Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

(Примечание доктора Джона Макалистера Рэя-старшего:

Я ознакомился с описанием странных событий, касающихся смерти капитана «Полярной звезды», из дневника моего сына. В том, что произошло именно так, я не сомневаюсь, даже совершенно в этом уверен, поскольку знаю его как человека взвешенного, лишенного воображения и в высшей степени правдивого. И все же история эта кажется настолько туманной и неправдоподобной, что я долго противился ее опубликованию. Однако несколько дней назад я получил новое независимое свидетельство, которое проливает новый свет на это дело. Во время поездки в Эдинбург на съезд членов Британской медицинской ассоциации {460}я случайно встретился с доктором П., моим старым другом, с которым мы вместе учились. Сейчас он имеет свою практику в Девоншире {461}в Солтэше. Когда я поведал ему эту историю, он, к моему немалому удивлению, сказал, что был знаком с этим капитаном и дал мне его описание, точно совпавшее с тем, которое содержится в дневнике сына, с той лишь разницей, что П. говорил о нем как о молодом человеке. По его словам, он был помолвлен с юной леди необычайной красоты, которая жила на корнийском побережье. Когда он был в море, его возлюбленная погибла при особенно страшных обстоятельствах.)

Из всех наук, которые занимают головы сынов человеческих, профессора фон Баумгартена больше всего привлекали те, которые связаны с психологией и трудноопределимыми вопросами взаимосвязи разума и тела. Знаменитый анатом, видный химик, один из первейших физиологов Европы, профессор испытал истинное облегчение, когда оставил работу в этих областях и бросил все свои обширнейшие познания на изучение внутреннего бестелесного мира человека и загадочных взаимоотношений духовных начал. Вначале, по молодости, он занялся тайнами месмеризма {462}, разум его словно блуждал в незнакомом мире, который, как ему представлялось, был погружен в хаос и тьму, и лишь иногда его взору открывались разрозненные факты, не поддающиеся объяснению. Между тем годы шли, запас знаний профессора увеличивался, ибо знания порождают новые знания, так же как деньги приносят прибыль, и то, что раньше казалось ему странным и необъяснимым, начало принимать в его глазах иной вид. Новые логические цепочки стали складываться у него в голове, и он видел новые связи в том, что раньше было неясным и поразительным.

Опыт, накопленный в течение двадцати лет самых разнообразных экспериментов, дал ему ту фактическую базу, на которой он собирался выстроить новую точную науку, включающую в себя месмеризм, спиритизм и все родственные им области знаний. В этом ему в значительной степени помогали его обширнейшие познания в более тонких областях физиологии животных, которые имеют отношение к нервным потокам и работе головного мозга, поскольку Алексис фон Баумгартен был профессором кафедры физиологии в университете Кайнплатца и для своих глубоких исследований имел все необходимое, что только могли предоставить его лаборатории.

Профессор фон Баумгартен был высок и худ, на его продолговатом лице с резкими чертами горели необычайно яркие и проницательные глаза стального цвета. Многолетняя умственная работа избороздила его лоб глубокими морщинами и свела над переносицей тяжелые брови, из-за чего казалось, что он все время хмурится. Часто это приводило к тому, что люди неправильно оценивали его характер, поскольку в действительности он был строг, но сердце имел доброе и отзывчивое. Студенты любили профессора. После лекции они часто окружали ученого и увлеченно слушали его теории. Иногда он вызывал из них добровольцев для демонстрации какого-нибудь эксперимента, так что в конце концов в классе не осталось никого, кто хотя бы раз не был погружен профессором в месмерический транс.

Среди всех этих молодых приверженцев науки не было ни одного, кто мог бы сравниться с Фрицем фон Хартманном по степени увлеченности. Его друзья-студенты часто удивлялись, почему этот отчаянный и бесшабашный Фриц, настоящий красавец и весельчак, можно сказать, цвет Рейнланда {463}, столько времени и сил тратит на изучение маловразумительных ученых трудов и помощь профессору в его странных экспериментах. На самом деле все объяснялось очень просто: Фриц был умным и прозорливым парнем, и вот уже несколько месяцев сердце его принадлежало юной Элизе, дочери лектора, неземному существу с голубыми глазами и пшеничными волосами. Хотя он уже добился от нее подтверждения тому, что его внимание не оставляет ее равнодушной, семье избранницы он еще не осмелился объявить о своем статусе поклонника. Ему было бы довольно сложно встречаться с юной леди так часто, как ему хотелось, если бы он не сообразил, что для этого нужно лишь стать полезным человеком для профессора. В результате его начали часто приглашать в профессорский дом, где он с радостью позволял проводить над собой любые опыты, если это сулило ему лишний раз увидеть взгляд небесных глаз Элизы или почувствовать прикосновение ее нежной ручки.

Юный Фриц фон Хартманн был красив. К тому же со смертью батюшки ему должны были перейти обширные земли. Многие были бы рады видеть в своем доме такого жениха, но мать Элизы его частые визиты раздражали, и не раз она отчитывала старого профессора за то, что он позволяет такому волку виться вокруг их овечки. По правде говоря, о Фрице в Кайнплатце ходила недобрая слава. Случись какая заварушка, дуэль или иная неприятность, неизменно зачинщиком оказывался молодой рейнландец. Никто не сквернословил больше него, никто не пил больше и не играл в карты чаще, чем он, никто не предавался большей лености во всем, кроме одного единственного занятия.

Поэтому вовсе неудивительно, что добрая фрау профессорша спрятала юную фрейлейн под свое крылышко и отвергала любые попытки этого mauvais sujet [40]сблизиться с дочерью. Что до почтенного лектора, тот был слишком увлечен своими странными исследованиями, чтобы иметь какое-то мнение по этому поводу.

Вот уже много лет ему не давал покоя один и тот же вопрос. Все его эксперименты и теории в конечном итоге сворачивали в одну сторону. По сто раз на день профессор спрашивал себя, может ли дух человека какое-то время просуществовать вне тела, а затем вернуться в него? Когда подобное впервые пришло ему в голову, его ученый разум восстал против подобной мысли, ведь это полностью противоречило всем устоявшимся представлениям и махровым принципам, которые вдалбливались ему еще с тех пор, когда он сам только постигал азы своей профессии. Однако постепенно, пока он продолжал исследовать эту область, разум его сбросил с себя эти путы и стал открыт для любых выводов, которые могли возникнуть на основе фактов. Слишком многое указывало на то, что разум человека может существовать вне тела. Наконец ему стало ясно, что лишь смелый и оригинальный эксперимент внесет окончательную ясность в этот вопрос.