Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

– Ou est la collection de Memphis? [53]– спросил ученый с неуверенным выражением человека, который задает вопрос только лишь для того, чтобы завязать разговор.

– C’est la [54], – грубовато ответил служитель и кивнул в сторону противоположного конца зала.

– Vous etes un Egyptien, n’est-ce pas? [55]– поинтересовался англичанин.

Служитель оторвался от работы и посмотрел на него странными темными глазами. Они сухо и неярко поблескивали, словно были выточены из стекла. Первый раз Смит видел такие глаза у живого человека. Всматриваясь в них, он увидел зарождающееся в их глубинах чувство, которое быстро крепчало и набирало силу, пока не оформилось в нечто похожее одновременно на страх и ненависть.

– Non, monsieur, je suis Fransais [56]. – Мужчина резко отвернулся и с удвоенной энергией продолжил натирать табличку.

«Где я видел эти глаза? – думал Ванситтарт Смит, усаживаясь на любимую скамеечку, на которой обычно работал. – Чем-то они напоминают глаза какого-то пресмыкающегося, ящерицы или змеи. У змей есть membrane nictitans [57], – продолжал думать он, вспоминая свои зоологические исследования. – Она дает подобный эффект блеска. Но здесь что-то другое, что-то глубже. Нечто, указывающее на силу, мудрость… По крайней мере, так мне показалось… И на усталость, смертельную усталость и невыразимое отчаяние. Нет, мне непременно нужно увидеть эти глаза еще раз!» Он встал и обошел все египетские залы, но вызвавший его интерес человек исчез.

Тогда ученый снова занял свое место в тихом уголке и вернулся к работе. Он уже увидел нужные папирусы, оставалось только записать информацию, пока она была свежа в памяти. Какое-то время его карандаш бойко бегал по бумаге, но постепенно строки стали не такими ровными, буквы начали сливаться, и наконец карандаш выпал из ослабевшей руки на пол, голова ученого тяжело склонилась на грудь, и он уснул.

Утомленный поездкой, в углу на маленькой прикрытой дверью скамеечке он спал так крепко, что ни бряцающая поступь смотрителя, ни тихое шарканье посетителей, и даже ни громкий звонок, возвестивший о закрытии музея, не смогли разбудить его.

Сумерки сгустились в ночь, городской шум на Рю-де-Риволи постепенно стих. Где-то вдалеке колокола собора Парижской Богоматери {481}пробили полночь, но одинокая темная фигура все так же неподвижно сидела в тени. Лишь ближе к часу ночи с неожиданным резким вздохом Ванситтарт Смит очнулся ото сна. Какую-то секунду он думал, что уснул у себя дома в рабочем кресле, но через большое окно луна наполняла зал тусклым светом, и, когда глаза его пробежали по рядам мумий и многочисленным батареям полированных коробок с экспонатами, он отчетливо вспомнил, где находится и как сюда попал. Нервы у ученого были крепкие, к тому же он, как любой англичанин, очень любил всяческие необычные ситуации. Расправив затекшие руки и ноги, он взглянул на часы и, увидев, какое время показывают стрелки, усмехнулся: этот случай можно будет ввести в следующую научную работу, чтобы как-то разрядить серьезность и сухость изложения. Было немного холодно, но ученый почувствовал, что сон пошел ему на пользу и неплохо освежил. Неудивительно, что музейные смотрители не заметили его – густая черная тень двери, рядом с которой он сидел, падала прямо на него.

Царящая в зале полная тишина действовала несколько угнетающе. Ни снаружи, ни внутри не было слышно ни звука. Он был один среди мертвецов давно умершей цивилизации. Что из того, что на улице яркий и кричащий девятнадцатый век? Во всем этом зале не нашлось бы ни одного предмета, начиная от коробочки для красок древнего художника и заканчивая сморщенным пшеничным колоском, возраст которого был бы меньше четырех тысяч лет. Здесь находились остатки древнейшей цивилизации, выброшенные на берег великим океаном времени. Реликвии из роскошных Фив {482}, величественного Луксора {483}, огромных храмов Гелиополиса {484}, сотен разграбленных гробниц были собраны в этих залах. Ученый бросил взгляд на высокие молчаливые каменные фигуры, проступающие в темноте зала, на тех мастеров, которые изготовили их когда-то, а теперь величественно замерли рядом со своими творениями, и погрузился в благоговейное и задумчивое настроение. Его охватило непривычное ощущение собственной молодости и незначительности. Откинувшись на спинку, он мечтательно устремил взгляд в длинную анфиладу серебрящихся в лунном свете залов, уходящих в глубь широкого крыла здания. В самом конце глаза его различили желтую точку горящей лампы.

Джон Ванситтарт Смит тут же выпрямился, в одну секунду от благостного настроения не осталось ни следа, нервы напряглись. Светящаяся точка медленно приближалась, время от времени замирала и снова продолжала путь. Тот, в чьих руках находился источник света, передвигался совершенно бесшумно. Даже звук шагов не нарушал абсолютную тишину. Мысль о грабителях мелькнула в голове англичанина, и он забился глубже в свой укромный угол. Теперь от света его отделяло два зала. Лампа переместилась уже в соседний зал, но ни единого звука по-прежнему слышно не было. С чувством, весьма сходным со страхом, ученый впился глазами в освещенное лицо над лампой, которое плыло в воздухе в его направлении. Фигура приближающегося оставалась в тени, но странное напряженное лицо было прекрасно видно. Металлический блеск глаз, неживая кожа – ошибки быть не могло, это тот служитель, с которым он разговаривал.

Первым порывом Ванситтарта Смита было выйти из своего укрытия и обратиться к нему. Короткого объяснения будет достаточно, чтобы прояснить ситуацию, потом его, несомненно, проведут к какому-нибудь черному ходу, откуда он сможет вернуться в гостиницу. Однако человек этот двигался столь осторожно, выражение его лица было до того подозрительным, что англичанин передумал выходить из своего укрытия. Все это было совершенно не похоже на дежурный обход служителя музея. На ногах незнакомца были фетровые тапки, глубоко и часто дыша, он то и дело оглядывался по сторонам. От его взволнованного дыхания огонек лампы подрагивал. Ванситтарт Смит, притаившись в углу, внимательно наблюдал за его передвижениями, уже не сомневаясь, что того привела сюда какая-то важная, может быть, даже зловещая тайна.

Движения человека с лампой были уверенными. Он легко и быстро подошел к одному из больших шкафов и, достав из кармана ключ, открыл его. С верхней полки он стащил мумию и очень осторожно, даже с почтением, положил ее на пол чуть в стороне. Потом поставил рядом с ней лампу, поджав ноги на восточный манер, сел и длинными дрожащими пальцами стал снимать с мумии повязки. Когда с хрустом отошли первые несколько лент, зал наполнился сильным сладковатым запахом, на мраморный пол посыпались труха и крошки засохших благовоний.