Коллектив авторов - Достучаться до звёзд: сборник фантастических рассказов

– Не переживай… Они скоро возвратятся, – произнесла старуха.

– С чего это ты взяла? – резко повернулся к ней Патрио. – И вообще почём тебе знать, куда нам надо?

Она беззвучно усмехнулась.

– Здесь только одна дорога… Та, по которой много лет назад такой же отряд, как ваш, увёл моего маленького сына… И теперь у меня больше нет моего мальчика. Нет… Но и той дороги больше не существует! Мост через реку разрушен!..

– Кем? – изумился Патрио.

– Мост разрушен, и значит, они возвратятся. И больше ни у кого не уведут сыновей в свою проклятую армию. Потому что и отсюда им тоже не уйти…

– Кем разрушен мост?! – снова прокричал свой вопрос лейтенант.

– Мною, – спокойно ответила старуха. – И не кричи, пожалуйста, я тебя хорошо слышу.

Он недоверчиво уставился на неё.

– Ты сумела без посторонней помощи разрушить мост?.. Да ты хоть до порога-то сама дойди…

Старуха сунула руки под плед и… кресло медленно выкатилось на середину комнаты – оказалось, что у него имеются колеса.

– А ты?.. – она уставилась на лейтенанта немигающим взглядом. – Ты… дойдёшь до порога?

Он навёл на неё дуло автомата, настороженно озираясь. Быстро опустившаяся тьма багровой кляксой прилипла к оконным стёклам, время от времени озаряя комнату отсветами дальнего пожара и мрачным кровавым блеском посверкивая в глазах пристально всматривающейся в него старухи. Ему хотелось броситься вон, убежать от её взгляда, но непонятная сила сковывала его, удерживала в этой низкой продолговатой комнате.

– Свет… В доме есть свет? – спросил он, оглядываясь вокруг, и комната тут же начала наполняться слабым, Бог весть откуда исходящим, свечением.

– В доме, где живу я и Смерть, есть всё, – изрекла, глядя перед собой, старуха. И мгновение погодя добавила: – Кроме жизни…

Патрио обошёл хозяйку и сел на стул. Странная, никогда прежде не приходившая к нему усталость, опутала всё его тело, мысли, чувства…

Зачем он здесь? Почему до сих пор не ушёл, почему слушает бред выжившей из ума старухи, когда давным-давно надо было пристрелить её и бежать догонять товарищей?

Знакомые, всегда успокаивающие строки, на этот раз почему-то не помогали. Тем более, что дальше шло не совсем понятное, нелюбимое им место:

И он почувствовал, что ему действительно тяжело, и хочется если не завыть, то заплакать, как бывало в далёком детстве, когда он сидел на коленях у матери, играл весёлыми жёлтенькими цветочками и слушал заунывно-протяжную песню их старого-престарого соседа – далёкого потомка какого-то племени индейцев аче-гуаяков…

Патрио закрыл глаза и почуял щекочущий аромат летнего полдня, запах цветов, услышал далёкую полузабытую песню:

Лейтенант поднял глаза и встретил странно расширенный взгляд старухи. Он встал и снова выглянул за окно.

– Они точно вернутся назад? – произнёс он, не зная, хочет он этого на самом деле или нет.

– Почему ты меня не убил? – спросила в свою очередь старуха.

– Не знаю… Патроны в диске заклинило.

– А потом?

– Не знаю! – резко бросил он, нервно дёрнув головой.

Он всегда дёргал головой, когда психовал.

– Но не пожалел, не думай! – выкрикнул он. – Я не знаю, что такое жалость! Не знаю! Меня не учили этому!..

– Чему же тебя учили?

– Убивать! Убивать всех, кто не повинуется или угрожает Империи!

– Что же она для тебя хорошего сделала, эта твоя Империя?

– Она меня вырастила! Выкормила и воспитала! Пока я не мог защищаться сам, меня защищали мои братья, понятно?

– А у тебя есть братья?

– Да! Нет! Не знаю… Не знаю я, что ты прицепилась ко мне!

Лейтенант в волнении забегал по комнате.

– Я имею в виду братьев по оружию, легионеров, – добавил он, повернув к старухе лицо.

– А твои родные, по крови?

– Не помню… Я воспитывался в Легионе, с детства..

Он подошёл к двери в одну из комнат.

– Туда не смей! – прошипела старуха. – Это комната моего сына.

Лейтенант некоторое время постоял, чувствуя, как его нестерпимо тянет войти в эту комнату, но всё же отвернулся и отошёл от двери.

– Эта комната и эта шкатулка, – показала старуха на лежавшую у неё на коленях деревянную коробочку, – вот всё, что у меня осталось. Остальное – принадлежит ей, Смерти…

– Что – остальное?..

– Всё… Всё, что здесь находится, – и она снова как-то странно на него посмотрела.

– Не болтай ерунды! – Патрио стряхнул набежавшее оцепенение. – Ты просто свихнулась тут одна, думая о своём сыне! – он снова сделал несколько шагов из угла в угол. – А где, кстати, остальные жители? Ты что, совсем одна здесь, в деревне? Куда все подевались?

Старуха чуть заметно пошевелилась.

– Ушли… Все ушли. Туда, где нет зла…

Лейтенант вздрогнул и отступил назад.

– К-куда?

– В лес, – ответила старуха. – Звери не такие злые, как люди.

Он вытер рукавом выступившую внезапно испарину.

«Хоть бы уж поскорее утро! – подумал, глядя на тёмное, в отблесках незатухающего пожара, окно. – Пока я тут сам не свихнулся с этой полоумной старухой».

И он снова опустился на стул у стола.

– Есть хочешь? – спросила хозяйка.

– Что?

– Есть, говорю, хочешь?

– Есть?..

Кровь прильнула к лицу, часто-часто забилось сердце, отдаваясь в ушах ударами: тум… ту-тум, тум… ту-тум, тум… ту-тум, – словно откуда-то из бездны потерянных лет донёсся голос склонившейся над ним мамы:

– Есть хочешь?

Тум… ту-тум…

– Есть хочешь?

Тум… ту-тум…

– Есть хочешь? – повторила старуха.

– Не-ет! – закричал он. – Нет! – и судорожно вцепился дрожащими руками в автомат.

– Что с тобой? – вскинула брови старуха.

– Так, – он прикрыл глаза. – Нашло что-то, – и устало положил голову на стол.