Мария Гинзбург - Убаюкать нож

– Не стоит богам пытаться выражать человеческие эмоции, – ответил я. – Очень плохо получается, ненатурально.

– Но я стараюсь, Авенс, – упавшим голосом ответил Фолрэш. – Я пытаюсь…

Он умоляюще посмотрел на меня.

– Да ладно, Фолрэш, хватит нож баюкать, – сказал Орузоси. – Мы хоть и все здесь говорим на вельчеди, да по-разному.

Я покосился на Аншу. И тут услышал в голове легкие, нежные такты музыки, а поверх них – голос Анши: «То есть ты на сссамом деле хочешшшь?…»

«Да», – ответил я.

– Каждое начатое дело должно быть закончено, – произнесла она вслух. – Мы пойдем с вами.

Лицо Фолрэша просветлело, но он больше не проронил ни слова до тех пор, пока Орузоси не закончил. Он извлек из моего бедра небольшую прямоугольную коробочку из пластика. Мне она показалась гораздо меньше той Чаши, что я так часто видел у бабушки, и она точно была меньше Чаши Небытия. Я, впрочем, сразу догадался, что для транспортировки артефакт уменьшили. Чашу в натуральную величину я смог бы носить разве что в брюшной полости, и артефакт бы занял ее целиком. Пока Орузоси накладывал швы, Фолрэш взял коробочку, нажал на шов. Раздался легкий хлопок. Я увидел миниатюрную копию Чаши Бытия – она была размером с ладонь. Фолрэш кинул ее в ведро с землей, сеном и опилками, которое приготовил заранее. Через несколько секунд раздался легкий звон. Ручка Чаши высунулась из опустевшего ведра. Артефакт принял свой обычный размер.

Когда Чаши поставили рядом, стало заметно, что они совершенно не похожи друг на друга. Чаша Небытия была бордового цвета, с веселым голубеньким орнаментом, и имела овальную форму. Чаша Бытия имела в основании квадрат, а стенки ее сходились к ободку таким образом, что верхушка была почти в два раза меньше основания. Цвета она была черного. В отличие от незатейливого орнамента Чаши Небытия здесь желтые знаки складывались в фразу на вельчеди – « Может быть иначе ».

Вот так, без запятых.

4

При взгляде на Генератор казалось, что смотришь на огромного слона, которого какие-то изверги закопали в землю по самую шею. Череп размером с трехэтажный дом был чуть наклонен вперед. Он опирался на огромные бивни, побелевшие от времени. Роль дверей выполнял провал рта. Вместо ушей по обеим сторонам черепа торчали подобия огромных вееров, полностью раскрытых. Еще они напоминали крылья огромных летучих мышей. Орузоси сказал, что это радары. Они сильно облегчали работу медиумов по сканированию ноосферы. Облеченный в сталь хобот уходил высоко в небо. Где-то там, в невидимой с земли точке, из него и начинались линии силового поля, непробиваемым щитом прикрывавшего кратер Небесного Огня. Собственно, генератор и был черепом огромного слона – я понял это, когда мы оказались внутри, в круглом зале.

Мы пробрались к сердцу твердыни нрунитан на удивление легко. Утром Анша сняла повязку, и оказалось, что лекарство Фолрэша помогло. От глубоких рваных ран на лбу остались лишь две розовые полоски. Анша намазала лоб глиной, соорудив две неровные дорожки, и раскрасила их йодом. Таким образом она стала выглядеть, как образцовая шиварео после дежурного поцелуя Двуликой. Анша вывела нас на дорогу и спела погонщику мерге свою чарующую песню. После чего Орузоси оглушил погонщика и спрятал, связанного, на капустном поле. Я боялся, что Анша уже тоже ведет двойную игру и теперь споет и для нас. Моя вера в людей сильно пошатнулась в ту ночь. Но Анша, слава Двуликой, не собиралась петь для нас. Мы развернули мерге хвостом к горам и направились в глубь кратера. Мерге двигался быстро, и пятьдесят километров, отделявшие нас от самой глубокой точки кратера, мы преодолели к вечеру того же дня. Вход в генератор не охранялся.

– А незачем, – сказал Орузоси, махнув рукой на зубчатую цепь вокруг.

