Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Думаю, после этого он забыл обо мне, потому что прислонился к ограждению борта и стал всматриваться в снежную пустыню, часть которой была накрыта тенью, а часть неясно поблескивала в свете луны. Несколько раз по его движениям я понимал, что он смотрит на часы. Один раз он произнес какое-то короткое предложение, из которого я разобрал лишь одно слово «готов». Признаюсь, мне сделалось не по себе, когда, наблюдая за этим высоким силуэтом, проступающим из мглы, я вдруг подумал, до чего он похож на юношу, ожидающего возлюбленную в назначенном для свидания месте. Свидания с кем? Когда я сопоставил известные мне факты, какая-то смутная догадка затрепетала в моем сознании, но к тому, что произошло потом, я был совершенно не готов.

Капитан неожиданно замер, поза его сделалась напряженной, и я понял: он что-то увидел. Я сделал несколько осторожных шагов к нему. Его страстный ищущий взгляд был устремлен на нечто напоминающее облако тумана, которое порыв ветра вынес на одну линию с судном. Это было неясное, расплывчатое тело, лишенное четкой формы, которое становилось то совсем не видимым, то проступало достаточно четко, когда на него падал свет. Но свет был не очень ярким, потому что на луну наползло легкое облако, даже скорее дымка, тончайшая, словно головка одуванчика.

– Иду, милая, иду! – голосом, полным невыразимой нежности и сострадания, выкрикнул капитан, словно обращался к возлюбленной, заждавшейся его жалости и ласки, которые будут одинаково приятны и ему, и ей.

То, что последовало, произошло в одно мгновение. Помешать этому было выше моих сил.

Одним прыжком он вскочил на фальшборт, а затем спрыгнул на лед, почти к ногам белесой туманной фигуры. Раскрыв объятия, словно желая обнять ее, он так и побежал в темноту с нежными словами на устах. Оцепенев от неожиданности, я какое-то время провожал взглядом его удаляющуюся фигуру, пока голос его не стих вдали. Я не думал, что увижу его снова, но в этот миг луна проглянула через узкую полоску в облаках и озарила ярким светом бесконечное ледяное поле. И тогда он показался еще раз. Он был уже очень далеко. С поразительной скоростью он мчался по замерзшей равнине. Это был последний раз, когда кто-то из команды видел его… Возможно, даже тéла его мы не найдем. Была организована поисковая команда, и я пошел вместе с ней, но люди шли неохотно, и мы вернулись ни с чем. Через пару часов пойдет еще одна группа. Сейчас, когда я описываю то, что видел совсем недавно, я все еще не могу поверить, что все это мне не померещилось или не приснилось в каком-то кошмарном сне.

Вечер. 7 часов 30 минут

Только что вернулись из второй неудачной поисковой экспедиции. Очень устал и совершенно разбит. Льдина просто невероятных размеров: мы прошли по ней почти двадцать миль, но края ее так и не увидели. Если бы не мороз, который в последнее время стоит такой сильный, что снег смерзся и стал твердым, следы капитана вывели бы нас к нему. Ночью лед вскрылся, и на горизонте видно открытое море, поэтому команда настаивает, чтобы мы снялись с якоря, оплыли льдину кругом и шли дальше на юг. Они уверены, что капитан Крейги погиб, и мы, продолжая оставаться здесь, рискуем потерять последнюю возможность спастись. Мне и мистеру Милну с большим трудом удалось убедить их подождать до завтрашнего вечера, и то для этого нам пришлось пообещать, что ни при каких обстоятельствах мы не останемся здесь дольше. Поэтому было решено несколько часов поспать и идти в третью, последнюю, экспедицию.

Вечер.

Утром с группой добровольцев обследовал южную часть льдины. Мистер Милн отправился в северном направлении. Мы прошли десять-двенадцать миль и не увидели ни одного живого существа, кроме одинокой птицы, которая парила над нами высоко в небе. Судя по полету, это был сокол. Южная оконечность льдины длинным узким выступом выдается в море и пологим спуском уходит под воду. Выйдя к основанию этого мыса, люди остановились, но мне удалось уговорить их пройти до его крайней точки, чтобы знать: мы сделали все от нас зависящее.

Не прошли мы и ста ярдов, как Макдоналд из Питерхеда крикнул, что увидел что-то и побежал вперед. Все бросились за ним. Сначала то, что мы увидели, показалось нам лишь темным неясным пятном на белом льду, но, когда мы приблизились, пятно приобрело очертания человека, того, кого мы искали. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в лед. Его темная морская куртка была вся усеяна поблескивающими кристалликами льда и снежинками. Когда мы приблизились, какое-то легкое дуновение ветра подняло их в воздух и закружило. Потом они снова медленно опустились на его спину, но новый порыв сорвал их и стремительно унес в сторону моря. Для меня это была всего лишь метелица, но остальные утверждают, что увидели в этом снежном облачке очертания женской фигуры, которая сначала склонилась над телом, поцеловала его, а затем устремилась прочь. Я научился воспринимать всерьез мнение других людей, каким бы странным оно ни казалось. Смерть капитана Крейги не была болезненной – на его посиневшем исхудалом лице застыла счастливая улыбка, а руки были все так же вытянуты, словно он до самого конца обнимал свою странную гостью, которая увлекла его за собой в неведомый мир, находящийся по ту сторону могилы.

Мы похоронили его днем, завернув во флаг корабля и привязав к ногам тридцатидвухфутовое ядро. Я прочитал заупокойную, и грубые закаленные моряки плакали, как дети, потому что почти все они многим были обязаны его доброте. Эти люди любили своего капитана, хоть его странное поведение и не позволяло этому чувству проявиться при его жизни. Тело погрузилось в воду с глухим печальным всплеском. Вглядываясь в зеленую воду, я видел, как оно опускалось все ниже, ниже, ниже, пока не превратилось в крошечную светлую точку посреди бесконечной тьмы. Потом не стало видно и ее, капитан погрузился на дно. Там он и будет оставаться вместе со своей тайной, своей скорбью и загадкой, до тех пор пока море не откажется от своих мертвецов, и Николас Крейги не покажется между льдов с улыбкой на лице и застывшими раскрытыми объятиями. Я молю Господа, чтобы на том свете он испытал больше счастья, чем на этом.

Я не буду продолжать свой дневник. Путь домой предстоит спокойный, и великая ледяная пустыня скоро превратится лишь в образ из прошлого. Пройдет какое-то время, прежде чем на душе у меня уляжется волнение, вызванное недавними событиями. Начиная вести записи, я не мог представить, чем мне придется их закончить. Эти последние строки я пишу у себя в каюте и иногда вздрагиваю, когда мне кажется, что я слышу быстрые нервные шаги наверху. Сегодня вечером я исполнил свое обязательство и сходил в его каюту, чтобы составить список его личных вещей для торгов. Все выглядело в точности так, как тогда, когда я был там в прошлый раз, только портрет над койкой был вырезан из рамы и нигде в каюте я его не нашел. Этим последним звеном из странной цепочки событий я и завершу описание путешествия «Полярной звезды».