Элис Манро - Случай

Джулиет знала, что многим кажется странной и замкнутой, и в какой-то степени, она такой и была. Но, в то же время, почти всю свою сознательную жизнь она чувствовала, что окружена людьми, которые используют ее внимание, время, душу. И обычно, она позволяла им делать это.

Будь полезной и дружелюбной (особенно если ты не «звезда») — вот, чему она научилась в маленьком городке и в студенческом общежитии. Приспосабливайся к любому, кто хочет выжать из тебя все соки, не имея ни малейшего понятия, что ты из себя представляешь.

Она смотрела прямо на мужчину и не улыбалась. Он увидел ее решительность, и в его лице появилась тревога.

— Хорошая книжка? О чем?

Она не собиралась говорить ему, что эта книга о Древней Греции и о значительном вкладе греков в изучение иррациональных чисел. Она не изучала греческий, но слушала курс под названием «Греческая мысль», и поэтому перечитывала Додда, чтобы посмотреть, что оттуда можно взять. Она сказала:

— Я хочу почитать. Пойду в смотровой вагон.

Она встала и вышла, досадуя, что сказала, куда идет, ведь он мог встать и пойти за ней, извиняясь и придумывая новый предлог для беседы. К тому же в том вагоне могло быть холодно, а она не взяла свитер. А вернуться за ним было уже невозможно.

Вид из окна смотрового вагона в конце поезда оказался не таким интересным, как из спального. Да и весь поезд к тому же теперь был все время как на ладони.

Как она и предполагала, в вагоне было холодно. Ее немного трясло, но о случившемся она не жалела. Еще чуть-чуть и он протянул бы ей свою влажную руку. Она подумала, что рука могла быть и влажной, и сухой, и шершавой, они обменялись бы именами, и тогда уж ей никуда не деться. Так что это была ее первая победа такого рода, а противник оказался самым жалким и несчастным. В ушах звучал его голос, смакующий слово «подружиться». Оправдание и дерзость. Оправдание — его хобби. А дерзость — результат какой-то надежды или решимости нарушить свое одиночество, утолить голод общения.

Ей просто необходимо было так поступить, но сделать это было не легко, совсем не легко. В сущности, этот шаг был больше, чем победа: восстать против человека в таком состоянии. Больше, чем победа, даже если бы он оказался хитрым и самоуверенным. Но ей все равно было не по себе.

В смотровом вагоне находились только два человека. Две пожилые женщины, и каждая сидела отдельно. Джулиет увидела большого волка, бегущего по снежной идеально гладкой поверхности маленького озера, и поняла, что и они тоже его видят. Но ни один возглас не нарушил тишину, и ей это понравилось. Волк не обращал никакого внимания на поезд, он не медлил, но и не торопился. Его длинная серебристая шерсть на кончиках становилась совсем белой. Неужели он думал, что такая шерсть делает его невидимым?

Пока она наблюдала за волком, в вагон вошел другой пассажир. Мужчина сел на противоположной стороне чуть наискосок от нее. Он тоже держал книгу. Затем появилась пожилая чета: она — маленькая и энергичная, он — большой, неуклюжий с тяжелой одышкой.

— Здесь холодно, — сказал он, когда они уселись.

— Хочешь, я принесу тебе куртку?

— Не беспокойся.

— Мне не трудно.

— Все нормально.

Через минуту женщина сказала:

— Уж тут-то все хорошо видно.

Он не ответил, и она повторила попытку:

— Здесь все вокруг видно.

— Было бы на что смотреть.

— Погоди, скоро будем горы проезжать. Это будет что-то! Как тебе завтрак?

— Яйца жидкие.

— Да, — сочувственно произнесла женщина. — Наверно, надо было пойти на кухню и самой их приготовить.

— На камбуз. Они называют кухню камбузом.

— Я думала, так только на кораблях говорят.

Джулиет и мужчина на соседнем ряду одновременно оторвались от своих книг, и глаза их встретились. В этом взгляде не было никаких эмоций. Через мгновение поезд стал тормозить, потом остановился, и они отвели глаза.

Поезд остановился у какого-то лесного поселка. С одной стороны от него находилась станция, выкрашенная в темно-красный цвет, с другой стороны — несколько домов того же цвета. Это были одноэтажные бараки для железнодорожных рабочих. По радио объявили, что поезд будет стоять десять минут.

Платформа была очищена от снега, и Джулиет, выглянув, увидела, что несколько человек вышли из поезда прогуляться. Она и сама бы вышла, но не без пальто же. Мужчина с соседнего ряда встал, и, не оглядываясь, пошел к выходу. Где-то внизу открылась дверь, и клубы холодного воздуха ворвались внутрь. Пожилой супруг спросил, что они здесь делают и как называется это место. Его жена пошла в переднюю часть вагона, чтобы узнать название станции, но ей это не удалось.

Джулиет читала о менадах. У Додда говорилось, что ритуалы происходили ночью, посреди зимы. Женщины поднимались на вершину Парнаса. А однажды в горах сошла лавина, и жриц пришлось спасать. Когда так называемых менад спустили с горы в негнущихся, как доска, одеждах, они с неистовством отдались спасателям. Джулиет такое поведение казалось весьма современным, оно каким-то образом объясняло безумство фанатов на концертах знаменитостей. Понимали ли это студенты? Не похоже. Вероятно, они вообще были настроены против любых развлечений, тем более участия в них. А те, что не были, не хотели этого показывать.

Прозвучал сигнал отправления, поток свежего воздуха прекратился, и поезд стало потряхивать. Джулиет подняла глаза, и немного впереди увидела, что паровоз исчезает за поворотом. А потом поезд накренился и так затрясся, что, казалось, дрожь прошла сквозь весь состав. Вагон закачался. Поезд неожиданно остановился.

Все сидели и ждали, что поезд снова тронется, и никто не разговаривал. Даже вечно жалующийся муж молчал. Минуты шли. Двери открывались и закрывались. Слышались мужские голоса, нарастало смятение и страх. Из соседнего вагона, где находился бар, послышался официальный голос, наверно, кондуктора, но что он говорил, расслышать было невозможно.

Джулиет встала и пошла в начало вагона, глядя поверх крыш передних вагонов. Она увидела несколько фигур, бегущих по снегу.

Одна из женщин подошла и встала рядом с ней.

— Так и знала, что что-нибудь случится, — сказала она. — Я почувствовала это еще тогда, когда мы остановились. Даже не хотела, чтобы мы снова трогались, чувствовала, что что-то произойдет.

Другая женщина тоже подошла и встала позади них.

— Ничего страшного, наверно, просто ветка упала на пути, — сказала она.

— У них есть такая штука впереди поезда, — ответила ей первая. — Она убирает все, что попадается на дороге.

— Может, она отвалилась.

Обе женщины говорили с северо-английским акцентом и без той сдержанности, которая присуща незнакомым людям при первой встрече. Теперь, когда Джулиет вгляделась в их лица, она поняла, что они скорей всего сестры, хотя у одной из них лицо было моложе и круглее. Значит, они путешествовали вместе, а сидели отдельно друг от друга. Может, поссорились?