Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

-- А я еду, а я еду за деньгами! За туманом ездят только дураки! -- запел Серега во всю глотку и расхохотался, бодро перескакивая через поваленные бурей деревья. -- Это же кладовая! Клондайк! Золотое Эльдорадо! Не ленись, бери, сколько можешь! И будешь богат! Да что там "Бээмвэ"! Придёт время - "Мерс" купит. А то и "Вольво"!

Ради этой мечты он готов ободрать всю тайгу! Залез бы в каждую нору и выдрал из неё добычу - никого бы не пожалел!

Сергей направился к приваде, устроенной у подножья сопки под уступом невысокой скалы. Ещё осенью нашёл там издохшего изюбра. Запрятал в колоду из сухих бревёшек, накрыл сверху валежником. Получилось что-то вроде "избушки на курьих ножках". По первому снегу наведался к ней. Убедился, что не напрасно потратил пол- дня на огораживание пропастины. К срубу, недоступному для воронья, протянулись с разных сторон цепочки соболиных следов. "Быть соболю", -- обставляя приваду капканами, заранее радовался Сергей. И не ошибся.

Соболя заметил не сразу. В глаза бросился беспорядок у привады: сломанные ветки, корьё и труха на снегу, разбросанный валежник. И вдруг что-то звякнуло, тенью метнулось за куст орешника. Соболь!

Ломая ветки, больно хлестнувшие по лицу, Серёга бросился к нему. Зверёк тихо сидел в капкане. Он долго бился, пытаясь обрести свободу, обессилел и кротко ждал своей участи. И всё же, когда Сергей приблизился к нему, хищно изогнул спину, сделал слабую попытку оборониться. Сергей сунул ему рукавицу. Зверёк тотчас вонзил в неё острые зубы и стиснул челюсти. Потягивая рукавицу, словно стараясь отнять, Сергей схватил соболя за шею, сдавил изо всех сил. Пленник обмяк, раскрыл рот с белыми тонкими клыками и красным шершавым язычком. Но жажда жизни в этом небольшом существе была сильнее руки браконьера. Стоило на секунду разжать пальцы, как соболь начинал изворачиваться, царапать коготками рукав куртки. Серёга сдавил ему грудную клетку, но и это не помогло. Соболь хрипел, дёргался всем телом, но не сдавался. Можно наступить на него - так Серёга давил енотов, но жаль портить нежный мех. Запыхавшись, Серёга бросил соболя на снег и полез в мешок за другим капканом. Зверёк отдышался и тоскливо наблюдал за человеком. На миг их глаза встретились: жадные, ликующие и полные отчаяния.

-- Сейчас я тебя, красавчика, суну башкой в эту штуковину! Вмиг успокоишься, -- в злорадном восторге проговорил Серёга.

Это был испытанный приём. Безжалостный, но надёжный: швырнуть зверька в рюкзак с капканом на шее. Соболь скоро затих, и Серёга весело зашагал дальше.

В ельнике ждало огорчение. Соболь попался, но ушёл вместе с капканом. Отгрыз поводок и утащил железяку с собой.

-- Идиот! -- простонал Серёга. -- Поленился заменить провод стальным тросиком и вот на тебе - ускакали мои денежки!

С капканом на левой передней лапке соболь, понятно, далеко уйти не мог. Но обильный снегопад начисто завалил след. Не отыскать беглеца в корчах и зарослях. Сергей сокрушённо вздохнул и стал спускаться с каменной гряды к последней ловушке.

То, что увидел здесь, превзошло все ожидания. В крохотной конуре, сложенной из камней, свернулся калачиком беглец. Казалось, зверёк безмятежно спал на пухе и перьях - всё, что осталось от рябчика - приманки. Соболь доковылял сюда и снова угодил в капкан.

-- Неплохо для одного дня, -- перебирая в рюкзаке трофеи, посмотрел Сергей на небо, затянутое тучами. Пора двигать в зимовье...

До Пихтового ключа оставалось перемахнуть одну сопку. Он уже вошёл в лощину, где начинался старый лесосклад, как его остановило потрескивание веток.

-- Изюбр... Только бы не спугнуть..., -- прошептал Сергей, всматриваясь в сухие заросли пожелтевшей высокой травы. Впереди, в бурьяне, зашелестело, и Серёга увидел красновато-бурое пятно. Вскинул двустволку, подвёл мушку к середине пятна, плавно потянул за спуск...

В детстве Валерию пришлось заблудиться в лесу. С тех пор, отправляясь в лес за грибами, что случалось, не так уж часто: два-три похода в сезон, обязательно замечал перед выходом из электрички положение солнца. Но сейчас небо затянули пепельно-серые тучи. И хотя снегопад прекратился, в пасмурной дымке, нависшей над притихшей тайгой, с трудом угадывались очертания каменной гряды, зубчатой стеной протянувшейся вдоль ключа Пихтового. Слева от неё по заледенелым галечникам убегала в густой ельник охотничья тропа. Справа хмуро темнела крутолобая сопка Тигровый перевал. На эту скалистую гряду карабкался Валерий, цепляясь за кусты, за выступы камней, опираясь на ружьё, как на посох. Расчёт был прост: забраться на гольцы, пройти по хребту гряды и спуститься на тропу, ведущую к зимовью. Останавливаясь для передышки, он достиг верха скалы, присел отдохнуть на зеленоватую гранитную глыбу. Снег здесь лежал тонким слоем, дул пронизывающий ветер. Валерий озяб и стал спускаться по другому, более отлогому склону. У подножья сопки нашёл куст лимонника китайского, увешанный продолговатыми кисточками тёмно-красных ягод. Длинные лианы обвили ёлку новогодним серпантином. Сдёрнув лиану, Валерий смотал её кольцами, запихнул в рюкзак и принялся рвать ягоды, горстями бросая их в полиэтиленовый мешочек. Он быстро наполнил его и заспешил в распадок, где надеялся отыскать кедр и сбить с него несколько тугих шишек. Он брёл по тайге, очарованный её зимним великолепием, тщетно вглядываясь в кедровые кроны: шишек на них всё не попадалось. Найти такое дерево помогла белка, мелькнувшая на ветке. Наблюдая за ней, Валерий неожиданно увидел гроздья кедровых шишек, висящих высоко над ним. Как сбить их, он знал из рассказов бывалых таёжников. Выбрать крепкую валежину, прислонить плашмя к стволу кедра, с силой ударить. Всех не собьёшь, но несколько штук непременно свалятся. Так и сделал. Шишки, постукивая о сучья, падали в снег. Он собрал их в рюкзак и заторопился в низину, где не сомневался найти тропу. Продравшись сквозь заросли шиповника, элеутерококка и прочие колючие кустарники, во множестве растущие в тех дремучих местах, Валерий очутился на поляне, заросшей сухой полынью и высоким дудником. Он растерянно смотрел вокруг: тропы нигде не было. Повсюду чернели беспорядочно наваленные истлевшие брёвна. Глубокие рытвины от тракторных гусениц, поросль мелкого осинника над ними молча говорили: лес брали отсюда лет пятнадцать назад. Ещё не веря, что заблудился, Валерий сбросил рюкзак, подтянул лямки. Оглядел обступившие его угрюмые сопки. Смеркалось. Скоро совсем стемнеет и тогда... Он ещё не представлял, не хотел думать, что будет делать один в ночи, среди холодного безмолвия тайги. Ругая себя, что пренебрёг компасом в начале пути, он поспешно достал его, определил направление. Оказалось, слишком забрал вправо. Валерий спрятал компас в карман и заторопился, ещё надеясь выбраться с этого забытого людьми лесосклада.