Видимо, нрунитанам никогда не приходило в голову, что кто-нибудь сможет забраться так далеко на их территорию.

Костяные стены зала покрывала замысловатая резьба – танцующие слоны, летающие слоны, слоны, занимающиеся любовью, слоны, скрестившие бивни в смертельной схватке. В центре стояла очень толстая колонна из плотного зеленоватого материала. Орузоси и Анша остались у входа, а мы Фолрэшем направились к ней. Она негромко гудела и вибрировала от напряжения. Это была единственная аппаратура Генератора, по крайней мере в наземной его части. Я увидел два отверстия на уровне пояса и решил, что Чаши вставляются именно туда. Я достал их из сумки.

(Когда Орузоси наложил повязку на рану, Фолрэш сказал: «Ты так долго носил их, Авенс. Будет справедливо, если ты поносишь их еще немного». Так что Чаши остались при мне.)

– Сначала установи Чашу Небытия, – сказал Фолрэш. – В левое отверстие.

Я, морщась от стреляющей боли в ране, вставил Чашу так, чтобы часть ножки и подставка оставались снаружи. Это далось мне с большим трудом. Чаша никак не хотела умещаться в паз. Я буквально вбил ее внутрь. Видимо, за прошедшие века полость чем-то забилась или, может быть, спалась. Затем я взял в руки Чашу Бытия.

– И как же это работает? – спросил я, задумчиво рассматривая артефакт.

В отличие от Чаши Небытия она была абсолютно пуста. Я перевел взгляд на Фолрэша, который почему-то замялся с ответом.

– Мозги генератора надо хорошенько поджарить, – ответил за него Орузоси. – Да побыстрее. Здесь наверняка есть датчики движения, которые сработали сразу, как мы вошли. Нрунитане уже знают, что мы здесь, и мчатся сюда на всех парах.

Они с Аншой весьма непредусмотрительно бросили свой пост у дверей и подошли поближе. Орузоси стоял за спиной Фолрэша, Анша чуть в стороне.

– Фолрэш коснется оснований чаш и пошлет эту искру, этот импульс, – закончил Орузоси.

И тут я понял. Огонь, запертый в сосуде. Человек-ключ, говорящая отмычка…

– Нрунитане видели, что Фолрэш собой представляет, – произнесла Анша задумчиво.

Она перевела взгляд на него.

– Почему они не убили тебя сразу?

– А зачем ломать годную батарейку? – пожал плечами Фолрэш. – Все зависит от того, к чему меня подсоединить. И как. Мы сейчас поменяли Чаши местами, Чаша Небытия стоит в гнезде, предназначенном для Чаши Бытия, а Чашу Бытия, я надеюсь, Авенс сейчас все-таки поставит в отверстие для Чаши Небытия…

Анша, окончательно запутавшись, потрясла головой. Но я его понял.

– И тогда от моего импульса Генератор разрушится, – продолжал Фолрэш. – А например, системы жизнеобеспечения подземного города людей я бы запитал на год. Все живые боги – батарейки, это очень распространенный подвид среди…

– Фолрэш, – перебил я его. – Кто тебя создал? «Медуза»?

– Да, – спокойно ответил он. – Я младше Маро, мне всего семь лет.

Анша ахнула. Выглядел-то Фолрэш на полновесные двадцать. «А Маро, наверное, лет пятнадцать», – подумал я. Ему в любом случае было больше десяти – его создали до того, как Пэллан вступила в контакт с Орионским Альянсом. И к моменту встречи двух миров Маро уже был полноценным воином. «А ведь можно было догадаться, – подумал я. – Когда Фолрэш так неуклюже извинялся за то, что чуть не убил меня. Орузоси хоть немного понимает, что делает. А у Фолрэша, за его семь лет, не было времени даже задуматься о таких вопросах. Он многое знает из нашей истории, но… Гормонами можно быстро нагнать массу, мозг можно начинить абстрактными знаниями, но чтобы он созрел, он должен переработать определенное количество ситуаций. О Двуликая, Фолрэш всего лишь ребенок, который хочет быть хорошим, послушный малыш… Его воспитали, как пулю, как батарейку – как он сам себя называет. Но он не батарейка, он – нечто большее».