Мария Гинзбург - Убаюкать нож

Когда выжившие вариввики наткнулись на вельче, мои предки с вполне теперь узнаваемым хладнокровием разделились на две части. В одной из них дети вступали в брак с кем хотели, в том числе и с чужаками, и это даже приветствовалось. В основном, конечно, это были правящие семьи, которым надо было породниться с людьми Пэллан. Ничто так не укрепляет дружеские отношения, как общая кровь, текущая по жилам. Другая половина систематически уклонялась от браков как с чужаками, так и с полукровками. Моя бабушка – ее звали Дарайна – была как раз из такой семьи, но нарушила этот обычай ради моего деда.

Дед мой, Стивен Марримит, был весьма примечательной личностью. Он вывалился из пустоты на палубу рыболовецкого судна, когда рыбаки уже возвращались с уловом на берег. Вельче весьма любознательны и ругающегося на непонятном языке чужака приняли весьма радушно. Когда Стивен выучил вельчеди настолько, что смог объясниться, он рассказал о своем появлении так. Он ехал из Бангора в Касл-Рок, и его автомобиль сломался. Стивен бросил машину и решил добраться домой пешком, по короткой дороге. Он хорошо знал места, поскольку часто охотился здесь. Однако тропинка завела его в какие-то совершенно незнакомые дебри. Затем мимо него на жуткой скорости промчался спортивный «Мерседес». Стив отпрыгнул в сторону сквозь кусты. Кусты закончились быстро, а вот падение все не кончалось и не кончалось. И когда он уже решил, что все-таки не успел отпрыгнуть, оказался в груде скользкой рыбы.

Стивену сообщили – а теперь я осознал, что вельче, по крайней мере многие из них, не сочли его рассказ ложью или бредом, потому что кое-что знали о нырках в никуда и приземлениях совсем не там, где ты ожидал себя обнаружить, – что в мире, где он оказался, нет городов и автомобилей с такими названиями. Он может жить среди вельче, как один из нас, но никто и никогда не сможет вернуть его домой. Стивен мужественно перенес это известие. В том мире, откуда он был родом, люди уже начинали потихоньку осваивать космос, так что потрясение оказалось не так велико, как можно было бы ожидать. По профессии он был инженером, конструктором оружия. Он думал, что с легкостью найдет себе работу. Но на Пэллан оружие для убийства людей никогда не производилось в промышленных масштабах. В мелких стычках Бесконечной зимы и в период объединения всех краев Пэллан в одну планетарную республику использовались подручные инструменты. Карнаги, край шахтеров, выходил с дрелями и молотами, жители Идейры, которым принадлежала самая плодородная почва на планете, встречали их мотокосами и, в более поздние времена, чуть переделанными комбайнами. Осознать этот факт оказалось сложнее, чем принять знание о том, что ты обречен провести свою жизнь вдали от дома. Однако Стивен быстро сориентировался и устроился проектировщиком в фирму рыболовецких снастей. Его гарпунные пушки, ружья для подводной охоты и прочее, и прочее принесло ему не только мрачноватую славу, но и неплохие деньги. Пиэрса, которой я отбивался от тараканов в Приютах, была энергетической подводной винтовкой, изобретенной моим дедом и лишь слегка модифицированной для наземных действий. Когда мы вступили в контакт с Альянсом, наши соседи были удивлены отсутствием у нас вооружения. И, как я уже говорил, если бы не наш силовой кокон, нас бы сожрали тут же. Для деда наступил звездный час; ему было тогда около семидесяти, но сознание у него все еще было ясное. Стивена пригласили в спешно созданную Оружейную Академию. Теперь мы нуждались не в ружьях для подводной охоты, а в чем-то большем. Молодые специалисты, отданные под начало деду, в техническом плане были подкованы даже лучше; им не хватало, как объяснял Стивен, способности посмотреть на ситуацию под необходимым углом. Осознания того, что человек – это всего лишь очень опасный кусок мяса. Я так понял, у людей Земли со взглядом на реальность с этой точки проблем не было – им, наоборот, было очень сложно увидеть в человеке не только кусок мяса.

Бабушка Дарайна работала хирургом, и дед часто с любовью и гордостью говорил, что они уравновешивают друг друга – он несет разрушения, она их исправляет.

Я очень любил его рассказы, изумительные и странные рассказы о планете, где он родился и вырос. Дед тосковал по Земле, а рассказывать о своей родине ему было особо и некому – мало кого интересуют истории, случившиеся не с нами. Я мог слушать его бесконечно, он завораживал меня раскатами своего голоса – а он любил меня, как своего самого преданного слушателя. Бабушку можно было понять. Они познакомились в то время, когда его голова, которую я запомнил лысой, как колено, была увенчана гривой роскошных кудрей. Однако с родственниками Дарайна крупно поссорилась, и они не общались с ней до сих пор.

Я ощутил легкую обиду. Истинные вельче наверняка хранили – в тайне – настоящую историю нашего народа. Большая часть дворцов и храмов, построенных вельче, были слишком велики для людей, и теперь стало ясно, что мы сохраняли не только свою сущность, но и свой внешний облик так долго, как только могли. А вот здания на юге страны, построенные уже века за два до того, как выжившие варивикки наткнулись на нас, были вполне пригодны для людей и были гораздо меньше величественных древних дворцов. И теперь мне стало понятно, почему. «И все-таки, – подумал я, – каждый из нас, вельче, немножечко слон». А ведь судя по легкости, с какой оставшиеся в кратере нрунитане модифицировали свой облик, подобная привязанность к форме должна была порицаться.

И я мог знать эту тайну, и сейчас мне было бы гораздо легче. Оказавшись в кратере Небесного Огня, я бы не тыкался во тьме невежества и догадок, не чувствовал бы себя так, словно провалился сквозь карту известного мне мира, как мой дед. Но я оказался не в другом мире, а лишь с изнанки той карты, которая была мне так хорошо знакома, которую кто-то смял гармошкой. Но я мог бы не метаться в жестких складках реальности! Я бы сразу знал, куда и зачем иду. Однако бабушка Дарайна не поделилась тайной со мной, сохранив верность заветам своего клана. А ведь я заходил к ней как раз перед тем, как спуститься вместе с Орузоси и остальными в Подземный Приют! Бабушка была приветлива, как всегда, налила мне домашнего пива, поставила на стол пирог с рыбой, но не сказала ни слова о нрунитанах – хотя я рассказал ей, куда направляюсь. Когда я подумал об этом, воспоминания как-то странно промелькнули в моем мозгу, словно кадры из позабытого фильма, и исчезли. Не знать правды бабушка Дарайна не могла, и стоявшая в красном углу ее дома ритуальная чаша, копия той, что сейчас мирно лежала в сене, зарытая под моей лежанкой, была лучшим тому свидетельством. Да, я был полукровкой, даже четвертькровкой, если уж совсем точно. Но мои предки покинули кратер потому, что пулеметы и бивни, которыми мы протыкали брюхо Времени и Пространства, больше не вписывались в реальность, были не нужны. А они хотели сохранить их – и их дар и проклятье достались и мне в полной мере.