Изабелла Худолей - Сленг

А меня, вдобавок ко всем бедам не чужого мне человека, огорчала бессмысленность моей миссии и тяжелая необходимость признать ошибочность этой затеи с курацией дальнего и неблагополучного района. В районе нет специалиста моего профиля, а главный не может быть и швец, и жнец. Мои рекомендации, требования, разборы ошибок на местном материале некому конкретно слушать, а потому большая часть усилий уходит в песок. Печально, но надо признать факт: два предыдущих моих визита и этот, вероятно, последний, общего убогого положения не изменили ни в корне, ни в деталях. Вот сейчас подойдет этот пятьсот — веселый поезд и утром я сойду с него в Краснодаре, признав свое поражение. Благими намерениями устлана дорога в ад. Намерения мои, дорога — их. Сколько же еще детей поплатится за необустроенность этой службы, за отсутствие специалиста, за зыбкую трясину здешнего медицинского микроклимата. Володь- ку она не засосет. Он вырвется. А кто же осушит и оздоровит это малярийное болото? Каково здесь жить людям и знать, что дома у себя помощи умной, своевременной и квалифицированной не дождаться? Кто виноват в том, что здесь ее нет, а рядом, в соседнем районе — есть? Именно такая, какой должна быть. И это состояние длится уже лет двадцать, если не больше.

Классный вагон давно ожидаемого поезда оказался в полном соответствии с моими невеселыми перронными мыслями. Во — первых, общий, других в поезде не было; во — вторых, из старых и особенно грязных, тех, что, вероятно, ходили в войну и были крашены изнутри коричневой краской; в третьих, полупустой и очень плохо освещенный. Я запретендовала на верхнюю полку. Для того, чтобы достать мне матрац из ящика под нижней полкой, Володе потребовалось поднять ее вместе с объектом, на ней

возлежавшим. Прямо на голом дереве полуголый, татуированный по высшему зэковскому классу, спал молодой мужик. Был он сильно пьян и храпел. От такого грубого обращения он, на мое несчастье, проснулся. Тут проводник, тоже пьяный, принес равномерно грязное мокроватое белье и мы поехали. Володя соскочил с подножки уже идущего поезда.

Еще при посадке я обратила внимание, что редкие пассажиры вагона спят без белья прямо на голых досках или грязных матрацах. У одной женщины на второй боковой полке под головой в качестве подушки были даже не завернутые во что- либо лаковые ее туфли. Другие держали под головой немудрящие свои пожитки — сумки, свертки. Белье в вагоне, кроме меня, взял еще один военный в другом конце. Я давно не ездила в общем вагоне, с самой ранней юности, что прошла в послевоенные годы. Я просто забыла, зачем они судорожно цепляются за свое скудное достояние. Портфель свой, где были бумаги, бельишко и зонт, я оставила под нижней полкой, там же пристроила туфли, а плащ повесила у изголовья, да так небрежно, что пола его попала под матрац.

Уснула я быстро и так же внезапно проснулась от весьма откровенного прикосновения. Передо мной стоял татуированный мужик с нижней полки и его намерения не вызывали сомнений. Был он почти в два раза моложе меня. Разило от него не перегаром, а свежим спиртным духом. Был он еще очень пьян й потому опасен. Я пыталась его усовестить, но он, видимо, не знал, что это такое. Тогда, разозлившись, я выпустила по нему длинную забористую очередь из сокровищницы моего «учителя». От неожиданности он сел на нижнюю полку на противоположной стороне и обалдело на меня уставился.

— Ну, извините, мамаша.

Рассчитался он со мной на рассвете, когда выходил в Тихо- рецке. Украл он у меня мой великолепный шведский зонт, красный, с огромным полем, что достался мне в Финляндии случайно, я нашла его на улице совсем новым. Туфли свои я обнаружила в тамбуре. Там он разглядел, что они второй свежести и бросил. Полу плаща из‑под матраца извлекать не рискнул, дабы не разбудить меня.

«Оружие» действовало разяще, но не радикально.

