Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Ему ни до кого, кроме меня, дела нет. Стоит ему увидеть, что я куда-то засобирался, как он тут же увяжется за тобой:

«И я». Ну просто настоящая собачонка, которая ни на шаг тебя не отпускает, всюду за тобой таскается. И не дай бог сказать, чтобы он остался, так ведь такой рев устроит, что мало не покажется! Услышав его плач, как будто его кто пилой на части разрезает, мама и бабушка выскакивают и начинают двух сторон допытываться: «Что с тобой, детка?!» А мой братишка, заливаясь слеза-ми, жалуется:

— Он не берет меня с собой…

Тогда бабушка начинает уговаривать меня по-хорошему:

— Сынок, ты ведь умный мальчик. Он же твой младший братишка. Пусть с тобой поиграет. Если ты старший, ты должен и с младшим тоже играть…

— Но он ведь не умеет играть…

— Научишь, сынок…

В этот момент я вспоминаю, что нельзя заставлять бабушку долго уговаривать себя. Иначе она может рассердиться и сказать: «А ну, если не хотите играть вместе, чтобы оба ни шагу из дома!» Понимаю, мне не остается ничего другого, как послушаться бабушку. Тряхнув его за плечо, обиженно произношу: «Ну, пошли тогда». Бабагельды расцветает.

Конечно, он добился своего.

Помню, однажды нас на «тропу войны» вывела женщина из соседнего аула, приехавшая проведать бабушку, ее хорошая подруга. Мы с братом играли возле бабушки в три альчика, «учем-учем» называется игра. Бабушка очень обрадовалась приезду этой женщины. «Вай, подруга, какими судьбами?» — и радостно обняла свою гостью. Женщина вроде бы и неплохая, она сразу же ласково посмотрела на нас и стала говорить то, что должно было понравиться бабушке:

— Какие у тебя замечательные внучата, в настоящих парней выросли. И оба похожи на своего отца в детстве, — наверно, мой брат понравился этой женщине больше, она не ограничилась тем, что погладила его по голове, еще взяла на руки и расцеловала. Бабушка и гостья пили чай, ели, вспоминали молодость свою. Надо сказать, что несколько месяцев тому назад мы выдали нашу старшую сестру замуж как раз в то село, откуда приехала эта женщина. Бабушка возьми и спроси у нее, как там поживает ее внученька. Когда она напомнила о нашей сестре, перед глазами тотчас же возник ее родной облик. Потому что и я, и мой младший брат очень любили ее и сейчас скучали по ней. Раньше, когда наша сестра жила дома, отправляясь к подругам просто посидеть или позаниматься вышивкой, она всегда брала с собой в попутчики меня, а в последнее время с ней ходил только Бабагельды. Теперь же, приезжая погостить домой, она привозила с собой вертлявую девчонку со взъерошенными волосами и называла ее своей золовкой. А вообще, мне не нравится, когда девушки уходят из дома и про них говорят, что они вышли замуж. Может, поэтому я не очень-то люблю родственника, который стал зятем. Да и почему, собственно, я должен любить его? За что? За то, что он увел из дома твою любимую сестру?..

Я не сразу понял, отчего на вопрос бабушки гостья переменилась в лице. Она погладила свое широкое лицо, словно хотела стереть с него невольно возникшее выражение, связанное с предстоящим неприятным сообщением.

— Я ехала сюда с намерением ничего не говорить тебе, но раз уж ты спросила, придется сказать. Своими глазами я не видела, но ближайшие соседи вроде бы видели. Похоже, ваша девочка не очень-то ладит с мужем. А в тот день он и вовсе ударил ее по щеке…

Лицо бабушки потускнело на глазах. Затем на ее лице появилось задумчивое выражение, словно у человека, размышляющего про себя: «Пойду на базар, куплю то-то и то-то, хотя денег у меня столько-то…» И лишь спустя какое-то время она произнесла фразу, которую гостья должна была помнить и по возвращении домой.

«Братьям не понравится, если они узнают, что их сестра получила пощечину…» Она, конечно, имела в виду нашего отца, но и на нас с Бабагельды посмотрела выразительно, как бы говоря: «Да и эти тоже не останутся в стороне».

Как и всегда, бабушка и на сей раз оказалась права. Мне тоже не понравилось сообщение нашей гостьи, да и кому могут понравиться обиды, нанесенные твоему близкому человеку?! Я и на следующий день несколько раз вспоминал этот разговор, а в ушах все звучали слова недовольной бабушки: «Туркмены никогда не понимали насилия над слабыми…»

Душа моя была неспокойна, я не мог оставаться равнодушным к случившемуся, должен был что-то предпринять, в конце концов у меня созрело решение во что бы то ни стало отомстить обидчику сестры. Едва дождавшись утра следующего дня, я запряг своего ишачка и стал ждать удобного момента, чтобы тайком от бабушки и домашних отправиться в соседнее село и наказать ненавистного зятя.

Уже взошло солнце, но погода была холодной. Карманы телогрейки, надетой поверх пиджака, были битком набиты камнями и оттопыривались. Мне бы только добраться до соседнего села, а там я найду этим камням применение!

Задумав устроить мужу сестры вендетту, я отправился на каменистую дорогу, проходившую неподалеку от нашего дома, и тщательно отбирал там эти камни, которые сейчас оттягивали мне карманы. Стараясь никому не показываться на глаза, я тихонько выехал на большую дорогу и на тебе!

На своем трехколесном велосипеде прямо на меня ехал Бабагельды. Я-то от него и прятался, ехал по закоулкам, а он, как нарочно, опять у меня на пути. А дальше все вышло именно так, как я и думал.

Отшвырнув велосипед в сторону, он затянул всю ту же песню: «И я с тобой!»

Скажешь «нет», он такой ор поднимет, что мало не покажется, и тогда уже точно никуда не поедешь. Делать нечего, я протянул ему руку, подставил вместо ступеньки свою ногу и помог взобраться на ишака, усадил брата позади себя. А иначе, если бабушка вдруг узнает, разве отпустит она меня туда?!

Получив направление движения, ишак цокает копытами по глинистой обочине каменистой дороги. Бабагельды, чтобы не свалиться с ишака, обхватив меня крепко ручонками поверх телогрейки, сидит сзади, привалившись к моей спине. Показав ему камни, которые были у меня в кармане, я объяснил братишке, что на сей раз мы едем к сестре не для того, чтобы передать ей угощение или же какое-нибудь сообщение от бабушки, а для того, чтобы отомстить за нанесенную ей обиду, дал ему пару камней, чтобы он мог запустить их в зятя. Узнав, куда и зачем мы едем, Бабагельды сразу же вспомнил, что и у него там имеется враг. «У них еще серый петух есть, я его тоже побью…» Серый петух — это тот, который набросился на моего брата, когда он вместе с бабушкой приезжал навестить сестру, и сильно испугал его.

Так что у Бабагельды были все основания заодно и петуха наказать.

Я понял, мой брат жаждет мести ничуть не меньше меня. Человек всегда чувствует себя сильнее, если у него появляется единомышленник. А солнце наверху то выглянет из-за туч, то снова скроется. Немного проехав по открытой местности, мы начали мерзнуть, день был морозный.