился и потянулся, чувствуя, как хрустят позвонки (виной тому была сутулость Блэйка, из-за которой порой ему было так сложно нормально выгнуть спину), после чего вновь опустил взгляд на сестренку.

– Н-нет, Карли. Дядя… Альберт занят.

– Ну ладно, – немного расстроенно протянула Карли, с которой Альберт порой играл, когда приходил в гости. Он со временем стал не просто лучшим другом Тайлера, но и хорошим другом для Карли. Ведь если бы не он, на вряд ли бы ее удалось устроить в школу. Блэйк был многим обязан ему. Слишком многим.

На самом деле Тайлер, конечно же, не одобрял того, что его сестренка играет в то время, когда Альберт пришел к Тайлеру по какому-нибудь вопросу, а ей самой нужно делать уроки. Но Улам так не считал, по его словам, пока ей меньше десяти лет, она имеет полное право играть сколько пожелает, да и в начальных классах особо трудных заданий никогда не задают. Тайлер, к сожалению, в сложности заданий не разбирался. Для него лаже простая задачка по математике, где нужно было вычислить количество конфет у двух друзей казалась неимоверно сложной. Может быть, поэтому помогать Карли в плане учебы он не мог и порой даже звонил Альберту по вопросу о том или ином задании?

– Д-да… Что… по урокам? – Тайлер кивнул на рюкзак Карли, что лежал на кровати.

– Я все сделала, когда пришла со школы, – улыбнулась девочка и уселась на свою кровать. Этот небрежный и совершенно простой жест говорил о том, что Карли не врет. – А когда у тебя концерт?

Тайлер покачал головой. Он ведь чуть совсем не забыл, зачем вернулся домой раньше времени!

Очень скоро в Большом зале G должен был состояться концерт Третьего симфонического оркестра, который проходил раз в два месяца. Именно Третий оркестр всегда первым играл новые композиции Тайлера. Ему сложно было доверить это другим людям, ведь к этой команде и слаженному коллективу он привык, потому что сам зачастую играл с ними. Вот и в этот раз решил играть в их составе, решив, что дирижировать доверит старому Лэсли, что делал это всегда еще до того, как в оркестре стал периодически появляться Блэйк. Он и Тайлер были далеко не друзьями, но уважали друг друга.

Собственно, потому Тайлер и вернулся домой раньше времени. Ему нужно было репетировать собственное же произведение. Четырнадцатое сочинение, как он сам называл его. Увы, но у гения музыка совершенно не было фантазии на то, чтобы придумать название к собственным симфониям или сонатам. И хотя музыка его будоражила сознание, играя на самых далеких струнках воображения, сам Блэйк гением себя не считал. Для него все это было через чур лестно. Как-то неправильно.

– Ч-через… Неделю, – глотая слова, ответил Блэйк своей младшей сестре и улыбнулся.

– Кстати, – вдруг сказала Карли, бережно доставая скрипку из футляра своего брата, которую и протянула ему в руки. – Я уже говорила, кем хочу стать, когда вырасту?

– Не… Нет, – пробормотал Блэйк, осторожно принимая скрипку. В мыслях его промелькнула мысль, что лучше бы ее работа никак не была с музыкой. Она была не музыкантом. Хотя, танцевать, возможно, она смогла бы. Балерины всегда ценились в Музыкальной Академии.

– Я буду механиком! – заявила девочка и расправила плечи. – У нас все девочки хотят быть какими-нибудь танцовщицами, актрисами и кем-либо подобным. А я буду механиком, вот.