Ольга Аль Каттан - Записки иностранки

Пришлось надеть на него женские кружевные трусы… Это стало последней каплей, и я впала в депрессию. Кашель душит, горло болит, белье не сохнет. Правая распухшая нога толще левой. Хочется спать, согреться не удается, электричества нет, печка не греет.

Свекровь собралась и повезла печурку в починку. В 9 утра свет включили. Но даже это не радовало. Где мой былой оптимизм? Кастрюля горячей воды была пожертвована на стирку свитера и колготок Эмиля (вместо помывки моей головы) . Кое–как собравшись, мы выползли на свет Божий. На улице тепло. Так хорошо, что я взмокла в своей дубленке. Никак не сориентируюсь – только потеплеет, одеваюсь, словно на северный полюс. По дому ходить в шубе – в самый раз. А на улице – жарко. Мы сели на автобус и поехали кататься по Бейруту. Я иногда щелкала фотоаппаратом из полуоткрытого окна.

Ничем не примечательное бело–серое здание с ливанским флагом не заинтриговало, но сфотографировать его надо было, на всякий случай. В недобрый час нажал мой палец на затвор фотоаппарата. Кто знал, что это было здание полиции. К автобусу подбежал военный с автоматом и прямо из окна забрал мою фотокамеру и мужа в придачу. Народ в автобусе безмолствовал, но ждал. Муж не появлялся. Подождав еще несколько минут, побежала узнавать, в чем дело. Военные, записав адрес и телефон супруга, уже его отпускали. Мои выпученные от страха глаза и нижайшие заверения, что я не террористка и ничего плохого не сделала, вызвали понимающие улыбки, и нас отпустили с миром. Но настроение было подпорчено, и даже испоганено.

В молчание доехали до Национального музея Бейрута. Камерность, тишина и красота исторических экспонатов немого успокоили нервишки. В музее было пусто. А раньше, до войны, сюда каждый день приходило около 400 посетителей. Кроме нас по залам бродили две дамы в шубах – русские. А потом зашли еще 3 женщины (не в шубах) – и тоже русские. (Это был "русский день". Родную речь слышала и вечером, когда мы прогуливались по мусульманским кварталам.)

Еле живые пришли домой, свекровь порадовала подарками. Для меня была куплена красивая скатерка на стол. Для Эмиля — трусы в количестве 6 штук. К тому же она купила новую лампу–обогреватель – более мощную (3 лампы накаливания вместо 2–х) и более устойчивую. Настроение совсем улучшилось! После побежали забирать из починки мою сережку (уговорив ребенка остаться дома с бабушкой и дедушкой) .

День прошел неплохо. Удалось просто прогуляться по узеньким улочкам, зашли в любимый магазинчик сладостей. Но больше всего повезло, когда вернулись домой и сели в лифт. Доехали вместе с соседями до 5 этажа и… неожиданно отрубили свет в доме. Повезло, что не застряли. С 5 этажа подниматься до 9–го гораздо легче, чем с 1–го.

В гостях сидела подруга свекрови — Нада. Модная тетка приехала со своей служанкой–филипинкой. При свечах шел разговор ни о чем. Два ее сына работают в Канаде, один из них женат на девушке из Чехии, кажется.

Свет включили через час. На радостях, решилась погреться у новой печурки и заодно подсушить влажные трусы и колготки Эмиля. Пикнуть не успела, как трусы сгорели (хорошо хоть старые — не жалко) , а в колготках образовалась черная дыра.

Наконец–то я не мерзну. Но горло продолжает болеть, а кашель душит не на шутку. Печурка работает исправно (тьфу–тьфу, чтоб не сглазить) . Что еще для счастья надо? Только попав в экстремальные условия жизни, начинаешь понимать, что есть главное, а что – напускное и ненужное. Как здесь могут жить люди? Электричества нет, тепла в домах нет, воды нет (за питьевой ездят к источникам) , работы нет, взрывы чуть ли не каждую неделю… А они живут…

Мы как–то ехали со свекровью в машине, и я заметила, что по всему Бейруту очень красиво подстрижены деревья. Столько проблем, а они такой ерундой занимаются.

Свекровь засмеялась и сказала, что люди продолжают жить. Чтобы не произошло. Даже во время войны, все шли работать. Ливанцы очень любят жизнь.

С утра гуляли в Даун–тауне.

Туристический центр Бейрута пустой. Есть с чем сравнивать. Когда мы здесь ходили до войны, яблоку упасть негде было. Кафе, рестораны, магазины — забиты, работали с утра и всю ночь. А теперь – пустота. Тишина. На каждом углу военный с автоматом.

У каждого спрашиваешь разрешение сфотографировать. Возле мечети "Амина"до сих пор палатки забастовщиков, там тоже нельзя фотографировать. Парламент нельзя фотографировать (даже камеру в эту сторону нельзя направлять) . Такое ощущение сразу, что солдаты ждут момент, чтобы подбежать и отобрать фотоаппарат. Наученная горьким опытом, я не рискую, не наглею и скромно щелкаю в тех местах, где разрешено щелкать, но стражи порядка на готове.

От нашего дома добраться до центра (Даун Тауна) , можно только пешком, и то — обходить десятой дорогой все колючие проволоки, железные ограждения, палаточный лагерь, и стройки, стройки…

Весь Бейрут в строительстве, восстановлении, реставрации. И слава Богу!

Зашли в прекрасную христианскую (православную) церковь Святого Георгия. Умилили скамейки (как в католическом соборе) и свечки ставят в емкость с песком. Настоящих старинных икон нет, только большие рисованные, отыскала "Владимирскую", поставила свечку. Но все равно красиво и спокойно в этой церкви.

После сели в старый автобус–маршрутку и поехали в Жунни. Я смотрела по сторонам и опять влюблялась в Ливан.

Жунни находится в 26 км от Бейрута. У самого моря. Потрясающе красивый городок. Белоснежные дома, горы. Смешной водитель все время поворачивался, подмигивал Эмилю и шебуршил его вихры. Люди входили–выходили. Нет ничего лучше дороги.

А если еще и солнечный день, а если еще справа из окна бескрайнее море, а слева – чудесный ливанский пейзаж мегаполиса вперемешку с природой. Ктир мнех! (Очень хорошо!)

А потом мы сели на фуникулер и полетели над Жуни. До самой Харрисы – статуии Девы Марии. Эта 15–ти тонная статуя изготовлена во Франции и перевезена в Ливан в конце 19–го века. Ливанцы называют ее на французский манер — "Нотр дам дю Либан" ("Ливанская Божья Матерь") или по–арабски "Сеййидатна Хариса" ("Наша Госпожа Хариса") . Внизу, под статуей — небольшая часовня.

За статуей высится выполненный из стекла и бетона современный собор (1970 г.) . Согласно архитектурному замыслу, его фасад должен напоминать ливанский кедр, а тыльная часть, сделанная в виде шпангоутов — финикийский корабль. За ним расположен выполненный в византийском стиле храм Святого Павла, своды и купол которого богато украшены мозаикой, в том числе с использованием технологии, подражающей знаменитой византийской золотой смальте. Всего вокруг Харисы около 20 церквей и монастырей. Старейшая церковь Святого Антония Падуанского построена монахами–францисканцами в 1628 г. Хариса является местом резиденции папского нунция, а неподалеку, в местечке Бзуммар разместилась резиденция патриарха армяно–католиков.