Филлис Эйзенштейн - Караван в никуда

– В этом ты не можешь быть уверен, – сказал Аларик. – Ганио мог лгать, чтобы получить преимущество в схватке. Мог довериться силе порошка, что затуманит ум парню.

Он прищурился, оценивая расстояние. Если воспользоваться его особой силой, ничего сложного. Если он схватит мальчишку внезапно, и тот не успеет начать сопротивляться, то вернуться тоже будет легко.

– Пирос, – сказал он. – Он твой сын.

Пирос усмехнулся, тихо и мрачно.

– Порошку он сын. А мне тоже надоело держать его в тюрьме.

Он снова тяжело вздохнул и отвернулся, не глядя на город и на сына.

– Пусть он обретет то, чего желает его сердце.

И Пирос начал спускаться по северному склону, к хижинам худых.

– Пирос… – снова сказал Аларик, спускаясь следом.

Каравановожатый не останавливался.

– Это хороший конец для твоей песни, менестрель? – спросил он.

– Идеальный конец песни, но не человеческой жизни, – ответил Аларик. – Позволишь ли ты умереть ему там лишь потому, что порошок затуманил его ум?

– Если пойдешь за ним, то дальше тебе за него отвечать, – сказал Пирос. – Ты этого хочешь?

Аларик сглотнул ком в горле.

– Пирос… я не могу позволить ему умереть.

Пирос покачал головой.

– Не думал я, менестрель, что ты дурак, но так вышло.

Спустя удар сердца Аларик шел на юг, в паре шагов за спиной сына Пироса.

– Рудд! – крикнул он.

Юноша едва обернулся. Похоже, не удивился, увидев Аларика.

– Возвращайся, – сказал менестрель. – Там ничего нет. Нет города.

– Ты слишком много моего отца слушал, – сказал Рудд. – Он знал, что там город, но слишком испугался, поэтому отказался от него.

– Это иллюзия, – сказал Аларик. – Обман, который создала пустыня. Я каждый день его вижу, и каждый день он исчезает.

– Для меня он не исчезнет, – сказал Рудд и пошел быстрее, будто желая нагнать город прежде, чем он растворится в воздухе.

Аларик остановился. Рудд уходил все дальше. Город впереди, еле различимый, манящий, но он еще есть. Пирос сказал, что это иллюзия. Аларик принял это, но что, если там все-таки что-то есть? Если там есть город – какой-то город? Что, если прав Рудд? Прикинув расстояние, он прыгнул вперед, так, как только он умел. Обернулся. Рудда позади не видно, а город впереди, так же далеко, как и прежде. Еще прыжок. Второй. Третий. На десятый прыжок город исчез, но пятно воды все так же блестело вдали, манящее, посреди пустыни. Еще пара прыжков, а вода все так же отступала вдаль.

Иллюзии, только иллюзии. Теперь он знал это точно. Несколько огорчился и устыдился того, что позволил себе думать иначе, пусть и недолго. Он вернулся туда, откуда начал, в паре шагов позади Рудда. Чуть пробежался, чтобы догнать юношу.

– Все еще здесь? – спросил Рудд.

– Пройдусь с тобой, – сказал Аларик. – Когда город исчезнет, вернемся.

– Вернемся, зачем? – спросил Рудд. – Караваном теперь управляет Ганио, я там ему не нужен.

Он поглядел на Аларика.

– Да, я знаю, что мой отец мертв, как и ты. Ты иллюзия, но ты здесь. Почему я должен верить в тебя, но не верить в город?

Аларик не стал отвечать.

– Я здесь, чтобы вернуть тебя в мир живых. Если хочешь, хоть в таверну твоего дяди.

Рудд сунул руку в складку одеяния и достал кожаный кошель, такой, в каких монеты хранят. Сунул внутрь пальцы и достал щепотку серого порошка. Слизнул.

– Я и есть в мире живых, – сказал он. – И город ждет меня.

– Рудд…

Парень протянул кошель Аларику.

– Сможет ли мертвый отведать порошка?

Аларик покачал головой.

– Какая жалость, – сказал Рудд. – В городе предостаточно порошка.

Он завязал кошель и убрал.

– Порошка предостаточно в караване, – сказал Аларик. – Пойдем со мной обратно.

Он схватил Рудда за руку, чуть выше локтя.

Рудд резко остановился и уставился на руку Аларика.

– Совсем не иллюзия, – пробормотал он. Высвободил руку и оттолкнул менестреля. Отошел на пару шагов и достал из рукава кинжал. Сделал выпад в сторону Аларика.

Аларик отшатнулся в сторону, сдержав желание исчезнуть.

– Значит, ты можешь умереть дважды, – сказал Рудд, бросаясь вперед.

Спустя мгновение Аларик снова оказался на Севере. У его ног была каменная плита, та самая, с человеческими костями. Сделав глубокий вдох, он прыгнул обратно, оказавшись в десятке шагов позади парня.

– Рудд! – крикнул он. – Город не желает тебя видеть. Он послал меня, чтобы я увел тебя!

Парень резко развернулся.

– Лжец! – крикнул он, махая ножом. – Он всегда желал меня!

И Рудд снова развернулся и пошел на юг.

– Рудд!

На этот раз парень не ответил.

– Рудд, – тихо сказал Аларик. Долго глядел, как удаляется силуэт юноши, глядел на призрачный город на горизонте, недостижимый. Когда Рудд превратился в еле различимую точку на глади пустыни, Аларик вернулся к хижинам худых.

Пирос был в одиночестве, проверяя ремни на мешках с порошком. Когда Аларик пошел к нему, он поглядел на него.

– Он не стал возвращаться? – спросил Пирос.

Аларик покачал головой.

– Я и не думал, что вернется, – сказал Пирос и похлопал по шее верблюда. – Уходим, сейчас же. Мы и так слишком задержались.

– А сборщики? – спросил Аларик, глядя по сторонам.

– Сбежали, – ответил Пирос. – Может, к принцу, чтобы рассказать о нашем волшебстве, если осмелятся. Думаю, он все на порошок спишет. Может, просто в пустыне, ждут, пока мы уйдем. Без разницы. Нам они больше не нужны. На этот раз у нас порошка достаточно. Готов поспорить, до следующего года они все забудут.

– А я и ты?

– Вернемся в деревню и продолжим наш путь. Возьми-ка немного козлятины на завтра.

Аларик срезал несколько полос мяса с костей и убрал в мешок, в котором до этого был хлеб. Привязал к веревкам на боку Фолеро. Когда закончил, Пирос уже сидел верхом на верблюде.

– Как думаешь, многие ли еще знают про это? – спросил Аларик, пока Фолеро опускалась на колени, чтобы он сел в седло.

– Без разницы, – сказал Пирос. – Они пойдут за тем, кто вернется.

Скривил губы, но не в улыбке.

– Думаешь, меня в первый раз убить пытаются?

Аларик нахмурился.

– Промысел богатый, – продолжал Пирос. – По окончании всегда хорошо платят. Но иногда кому-нибудь хочется получить еще больше. До сегодняшнего дня Ганио всегда был на моей стороне. Я думал… ну, не важно, что я думал. Фолеро тебя ждет.

Аларик сел в седло, и верблюдица рывком встала, неуклюже и в то же время грациозно. Он уже к такому привык.

– Ты оставляешь здесь своего сына, – сказал он. – Может, вдвоем мы бы его уговорили.

– Нет у меня сына, – сказал Пирос и дернул поводья. Верблюд двинулся на север. Другие, привязанные веревками, зашагали следом. Пирос оглянулся и махнул рукой Аларику.

– Но это можно поправить позже, – добавил он.