Мария Гинзбург - Убаюкать нож

Фолрэш кивнул, как будто именно этого ответа и ждал.

– Они так вводят вам психотропное, – сказал он. – Чтобы вы оставались послушными и забыли себя окончательно. У меня есть лекарство, которое нейтрализует яд. Если ты хочешь, я могу дать его тебе, да и раны надо бы обработать.

– Будь так добр, – согласилась Анша.

«Видимо, сегодня мы никуда не пойдем», – подумал я.

Они вошли в сарай, а я остался снаружи. Мне казалось, что Орузоси сейчас выйдет, и так оно и произошло. Он вывел прогуляться нашего ящера. Я прислонился к стене и ждал. Но Орузоси смотрел, как ящер бегает, топчет картофельную ботву, и ничего не говорил. Уже совсем стемнело, и я не мог видеть выражения его лица. Вскоре к нам присоединился и Фолрэш.

– Как Анша? – спросил я.

– Я сделал ей инъекцию, обработал раны, теперь она спит, – ответил он.

Я хотел спросить, откуда у него в аптечке такой разнообразный запас лекарств, но не успел.

– Мы должны решить один вопрос, – произнес Орузоси.

– Да, – задумчиво сказал Фолрэш. – С появлением этой девушки ситуация сильно усложнилась.

– Я не знаю, чего она ищет, – проговорил я. – Да и знает ли это она сама? Но она никогда не любила меня. Это произошло… по необходимости.

– Я – клон, и теперь она это знает, – сказал Орузоси спокойно и мрачно.

Он больше ничего не добавил.

Фолрэш негромко засмеялся.

– Ребята, – сказал он. – Я почти целый год был живым богом. Что касается удовольствий, я познал их все. И я вовсе не намерен…

– Она может быть намерена, – перебил его Орузоси.

– Я это и хотел предложить, – кивнул Фолрэш. – Мы не можем решить этот вопрос. Но если мы не достигнем какого-то… равновесия, мы поубиваем друг друга. А мы не должны этого делать. У нас есть другая цель, которой мы можем достичь только все вместе. Так давайте скажем ей, что решение должна принять она. И что бы она ни решила, пусть так и будет.

Меня несколько удивила торжественность и почти что мука, с которой он это произнес. Я сразу так и хотел сказать, что теперь все зависит от нее, и надо только намекнуть Анше, чтобы она не затягивала ситуацию.

– А почему бы нет, – согласился Орузоси.

– А ты, Авенс? – осведомился Фолрэш.

Я пожал плечами:

– Пусть так.

– Теперь, я думаю, я могу сказать, – сказал Фолрэш, обращаясь ко мне. – Что перед тем, как заснуть, Анша спросила, где спишь ты, и устроилась рядом.

Орузоси кивнул головой, как будто именно этого и ждал. Мы все вернулись в наше убежище. Фолрэш обработал глубокие порезы на спине и боках Орузоси – Анша здорово отделала его своими стальными когтями, а потом мы легли спать.

Меня разбудили крики, яростный птичий клекот, звон металла и звуки борьбы. Я оказался на своем чердаке раньше, чем окончательно проснулся. Я впервые увидел Фолрэша через прицел своего пулемета и не мог отвести от него глаз. Фолрэш был словно стеклянный ключ, полный жидкого пламени. Словно огненное дерево. Словно молния, заточенная в бутылке, подобно сувенирному кораблику. Анша превратилась в нечто среднее между змеей и птицей, но я сразу узнал ее. «Тень шиварео – нечеловеческая тень… коты, крылатые змеи, просто змеи и просто птицы, – вспомнил я рассказ Янеса. – Кто-то из жертв смог увидеть истинный облик шиварео, а потом истина сплелась со сказкой». Анша обмотала шею рыжего слона (так я видел Орузоси) своим длинным хвостом и методично душила его. Я спустился с чердака, чтобы увидеть, что у нас тут происходит на самом деле. Анша прижимала Орузоси коленом к полу – он тихо выл. Фолрэш стоял рядом в напряженной позе, что было совсем неудивительно. Анша наставила на него нрунитанскую пиэрсу, отобранную у Орузоси. На полу валялись, тускло поблескивая в свете фонарика, который Фолрэш держал в руке, какие-то хирургические инструменты. Пятно от фонаря плясало по полу – у Фолрэша дрожали руки.

