Дэвид Болл - Сертификат происхождения

Вальтер развернулся и пошел вверх по лестнице. Осмелев немного, Генрих пошел следом.

– Вальтер, погоди! Ты теперь генерал? Что ты делал на войне? Тебя не ранили? Насколько близко русские? Ты не голоден?

Вальтер Бек ушел в ночь, сев на заднее сиденье ждавшей его машины. Машина быстро уехала, и следующий вопрос так и не сорвался с губ Генриха.

У Отто Бека текла по губе кровь и появился синяк на скуле. Генрих помог ему сесть в кресло, побежал за водой и салфеткой. Отто махнул рукой, глядя на опустевшую лестницу и думая о жене, которая спала.

– Не говори ей, что он здесь был, – попросил он. Отто Бек более не сказал о Вальтере ни слова всю свою оставшуюся жизнь.

Ящик спрятали в погребе еще ниже подвала, там, где Отто хранил самые ценные картины. Стены погреба были обиты железом и герметизированы, чтобы избежать сырости. Картины оставались там и после войны, долгое время, уже после того, как русские пришли сюда в поисках Вальтера. Возмездие русских бывшим эсэсовцам было жесточайшим, особенно для таких, как Вальтер Бек, «прославившихся» на Восточном фронте.

Настал день, когда русские солдаты вломились в дом. Отто едва успел втолкнуть сына на лестницу в подвал и закрыть люк. Русские избили Отто до смерти и застрелили его жену. Разнесли на куски галерею, но были слишком пьяны и ничего не соображали, так что не нашли люка в подвал, где, дрожа, прятался Генрих наедине с сокровищами. Три месяца они мочились на бесценные полотна и пили водку, а Генрих прятался у них под ногами, выживая на джемах, черством хлебе и воде из бочки, пахшей соляркой, слушая, как русские играют на балалайке. Вылезал наверх он лишь тогда, когда они спали или уходили в патруль.

– Боже мой, – сказал Джо Кули. – Как же парень смог пережить такое?

– Ему повезло больше, чем многим, – сказал Макс. – Он остался в живых.

Когда русские ушли, Генрих снова занялся отцовским бизнесом, приспосабливаясь к новым реалиям жизни в Восточном Берлине. Шли годы, Генрих ничего не слышал про Вальтера и решил, что брат либо мертв, либо в плену в Советском Союзе, что означало почти то же самое. Но однажды в галерею пришел человек с письмом от Вальтера, в котором тот сказал, что Генрих должен отдать ящик посланцу.

– После этого записи в дневнике Генриха продолжались лишь пару месяцев, – сказал Макс. – Последняя запись была сделана за два дня до того, как в галерею вломились сотрудники Штази. Вероятно, они знали о его сделках на черном рынке. Дальнейшей информации о Генрихе у нас нет. Он исчез.

Макс помолчал, отпив воды. Снял очки и потер глаза.

– Вальтер тоже исчез, но оказалось, что он получил немалую помощь из весьма неожиданных источников.

Он взял другой документ, рассекреченный рапорт из архива армии США, и продолжил рассказ.

Вальтер Бек был взят в плен американскими военными по дороге в Северную Италию. По документам он числился как Хорст Шмидт, капеллан вермахта. Допрос, проведенный лейтенантом армии США, едва начался, когда Бек, тяжело больной, поскольку по дороге подхватил грипп, к счастью своему, упал в обморок. Его отнесли в лазарет. После выздоровления в результате ошибок в документации его отправили в лагерь военнопленных общего режима без дальнейших допросов. Ни разу даже не закатали ему рукав, а то увидели бы в подмышечной впадине эсэсовскую татуировку – группу крови. После освобождения военнопленных он провел три года, работая в оливковой роще на ферме, принадлежавшей его товарищу по СС, одной из многих в подпольной системе, созданной для укрытия бывших нацистов. Как-то раз он получил конверт, в котором было удостоверение сотрудника Красного Креста и разрешение на въезд в Аргентину. Это было сделано благодаря Алоизу Хюдалю, австрийскому католическому епископу.