Приехала домой рано утром и такое у меня пакостное чувство было, будто вся я п этом вагоне испачкалась не только снаружи, но и изнутри. Этот грязный вагон, на что он похож? Так и видишь почти наяву кадры из «Хождения по мукам», интеллигентную физиономию Рощина — Гриценко, красивенько — бес- смысленное лицо какого‑то ненастоящего, написанного по зака

зу, Телегина, молодую Нифонтову — Катю. Господи, как они страдали от той разрухи в таких вот вагонах среди хамья и братишек с татуировками! Ехала я в этом вагоне и мне казалось, что вот войдут махновцы в папахах и начнут грабить или поскачут рядом с поездом, с гиком стреляя в окна. Мне сейчас кажется, по мне ползут вши, что остались в этом вагоне с гражданской войны…

Телефонный звонок, а я откисаю в ванне. Я демократичный начальник и меня можно спросить приду ли я сегодня на работу.

— Нет, не приду. Знаешь, я очень понимаю русскую интеллигенцию, которая не приняла революцию.

— Что с тобой? Ты, наверно, перегрелась в поезде.

— Наверно — Действительно, я интеллигент в первом поколении. Первую половину моей жизни «удобства» нашего дома были в конце двора. А как же дворяне, ведущие свою родословную от Рюриковичей?

У преподавателей клинических кафедр мединститута есть два обязательных 12–часовых ночных бесплатных дежурства в месяц. Не очень обременительно, но если учесть, что ассистент обязательно работает днем, дежурит ночью, а следующий день не может отгулять, т. к. у него занятия, и он работает полный рабочий день, то получается 32, а то и больше часов работы. А это уже многовато. И ведь не в том дело, что устал врач. У нас отродясь об этом не думали. Хотя бы подумали о том, что это за работник после полутора суток непрерывной работы, что он там надиаг- ностирует и наоперирует? Но в этих тридцати двух часах работы ассистента есть законный перерыв в шесть часов, которого его часто лишают «по производственной необходимости». Это время с конца рабочего дня в 14 часов до начала дежурства в 20 часо). За этот период можно сходить домой, поесть по — человечески, даже часок — другой вздремнуть и со свежими силами прийти на ночное дежурство, где больничный врач — дежурант уже работает с 16 часов.

Так случилось и в этот день, когда я воспользовалась своим законным антрактом. По пути на дежурство в больничном дворе я встретила опытного анестезиолога, который уже дежурил с 16–ти часов.

— Изабелла Игнатьевна, у Вас в отделении есть девочка с фурункулом лица. Не понравилась она мне, когда я мельком ее увидел.

Я помнила такую красивую девочку лет четырнадцати, что поступила вчера с фурункулом переносицы и большим отеком век с обеих сторон. Я не вникала в ее лечение. Тогда я работала в плановом чистом отделении. Но гнойная хирургия, самая трудная и неблагодарная, всегда меня не столько привлекала, сколько преследовала. Я не могла пройти спокойно мимо такого лица. Давно еще, в нейрохирургии, когда я занималась в основном радикулитами, т. к. это было моей диссертационной работой, мне дали детскую палату. Как я говорила тогда, чтоб жизнь не казалась мне медом. В той палате я потеряла двоих ребят, мальчиков до 14 лет, которые выдавливали себе угри в области переносицы. Они погибли от мозговых осложнений этого, как им казалось вначале, пустяка. Хорошие такие ребятки. Особенно последний, к которому я особенно привязалась, и у которого, как мне казалось, был шанс выжить. С тех пор такие гнойники на лице с большим отеком всегда вызывали во мне тяжелые ассоциации и я понимала цену времени от начала осложнения. Причиной смерти в таких случаях был тромбоз мозговой венозной системы, включающей в себя обширные синусы. Один из них, кавернозный, собирал в себя венозную кровь с лица. Особенно печально известны области переносицы и верхней губы. В раннем юношеском возрасте, под влиянием гормональных изменений, юноши проявляли интерес к противоположному полу. Им хотелось нравиться. А тут же, в это же самое время и по той же причине, их лица покрывались прыщами, угрями. Надо же было так природе совместить по времени несовместимое! Парни и девочки прихорашивались, кто как мог и умел. В том числе и выдавливая гнойники в таких опасных местах. Это загоняло инфекцию глубже, в том числе и туда, где она оказывалась смертельной. Самым правильным в тактическом отношении, как я считала, было раннее проведение превентивного лечения, направленного на уменьшение свертываемости крови. Видишь такое расположение гнойника, обширный отек — вот и начинай при строгом постельном режиме внутривенное введение растворов, способных расширить сосуды, разжижить кровь, предотвратить ее свертывание, что в условиях инфекции крайне важно.