– Маро, ты что, рехнулся? – спросил я. – Чего ты ко мне со скальпелем полез?

– Им нужно что-то, что ты носишь в теле! – выкрикнула Анша. – Они думали об этом, еще когда я пришла! Они собирались…

Она по-прежнему могла проникать в мысли окружающих. То ли лекарство Фолрэша не подействовало (и я вдруг взглянул на его желание вывести психотропное из организма Анши совсем другими глазами), то ли ее способности медиума, как и мои, нужно было лишь раз пробудить, и в дальнейшем они не нуждались в химической подпитке – из Чаши ли, или из уст Двуликой.

– В теле? – переспросил я, еще ничего не понимая.

– Мне казалось, что мы что-то делаем неправильно, – пробормотал Фолрэш.

– Да, но что вы делаете? – спросил я.

Орузоси захрипел.

– А медиумы умеют разговаривать с духами? – спросил я.

– Нет, – сопя от напряжения, ответила Анша. – А почему ты спросил?

– Потому что сейчас ты его задушишь. И мы уже ничего тогда от него не узнаем.

– Да. Но тогда он не сможет сказать какое-то кодовое слово, которое обездвижит тебя.

– А он не будет его говорить. Потому что, если он только начнет говорить что-нибудь непонятное, я сразу залезу на свой чердак и намотаю его на пулемет. Ты ведь не так глуп? Правда, Маро?

– Пра… ххх… вда…

Анша неохотно отпустила Орузоси. Он закашлялся, потирая шею.

– У тебя в ноге, – произнес он с трудом, – зашита Чаша Бытия. Без нее генератор не отключить… Никому и в голову не могло прийти, что ты еще и Чашу Небытия притыришь. С ней еще лучше. Но без Чаши Бытия ничего не выйдет…

И тут, без всякого кодового слова, я вспомнил свой последний визит к бабушке целиком.

Я зря сердился на нее – она все-таки открыла мне все, что я должен был знать, отправляясь в эту безумную экспедицию.

– Но, Авенс, – сказала Дарайна. – Если ты попадешь в плен, а ты скорее всего попадешь, нрунитане с легкостью прочитают твою память. У них есть медиумы, как я тебе уже говорила. Нрунитане заберут у тебя Чашу, и все это будет бессмысленно. А ты и ваша компания – наша последняя надежда.

Она перебирала инструменты – готовилась к операции.

– И как же нам быть? – спросил я.

– Если ты позволишь, я сделаю так, что ты забудешь этот наш разговор, – сказала бабушка. – Ты забудешь, куда и зачем ты несешь Чашу. Ты не будешь знать, что ты вообще ее несешь. Когда твой командир решит, что тебе пора это знать, он произнесет особое слово. Воспоминания будут яркими, сильными. Ты впадешь в транс, словно бы вернешься сюда снова. И поэтому, – она улыбнулась, – я снова передаю тебе привет и надеюсь, что ты уже прошел этот сложный путь или хотя бы близок к его завершению.

Я улыбнулся тогда и сказал:

– Хорошо. Я согласен.

Бабушка ввела мне обезболивающее – я даже не почувствовал прикосновения иглы. Все-таки она была мастером…

Мое бедро тихонько заныло. Это не было неприятно. Словно бы Чаша Бытия, спрятанная там, откликнулась на мои мысли так же, как откликалась на близость своей сестры, Чаши Небытия, и теперь просила позволить им встретиться. Орузоси хотел подняться на ноги. Анша снова пронзительно и гневно закричала. Он остался сидеть на полу, среди разбросанных инструментов.