В мае 1948 года он взошел на борт хорватского грузового судна, которое отправлялось в Буэнос-Айрес. Там его приняли к себе немецкие беженцы, скрывавшиеся среди аргентинской католической общины. Ему дали работу на фабрике по изготовлению седел, но вскоре обширные знакомства и связи предоставили ему возможность работать на правительство Перона, которому были очень необходимы опытные люди, такие как Бек, чтобы готовить военные кадры. Вскоре Бека перепродали ЦРУ, и управление платило ему за информацию о людях, с которыми он был знаком по прежнему месту жительства, оказавшемуся теперь в Восточном Берлине. Вскоре Бек зажил роскошно, с удовольствием служа двум господам. Женился на женщине с богатым наследством и думал, что его будущее безоблачно.

Но где-то лет через десять все начало портиться. Американцам надоело платить за слухи, да и денег у них стало поменьше. А затем группа израильского спецназа выкрала Адольфа Эйхмана, жившего совсем неподалеку от Бека.

Аргентина перестала быть безопасным местом. И деньги были нужны. Бросив жену, даже не попрощавшись, он ушел в глубокое подполье. Прятался в подвале дома, принадлежащего аргентинскому дипломату, сочувствующему ему. Использовав связи, он отправил в Берлин человека, чтобы тот пришел в отцовскую галерею и забрал спрятанные картины, которые он оставил там в 1945 году. Ящик доставили в Аргентину с дипломатической почтой. Это было дорого, но нацисты часто так поступали, чтобы организовать контрабанду из Европы.

Бек разломал реликварий, вынув драгоценные камни и переплавив золото, а затем все это продал. Также избавился от нескольких картин, современных, работ Пикассо и Шагала, которые в то время очень высоко ценились.

Отправился в Парагвай. Президент страны Альфредо Стресснер долгое время предоставлял убежище нацистам. Почти десятилетие Бек прожил в Асунсьоне, постоянно платя правительственным чиновникам за защиту. Но в стране становилось все более неуютно, коррупция в правительстве Стресснера набирала обороты. Люди, настолько лишенные чести, вполне могли выдать его евреям за скромные деньги, а те не собирались прощать преступления давно окончившейся войны. Одной из наиболее значимых их целей в Парагвае числился Йозеф Менгеле.

Как-то раз Бек заметил двоих молодых парней, которые наблюдали за ним в кафе. Они вели себя так, будто не знакомы друг с другом, один читал газету, другой стоял рядом с велосипедом, но для растущей паранойи Бека они вполне могли бы быть со Звездой Давида на груди. Они следили за ним, но он оторвался от слежки. Не возвращаясь домой, собрал все ценности из тайника и улетел в Ла Пас.

– И это приводит нас к Виктору Маслову, – сказал Макс. Снова достал из папки толстую пачку вырезок из газет. – Этот человек не раз фигурировал в статьях «Нью-Йорк таймс», посвященных мировой торговле оружием.

Виктор Маслов начал с нуля. Он работал на двоюродного брата, который приобрел американский бомбардировщик времен Второй мировой и переделал его в грузовой самолет. Бизнесмен из брата был никудышный, а вот Маслов проявил талант в этом деле. Он быстро научился пилотировать самолет и вскоре уже возил контрабанду в Югославию, Грецию и Венгрию. Сначала они возили муку и зерно, потом – пиво и виски, каждый раз совершая все более опасные ночные посадки. Постепенно образовалась сеть партнеров в Европе и Африке. Вскоре он обзавелся еще двумя самолетами и принялся торговать стрелковым оружием наряду с виски. Потом перестал торговать виски окончательно и торговал исключительно оружием. Расширение географии локальных конфликтов позволяло его бизнесу процветать. Вскоре среди его самолетов появился русский Ил-76, на котором можно было перевозить даже танки.