Владимир Ладченко - Светлые аллеи (сборник)

В подъезде горел свет. Я шёл сзади и перед глазами, рукой достать, перекатывалась и играла её обаятельная до слёз попка. Нежно просачивалась линия трусиков и можно было сойти с ума.

Потом мы пили на кухне купеческий чай. Она вела себя просто и без лживого кокетства. На праздношатающихся тараканов, Оксана не обращала никакого внимания. И наконец перестала притворяться и грубить.

Когда я передвинул свою табуретку поближе к ней и уже планировал с чего начать, она вдруг стала рассказывать о своей скорой свадьбе. Выходила замуж за шофёра — дальнобойщика.

— Такты беременная? — догадался я, почему она весь вечер не пила.

— Ну да. Ведь замуж же — как о само-собой разумеющемся сказала она — А у тебя есть невеста?

— Нету.

— Что вообще никого?

Я хотел скрыть перед ней свою моральную неуравновешенность, а, проще говоря, ебливость, а потом подумал, что терять мне в общем-то и нечего. В принципе жизнь у меня складывается так, что мне всегда нечего терять. А это очень тяжело, когда тебе всю жизнь нечего терять.

— Ну как никого… Есть ряд женщин… — неохотно сказал я — Хотя, знаешь, Оксана, когда у человека много женщин — это значит, что у него в сущности нет никого.

— Бедненький, — улыбнулась Оксана.

Мы разговаривали с ней, как две старые подружки. Делились своими секретами. И ситуация стремилась не туда. Лучше бы мы обменялись секретами половых желёз. Такими секретами я готов был обмениваться с Оксаной всю жизнь. Но когда глаза женщины светятся по другому человеку, нужно быть большим пошляком, чтобы предложить ей подобное. А так как пошляком я был небольшим, у меня хватило интуиции к ней не приставать. И я до сих пор об этом жалею.

Но чаепитие — вещь недолгая и мы снова вышли в ночь под августовский звездопад. Оксана взяла меня под руку и от неё пахло прибоем и пением птиц. Я не знаю, как называются эти духи. Наверное, молодость. А звезды пикировали так часто, что у меня не хватало желаний. Впрочем, ни одно из них так и не претворилось, потому что все они были про Оксану. Дорогой я ещё думал о том, что мне не везёт на хороших девушек. Что ж, будем довольствоваться теми, на кого везёт. Шлюхи так шлюхи. Хотя, если раздеть шлюху и хорошую девушку, то разницы никакой и нет. Все дело в иллюзиях.

У подъезда, не дав ей увернуться, я поцеловал Оксану в душистую щёку и, соблюдая гордость, мол не больно-то и хотелось, с мнимым равнодушием распрощался. А после пошёл к одной из своих женщин. На звёзды я не обращал внимания.

Сейчас у Оксаны все хорошо. Счастливый брак, дети, строится дом. Недавно я её встретил. Она была такой же красивой. Только чуть поправилась и чуть морщинки. Даже завязавшийся на её теле жирок был мне симпатичен и мил. Оксана что-то спросила у меня про личную жизнь.

— Ну так, есть ряд женщин… — туманно ответил я.

— Ты такой же не пришей — рукав — с печальным удивлением сказала она.

И она тоже осталась такая же. Так же говорила грубости, правда уже не краснела. Но я не стал Оксане этого говорить.

Народная мудрость гласит — один весенний день год кормит. А с женщинами бывает знаете как? Один безрассудный весенний денёк и сам будешь после год её кормить. А то и все два-три. Пока не разведешься. Аккуратнее здесь надо. Соблазнять соблазняй, но только тело, а душу не трогай. А то она тяжело и хронически тебя полюбит, а тебе ей и ответить нечем и будут напряжённые минуты. Слёзы, упрёки, подозрения, а у тебя нет никакого, даже простенького алиби. Отвязаться не просто. Начнёшь отвязываться, а там уже гордиев узел внушительных размеров. Но наконец тебя выгнали и ты счастливый с узлом уже не гордиевым, а своим перебираешься на новою съёмную квартиру. А тут весна, можно сказать даже март и всё по новой…

А все женщины — это красиво ходячие мясорубки. Перекрутят любого. И их вероломство отточено веками. У каждой Принцессы навыки кардинала Ришелье. Это как в сказке про Красную Шапочку. Она вся наив и в кудряшках, бабушка, она же тёща вся болеет и всё не умрёт и они настолько беззащитны, что судьба Волка очевидна. И потом вашим же детям будут рассказывать про вас страшные сказки. А кто отсутствует, тот и не прав. Поэтому сдержаннее надо с доверием и эйфорией. Пришёл, отложил семя и ушёл в командировку. Доставил ей ночную радость, и пока она собирается с мыслями, вам лучше собираться к другой.

Мужчины играют по правилам, женщины без правил и не играют, а всерьёз. Для мужчины главное — кровать, для женщины мебельные гарнитуры. Мужчина великодушен и ведёт борьбу до первой крови. У соперницы появилась кровь, значит ты победил. Это он так думает самонадеянно и дальше своего члена ничего не видит. А для женщины потеря невинности — это только старт. И когда всё пойдёт по-взрослому, на уровне судьбы, то крови не будет вообще. И мужчину ткнут носом в этот занимательный факт и со слезой скажут: «Задержка! Уже второй месяц…» И чувствовавший себя победителем мужчина поймёт, что он проиграл. И он начнёт вести себя тоже, как баба. О дочери беззакония!

О сыны шакальства и трусости!

И запомните, чем выше ваша получка, тем вернее она забеременеет. Это физиологический закон природы. Это вам любой врач подтвердит.

— У тебя же там спиралька стояла! Как же так? — горестно изумляетесь вы, сдерживая истерику.

— А так бывает, что и со спиралькой, — радостно утверждает она.

Вы плохо представляете себе, что такое спиралька и как с ней бывает. У вас в голове крутится слово «аборт», а у неё уже ничего не крутится, а все по полочкам.

И вы задаёте бессмертный вопрос:

— А почему ты думаешь, что это от меня?

В лучшем случае она вам даст мелодраматическую пощёчину, в худшем заплачет. Так что не стоит его задавать. Правды вы всё равно, слава богу, не узнаете. Но этим вопросом вы начинаете культивировать в своей будущей жене свой будущий имидж козла. Вам это надо?

Но вот вы помирились и она, анестезируя слова лаской и поцелуями, спрашивает:

— А почему ты так боишься брака?

Вы вздрагиваете, как от укуса слепня. Рефлекс ещё срабатывает. Лицо у вас сосредоточенное, как у человека, справляющего одновременно малую и большую нужду, причём с большой нуждой такие же проблемы. И наконец вытаскиваете вялый аргумент.

— А жить-то где будем?

— А я уже договорилась — щебечет она и тащит вас показать вам будущую квартирку.

«Эта же хрень на всю жизнь». — прозорливо чувствуете вы. Да, на всю.

И умрёте вы с ней не в один день, как обещают, а вы — первый. И мясорубка набирает обороты.

Если вы ещё буксуете и ищете лазейки, к вам приходит её папа и имеет с вами так называемый мужской разговор. Папу понять можно — ему главное сплавить дочку. Правда, мне один раз попался приличный папа. Он пришёл ко мне с бутылкой и с порога сказал: