Владимир Ладченко - Светлые аллеи (сборник)

— Беги, сынок!

И я убежал на попутном поезде.

Брак, как сказал поэт, вещь негуманная. Спать вместе и нюхать по ночам продукты бздения друг друга? Нет уж, увольте. Но на другом конце одинокая старость. На другом конце — некому будет хоронить. И никто не подаст в последнюю минуту стакан воды, не говоря уж о стакане водки. И за этот будущий стакан приходится класть всю жизнь.

Одна одинокая пожилая женщина мне сказала такую вещь:

— Я живу, как королева, но хоронить меня будут, как собаку. А замужние живут, как собаки, но хоронить их будут, как королев. И что лучше?

И действительно, что? Или рука об руку, пиписька об пипиську и вместе по жизни. Или один и без никому.

Но, конечно, и в браке случаются упоительные минуты. Например, когда изменяешь. Ведь верность — это путь к неврозу и моральному изнурению. Но рано или поздно вас вычисляют и опять слёзы, упрёки и подозрения, что вы счастливы где-то на стороне. Ведь так нельзя, нужно быть несчастными вместе.

Мясорубка крутится.

Жить надо просто. Деньги, еда, секс. Больше человеку ничего не нужно. Начинаешь всё усложнять — ни денег, ни еды, ни секса и всеобщее «тьфу» от окружающих. Тот, кто хочет большой любви, лишается даже маленького секса. А проблемы жилья? Диапазон широк, от навороченного коттеджа по нисходящей до неблагоустроенного колодца, хотя и в центре. Имеешь коттедж, начинаешь усложнять, как-то верить даже людям, запои всё концентрированней и оказываешься в колодце. И опять всеобщее «тьфу».

Прозрачнее надо. Это — плохо, это — хорошо… Убыток — плохо. Прибыль — хорошо. Что не прибыль и не убыток — это философия. На неё «тьфу»!

И не надо таких слов «добро», «зло». Есть понятие деньги. Что приносит деньги — «добро», что уносит «зло». Прозрачнее надо. Попроще как-то. Без этих замахов. Какие идеалы, если на свете существует колбаса? А ведь у вас семья. Кормить её надо. Той же колбасой надо. А вы тут со своими идеалами, но без колбасы. Но с идеалами. Но уже без семьи.

Попроще надо. И поуверенней. Ближе к природе. А в природе самые счастливые — амёбы. Но только не делиться, как они. Быть попроще и не делиться. И тогда успех просто неизбежен.

Идёт поголовная глобализация. Буквально ходят по дворам и глобализируют. И наша экономика уже выглядит козявкой. Особенно в евро.

На компьютерах все. Все в мониторы уставились. А мы в валенках и на счетах. Но перемены есть. Печать их освещает. Телевидение пропагандирует. Но всё равно мы пока на счетах. Вместо сотовых — нарочный с пакетом. Отстали мы как-то. Все цивилизации вон уже где. А мы пока здесь. И наше сырьё оскудевает. Оскудевают недра. И рыба уже даже на динамит не клюёт. Потому что, это уже не вода, а непрозрачная жидкость со сложной (Менделеев не осилит) химической формулой. И с папиросой не подходи.

У них всё цветёт. А пахнет у нас. Даже через насморк. И не только перегаром. Мы — дураки с оскудевающими недрами. И наши осторожные успехи типа — «а хуже не стало!» на их сияющем фоне уже не разглядеть. Микроскоп нужен. А из техники у нас только счёты. И «кто виноват?» уже не актуально. И «что делать?» уже проходили. Остаётся только работать и контактировать с ними.

Я понимаю, противно. Я понимаю, если начнём работать, то потеряем остатки национального самоуважения. Язык потеряем. Останутся разрозненные английские слова, скреплённые нашим матом. Внедрится группенсекс. Цены на проституток лягут тяжёлым бременем на семейный бюджет. Начнётся их культура и вытеснит наши традиции и рафинированное бескультурье. Кино их уже началось. Откуда вы думаете такое количество идиотов?

Но что делать? Нас прижали к канатам. Деваться нам некуда. Надо работать. Для себя работать. А иначе придётся работать на них. У них это называется сотрудничество. У нас татаро-монгольское иго.

Куда не посмотришь, везде грабли, на которые мы уже наступали. Мы только работать не пробовали. Надо попробовать.

Сначала я хотел назвать этот рассказ «Как я построил тёщу», но это мне показалось слишком претензеционно и самонадеянно. Выспренно как-то. Да и вообще строить я никого не собирался, а просто так получилось.

Человек я издёрганный и нервный, но тихий. Да и характер сложно-шизофренического типа. Затурканная внешность. И ничего у меня в жизни не получается. Одним словом, профессиональный мудак. И, тем не менее с этим отрицательным букетом я однажды умудрился жениться. Идея с самого начала была фуфловая и неестественная, со скоропостижным концом, но всё же года три я носил почётное и глупое звание мужа. А потом был разжалован. О своей жене Лизе и о её сложной внешности я тут распространяться не буду. Какую бог дал жену, с такой и жил по мере сил и неприхотливости. Обычно женщины меня как-то сразу обманывали, а Лиза нет, она была не такая. Вот я на ней и женился по её вялой инициативе. Лиза оказалась умнее и обманула меня не сразу, а потом, когда я расслабился, меня обуяло доверие и она переписала на себя мою квартиру. После этого мне собрали чемодан, дали денег на автобус и тепло попрощались. Она меня до сих пор по-звериному ненавидит. Я не знаю за что, но видимо женское сердце не обманешь. Что-то во мне есть такое.

Так вот у этой Лизы была тёща, то есть её мама. Жила она, слава богу, далеко, но однажды приехала к нам погостить на всё лето. У Лизы имелись также 4 старших сестры и все были замужем. И все неудачно, так как жили с тёщей в одном городе.

Лиза старалась не рассказывать мне о своей маме. Так, отрывочные сведения. Но и эти сведения приводили меня в сладкий трепет ужаса. Судите сами — загнала в гроб трёх мужей, в перерывах между мужьями посадила двух сожителей, занималась на коммерческой основе оккультизмом и ведьмачеством, экстрасенс, ясновидящая и всё такое. Она всячески терроризировала окружающих, плела гнусные интриги, учила других жить ненавидя. А зятья для неё были самым лакомым кусочком. Она их просто сживала со свету, наводила на них порчу, а также обожала на досуге с ними драться. А там ребята были покрепче меня, двое даже работали рэкетирами. Приезжал один свояк и за бутылкой рассказал все эти неправдоподобные ужасы. Показывал шрамы на лбу. «Сковородкой меня упредила» — горько объяснил он и, расчувствовавшись, выпил сразу две рюмки.

Одним словом, женщина-монстр, дочурка Франкенштейна. Когда я узнал, что она к нам приезжает, я почувствовал лёгкую дурноту и липкость под мышками. Драться я не умел, тем более с женщинами, и тёща наверняка во мне будет разочарована. Скандалить и ругаться у меня тоже как-то не получалось. В экстрасенсов, подобных ей, я категорически не верил. Участь моя была очевидна. Но я надеялся, что всё это ненадолго. Приедет, осмотрится, увидит, что достойного противника нет, заскучает и уедет. Но предчувствия сжимали мою слабую грудь.