Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

В тот день, вернувшись с работы, она узнала, что дочь, которая должна была уезжать через три дня, собралась в дорогу. "Мама, а я поменяла билет!" — сообщила она матери и в тот же день уехала.

Тоты пожалела об обиде, нанесенной ею дочери, ей хотелось плакать, ком подступил к горлу, на глаза навернулись слезы. Она не смогла проглотить кусок хлеба, который был у нее во рту. Понимая, что без них она никто, сидела и со слезами на глазах представляла дочерей и внуков.

"На что мне одной эта огромная квартира, если вас в ней не будет?" — Тоты наконец-то дала волю слезам. "Как же я люблю тебя, дитя моего дитяти!" — она прижала фотографию внука к своей груди. Мысли Тоты о детях плавно перетекли в мысли о Хасаре. И она поняла, что все ее обиды на этого человека рассеиваются, как дым, как утренний туман. Все, сказала она себе, завтра же позвоню к ним домой и расставлю все по своим местам.

Вечер пролетел незаметно, и уже настала глубокая ночь. Вспомнив, что завтра с утра надо снова отправляться на работу, Тоты стала собирать небольшой сачак, который каждый раз расстилала, собираясь поесть.

И снова на нее нахлынули тоскливые мысли. У нее две дочери, двое внуков, а она как безродная, проводит время в одиночестве. Но в этом виноваты не ее дети, а ее собственный неуживчивый характер. Ведь ездила же и довольно часто к ней старшая дочь с детьми и мужем, наполняла этот дом жизнью? Да, она снова почувствовала себя брошенной, и обида захлестнула ее. Уткнувшись лицом в подушку, она долго и горько плакала о своей не сложившейся судьбе.

Назавтра Тоты позвонила в справочную и узнала номер домашнего телефона Хасара, позвонила туда. Но вначале к телефону очень долго никто не подходил. Наверно, возятся во дворе, кто же там будет сидеть у телефона и караулить его? И лишь после второго долгого звонка на том конце провода трубку подняла запыхавшаяся женщина.

Поняв, что трубку поднял не сам Хасар, а к телефону подошла его мать, Тоты некоторое время молчала, раздумывая, как ей лучше поступить. На том конце провода проявили нетерпение:

— Слушаю, говорите же!

Тоты поняла, что если она и дальше будет молчать, женщина подумает, что это звонит кто-то из тех, кто любить баловаться, возмутится и бросит трубку. С бьющимся сердцем, волнуясь, произнесла:

— Здравствуйте, дайза! Как ваши дела, как здоровье? Дома ли Хасар? — она чувствовала себя неловко. Услышав голос Тоты, женщина на том конце провода ойкнула, словно кто-то толкнул ее в бок. Тоты так и не поняла, чем была вызвана такая реакция женщины, только услышала, как та возмутилась, прежде чем швырнуть трубку на рычаг:

— Неужели у этой нахалки хватило совести звонить к нам домой?!

В это время в доме не было ни Хасара, ни его брата с семьей. На хозяйстве оставалась только мать Хасара, которая была и хозяйкой, и сторожем дома. Тоты не знала, что Дунья тоже называла свою свекровь "дайза" — "тетя".

В начале Тоты расстроилась из-за того, что мать Хасара так грубо ответила незнакомому человеку, не попытавшись даже выяснить, кто она, но, поразмыслив, поняла, что мать приняла ее за женщину, разрушившую семью сына, то есть за свою бывшую невестку. Может быт у них голоса похожи.

Тоты пожалела, что не представилась, за что и поплатилась тем, что ей пришлось выслушать неприятные слова, хотя и адресованные совсем другому человеку.

Сердце все еще трепыхалось в груди, как пойманная в клетку птичка. Тоты долго не могла отойти от этого неприятного разговора.

Некоторое время она сидела, держа трубку в руке и забыв положить ее на рычаг. Потом она очнулась, отнеслась к случившемуся с улыбкой, погладила телефонную трубку и положила ее на место.

Зимой на берегу моря даже днем чаще всего бывает пасмурно, как при наступлении сумерек. Зато воздух чист и свеж, и эту свежесть придает морской воздух, окутавший город и окружающие его горы.

Хасар решил, что больше ни за что не пойдет к своей бывшей студентке и не станет просить у нее работы, пока она сама не пригласит его, не станет навязываться ей. В то же время он думал о том, что ему надо искать работу в другом месте. А подумал он так потому, что как-то на днях его мать сказала: "Слушай, оказывается, дочь Ковусаогурджалы заведует нашей поликлиникой. Я там была на прошлой неделе, и она сама меня узнала. Я-то видела ее совсем ребенком, а она вон уже во взрослую женщину превратилась. Пока был жив отец, мы даже общались с этой семьей, какие-то родственные связи поддерживали. А институт она закончила не так давно, после того, как наша страна обрела независимость. Наверно, попала в струю, ведь сейчас везде молодых продвигают… Хасар, может, наведаешься к ней? Другим она, может, и откажет, но если ты напомнишь ей о себе, тебя она без работы не оставит, огурджалинец огурджалинца всегда поддержит, а как иначе?" И были в этих ее словах и гордость, и надежда.

На другой же день Хасар пришел в городскую поликлинику, о которой говорила его мать. Узнав от секретарши, что главврач вышла и находится где-то поблизости, он сел на свободный стул среди ожидающих приема больных и стал ждать. Главврач не заставила долго ждать, вскоре она появилась на другом конце коридора, на шее у нее был фонендоскоп, она шла и разговаривала с другой женщиной в таком же белом халате.

Хасар никогда прежде не видел ее, но по тому, как держалась она, как разговаривала с другим врачом, понял, что эта молодая стройная худощавая женщина и есть та самая огурджалинская девушка, о которой говорила его мать.

Она уже была у дверей своего кабинета, когда Хасар встал с места и обратился к ней.

— Я к вам. Сможете уделить мне пару минут своего времени?

Доктор замедлила шаг и вопросительно посмотрела на незнакомого мужчину. Хасар продолжил:

— Я пришел к вам по вопросу трудоустройства.

Ответ женщины был коротким:

— У нас, яшули, работы нет. У нас сейчас идет сокращение штатов! Мы не знаем, куда устроить своих оставшихся без работы людей. И потом, от нас требуют брать на работу не таких, как вы, людей почтенного возраста, а молодых, недавних выпускников института.

После такого ответа Хасару не пришлось даже знакомиться со своей родственницей.

Хасару хотелось как можно скорее устроиться на работу, он готов был идти куда угодно, лишь бы не сидеть дома.

Он чувствовал, что вынужденное безделье заставляет его и к себе относиться иначе, он считал свое положение унизительным и все чаще был недоволен собою.

И еще в одном месте он решил попытать счастья. Пошел на станцию скорой помощи. Хасар знал, что многие врачи относятся к работе на "скорой" с некоторой долей скепсиса, считая ее не настоящей, и потому долго не задерживаются там, стараются найти работу в каком-нибудь стационаре. И все же многие, не найдя работы в другом месте, вынуждены оседать на станции. Что ж, решил Хасар, а вдруг там ему повезет больше?