Дарья Березнева - Когда растает снег

Немцы, вскинув автоматы на плечо, по команде стреляют в бегущего русского. Парень на мгновение останавливается и падает как подкошенный, широко раскинув руки. Воспользовавшись суматохой, Герман бежит в сторону леса. Вслед ему крики и затем автоматная очередь.

В лесу.

Герман, спотыкаясь и падая, бежит по лесу. Позади него треск веток, громкие голоса, лай собак. Плечо у Германа прострелено, на груди вымокшая в крови ладанка. На бегу он сжимает её в руке и прикладывает к губам. Шум голосов нарастает, конвойные совсем близко. За его спиной слышен лай и угрожающее рычание. Оглянувшись, Герман видит бегущих к нему овчарок. Он бросается в реку и глубоко подныривает. Из лесу следом за собаками появляются немцы. Псы, ощерившись, мнутся на берегу и зло лают на реку. Остановившись, конвойные переговариваются между собой, кто-то из них указывает на поверхность реки, туда, где пузырится бело-розовая пена. Постояв ещё немного и посовещавшись, конвойные уходят. Герман показывается из воды, хватает ртом воздух. Доплывает до берега, цепляясь руками за траву, вылезает на сушу, пробует встать, но падает без сил.

Девушка из старообрядческого скита в платке и длиннополой одежде идёт по воду с вёдрами.

Девушка(поёт).

Герман лежит на берегу ручья. Крупный план – его лицо в ссадинах и крови, на лбу испарина, веки смежены и чуть вздрагивают. Перед его глазами тёмный экран. Откуда-то издалека чуть брезжит свет, песня девушки, нарастая, звучит всё громче и свет разливается ярче. Вспышка света становится солнцем, и кадр плавно переходит в следующую сцену:

Москва-река. Мост.

Голос(за кадром).

Катя, раскрасневшаяся от бега, стоит перед ним, а Герман улыбается ей в ответ. Потом он провожает её домой.

Комната Кати.

Голос(за кадром).

Катя бледная, взволнованная, рассказывает ему историю своей жизни, а он, успокаивая, первый раз целует её.

Квартира Стоцких, комната Софьи Андреевны.

Голос(за кадром).

Герман и Катя одни в комнате. Он вынимает из нагрудного кармана коробочку с обручальным кольцом, протягивает Кате. Она берёт коробочку, открывает её. Крупный план – на тёмно-вишнёвом бархате золотое кольцо с изумрудом по центру. Катя радостно вскрикивает, обнимает Германа. Она вынимает кольцо, чтобы примерить его, но оно падает на пол и закатывается под хельгу. Катя становится на колени, пытается достать кольцо, Герман помогает ей. Их плечи соприкасаются. Катя и Герман смотрят друг на друга. Он целует её в губы.

Комната Германа.

Голос(за кадром).

Герман несёт Катю на руках, она обхватила его шею руками, заглядывает в глаза. Герман бережно укладывает её в кровать и начинает целовать.

Вокзал. Перрон.

Голос(за кадром).

Его прощание с Катей. Она бежит к нему, обнимает, плачет, не хочет отпускать, он пытается разжать её пальцы. Слышен гудок поезда, ему машут товарищи. Герман уходит в вагон, а Катя остаётся стоять на месте и, плача, смотрит ему вслед.

В лесу.

Девушка спускается к реке, заметив Германа, бросает вёдра, подбегает к нему, слушает сердце, осматривает кровоточащую рану на плече. Герман слабо стонет, приоткрывает глаза. Ему мерещится склонённое над ним лицо Кати.

Герман(шёпотом).

Катюша… (Теряет сознание.)

Девушка(убегая).

Маманя! Сюда! Скорее сюда!

Горница в старообрядческом скиту.

Герман лежит в горнице на кровати. За столом, искоса поглядывая на него, из деревянной миски хлебает похлёбку дед с бородой по пояс и то и дело отирает рукавом холщовой вышитой рубахи жижу с усов и бороды. Старуха-знахарка в длиннополой тёмной одежде, завязанная платком по самые глаза, хлопочет у печи, заваривает в чугунке настой из сушёных трав, которыми как гирляндами увешана вся горница. В углу перед почерневшими от копоти образами, молитвенно сложив на груди руки, стоит на коленях спасшая Германа девушка. Её широко раскрытые глаза устремлены на иконы, губы беззвучно шепчут молитву. Она часто крестится двумя перстами и кладёт земные поклоны. Старуха подходит к Герману, неся в обеих руках чугунок с зельем. Девушка перестаёт молиться, тихо поднимается с колен и заглядывает через плечо бабки на раненого. Та делает ей знак уйти, девушка повинуется. Она выходит, но останавливается за дверью, заглядывая в горницу. Дед хочет шикнуть на неё, но внучка с мольбой прикладывает палец к губам, мол, не выдавай меня. Дед качает головой и продолжает есть. Старуха разрывает на груди Германа пропитанную кровью гимнастёрку и, скрестив пальцы, водит ими вокруг раны, приговаривая:

Знахарка.

Кровь перестаёт идти. Знахарка приподнимает голову Германа и вливает ему в рот целебное зелье.

Знахарка.

Пей, касатик, пей на здоровьичко! Мы тебя быстро на ноги поставим.

Застонав, Герман открывает глаза. Девушка за дверью радостно вскрикивает, бежит к его постели.

Знахарка.

Куды?! Видишь небось, что мушшына не одет! Постыдилась бы!

Девушка встречается с Германом глазами, он улыбается ей. Смутившаяся от его взгляда она закрывает лицо руками и убегает.

Герман(кивая вслед ей).

Кто?

Знахарка.

Внучка моя Дуся, Авдотья стало быть. (Продолжая поить его из чугунка.) Да ты пей, касатик, пей травку-то, скорее встанешь.

Там же. Месяц спустя.

Герман, вымытый, постриженный, одетый по-дорожному, с котомкой за плечами, прощается с хозяевами. Знахарка с дедом провожают его.

Знахарка.

Ну, с Богом, добрый человек!

Дед.

С внучкой поди простись! По сердцу ты ей пришёлся, прикипела она к тебе за этот месяц всей душой, да видно не судьба.

Двор дома.

Герман выходит на двор. Возле берёзы, прижавшись к стволу лбом, стоит Дуся.