Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

-- Чего думаешь? Бери орехи, -- пробасил небритый таёжник. Черников повертел в руках шишку с прозрачными капельками смолы... Спросил цену, услышал ответ и положил шишку обратно.

-- Мне ветку багульника...

-- Пожалуйста. Почти даром.

-- Ничего себе - даром! В тайге этих кустов видимо-невидимо, а ты за одну веточку столько ломишь...

-- Сходи в тайгу сам, тогда и продавай дёшево.

-- Невидаль, какая. И схожу!

Не знал тогда, что слова, оброненные в шутку, обернутся всерьёз.

Принёс ветку домой, незаметно поставил в кувшин с водой. Спрятал за штору. Через пару дней, возвратясь из рейса, усталый и разбитый, Черников нашёл багульник в мусорном ведре.

-- Хватит! Надоело! Каждый год одно и то же! Не было цветов, и это не цветы, -- раздражённо выговаривала Светлана. -- Мужик называется, на букет роз заработать не в состоянии. Веник припёр и доволен...

И это после того, как в новую квартиру Черников привёз чешскую "стенку", двухкамерный холодильник и японский телевизор! После того, как с последней получки, дополненной калымом, купил ей норковую полудошку.

Глотая обиду, шагал Черников в отдел кадров. Пропади всё пропадом!

Сколько можно с него жилы тянуть?! К чертям собачьим никчемную работу!

Ругнулся напоследок в проходной гаража, отнявшей десяток лет, получил скудный расчёт и укатил в тайгу. Светлане на трюмо оставил записку: "Уехал зарабатывать деньги".

Сначала поездом ехал. Потом самолётом летел. На вездеходе колотился. А под конец и на оленях пришлось трястись. В самую глушь забрался. В дремучем ключе зимовье нашёл заброшенное. Проконопатил избушку. Пол из жердей настелил. Обмазал глиной печурку. Тут и сентябрь подошёл.

Не теряя ни минуты, с остервенелой жадностью и злостью принялся набивать мешки брусникой и орехами. Геологи и вертолётчики, с которыми успел познакомиться, помогли вывезти таёжные дары на станцию. Здесь Черников быстро избавился от нелёгкого груза, распродав таёжный товар пассажирам поездов. Кармашек рюкзака, куда новоявленный промысловик запрятал пачки денег, приятно топорщился. Он неплохо заработал, затратив при этом не так уж много сил. А главное - никто не указывал. Не бросался под колёса, перебегая дорогу. И просыпаясь ночью, Черников не искал в испуге руль. Вспомнил заросших щетиной мужиков, торгующих на базаре клюквой, орехами и меховыми шапками. Удовлетворённо хмыкнул:

-- Теперь и я при деньгах!

Ещё ему вспомнилась таёжная пойма, бордовая от спелой брусники. Вспомнились крупные пучки кедровых шишек, озарённые утренним солнцем. Много этого добра осталось в том безымянном ключе.

С топором за поясом и огромным мешком за спиной он карабкался на сопку, поросшую кедрачом. Черников ещё издали облюбовал толстое сучковатое дерево, густо обвешанное шишками. Рядом высились другие исполины - кедры. Под тяжестью крупных шишек прогибались ветви. А дальше ещё и ещё. И всё это были деньги. Черников мысленно видел хрустящие бумажки, на которые поменяет дармовой товар. И хотя поблизости никого не было, он спешил схватить как можно больше. Шишки с лёгким стуком падали вниз, в сухую листву. Вокруг каждого дерева можно было отыскать несколько штук. Но если подбирать упавшие сами по себе орехи, мешок наполнится не скоро. И чурка - колот здесь не поможет. Лучше взобраться на вершину кедра, ударить по ветвям палкой. Рухнут шишки вниз, всю листву вокруг дерева засыпят. Собирай, не ленись!

Налитый смолой пучок шишек, казалось, был так близко... Черников потянулся к нему... Последнее, что запомнилось - хруст сломавшейся ветки, хлёсткий удар хвойной лапой по лицу...

...Привычно, словно только что вернулся из рейса, Черников отыскал глазами свою девятиэтажку. Мало что изменилось во дворе за семь лет его отсутствия. Да он и не присматривался к переменам в облике улицы. Торопился домой...

У подъезда замедлил шаги. Ноги стали непослушными, ватными. Он только сейчас понял, что в жизни Светланы многое могло перемениться. Прихрамывая, медленно проковылял на третий этаж. Вот и железная дверь, обшитая деревом. Сам оббивал её... Всё было словно вчера. Неужели и впрямь прошло семь лет?!

С бешено колотящимся сердцем потянулся к звонку.

Неожиданно дверь отворилась. На площадку вышел упитанный лысый мужчина в вязаной кофте, в спортивных брюках, сползающих с большого живота.

-- Костик, долго не гуляй, обед простынет, -- послышался из прихожей знакомый голос.

-- Хорошо, Света. Я только за пивом сгоняю...

Здоровяк с подозрением оглядел рыжеволосого бородатого человека, растерянно стоявшего на площадке. Закрыл дверь на ключ, презрительно буркнул.

-- Шляются тут всякие...

Черников вышел на улицу. Во дворе играли дети. Весело распевали синицы. Пахло оттепелью. И впервые за много лет Черников улыбнулся, порадовался весне. Он ничего не забыл. Он помнил тепло уютного чума, где ждут и любят.

Вечером того же дня Черников подрёмывал на мягкой полке вагона. Он видел жаркую постель у очага. Пахнущие хвоей волосы эвенкийки. Сопки в розовом цвете багульника...

Бараба - это болотистые степи в западной части Новосибирской области. Две недели по её степным просторам гуляла, не утихая, декабрьская метель. Глубокими сугробами завалила овражки и колки, причудливыми намётами снега укрыла речушки, лесные дороги и тропы. Благодать зайцам, тетеревам, косулям и прочим безобидным зверушкам и птицам! Тепло им в пушистом снегу, где спрятались они от острых зубов и когтей хищников.

Но плохая погода, всё равно, что ночь тёмная. Кому мать родная, а кому - мачеха злая. Обманчива тишина коварного снегопада. В безмятежно спящем лесу опасность подстерегает его обитателей на каждом шагу. Одетые в белые халаты неслышно подбираются к дремлющим лосям охотники. Совы, распустив крылья, бесшумно скользят среди деревьев, высматривая зазевавшихся грызунов. Чуткие лисы, крадучись, чертят носами, вынюхивают притаившихся рябчиков ...

В один из таких ненастных дней, когда буран особенно рьяно швырял в лицо колючий снег, начальник районной милиции Протасов выехал на охоту. Накануне рабочий фермы Митяев известил его о том, что в поставленный у привады капкан попал волк. Тяжеленную железяку, привязанную цепью к обрубку бревна, зверюга утащил в лес. Вся охота теперь заключалась в том, чтобы догнать его и прибить.

Наскоро собравшись, Протасов сдёрнул со стены десятизарядный карабин "СКС" и торопливо сбежал по лестнице к поджидавшей у подъезда машине.

-- Наконец-то, серый бандюга, сниму с тебя шкуру! -- В радостном возбуждении хлопнул дверцей машины Протасов. -- Поводил меня волчара по степи... Ох, поводил!

В салоне милицейского "УАЗа" кроме Протасова сидели ещё двое милиционеров в форменных полушубках, перепоясанных патронташами. Усатый здоровяк-сержант, чертыхаясь на скверную дорогу, накручивал руль. Другой, с погонами капитана, небрежно развалясь на заднем сиденье, курил, придерживая на коленях двустволку.