Лель Малахи - Путешествие по спирали времени

Женщина бросилась домой. Пробегая по знакомому лугу, краем глаза заметила, как обычно, сверкающего неотразимостью Женю, протягивающего ей корзинку луговой земляники, но не остановилась, а устремилась вперед, на мостик, к другому берегу. Там, у стен недостроенного дома, стоял встревоженный Мужчина. Он, вернувшись с охоты, не застал ее дома и, не зная, где ее искать, стоит, вглядываясь вдаль, готовый кинуться на спасение своей Женщины.

Она приблизилась к нему и неумело, неуклюже, взмахнув рукой, произнесла:

– Я люблю тебя.

И в воздухе повисло зыбкое изображение стены. Она обняла своего мужчину, ощутив, что их сердца бьются как одно, и прозрачная стена стала более явной.

«Он – единственный мужчина в мире! – подумала Женщина, – он создан для меня. Я научусь видеть красоту летящего над водой камня, я увижу свет в его глазах, я научу его дарить мне ромашки. Я буду делать нашу любовь каждый день, каждый миг. Я научусь его любить. Я хочу любить его. Я… Я люблю его!!!»

Она, в восторге от вновь приобретенного чувства, стала широкими мазками рисовать в воздухе стены, окна, колоны красивейшего замка. Ее Мужчина, удивленный непривычным состоянием, взял первый камень и положил его рядом с нарисованной в воздухе стеной, затем второй… и вдруг, вспомнив свой сон, он окончательно осознал его смысл. Сердце его затрепетало от радости, и работа стала праздником. Ночь наступила, а они все не могли остановиться. Она строила их духовный дом, наполняя пространство любовью, пониманием, приятием, теплом, а он придавал ему материальные очертания.

И только один раз произошел сбой в их счастливой и слаженной работе. На один миг Женщине послышался голос Удава. Ей показалось, что он грустным голосом зовет ее. Она повернулась на голос, и в эту минуту камень выпал из рук Мужчины, и стена пошатнулась. Женщина вскрикнула испуганно, прижалась к своему спутнику и прошептала ему на ухо:

– Давай строить наш дом дальше, любимый. Только Ты и Я. Душа в душу, камень к камню.

Эпилог:

К зиме дом был готов. Женщина, Мужчина и их дети обживали уютные комнаты, собираясь по вечерам у горящего очага. Глаза Женщины светились теплом и покоем, Мужчина, гордый своей чудесной работой, улыбался, дети резвились в тепле. Им было хорошо и радостно вместе.

Удав Женя довольно спокойно перенес исчезновение Женщины с его луга. Он с той же лаской и пониманием в глазах продолжал преподносить букеты ромашек Динозаврихе Дине, которая, глядя на счастье своей подруги, замерзая по ночам в своей одинокой пещере, уже подумывала о примирении с Динозавром.

А Ангел смотрел на них через «Окно в Мир», улыбался и кивал чему-то своей мудрой головой.

– ТРЭК! Ох, сколько света! Какой огромный, изумрудно-зеленый, подвижный и шумный мир! Какие огромные стебли вокруг! – восхищался тоненький росточек, только что пробившийся сквозь толстую кожуру желудя. Был он крошечный и милый, с двумя лопоухо торчавшими в стороны молоденькими листочками.

Он появился в ясный весенний день среди луга, и никому непонятно было, откуда на лугу появился желудь, ведь нигде в округе не было ни одного дуба. Может быть, птица несла лакомство в гнездо птенцам да уронила, а может, дети бегали по лугу, и упал трофей из кармана. Но, так или иначе, среди буйной травы появился росток.

Поначалу он мало отличался от окружающих стеблей, дружил с ними и радостно шептался на ветру о солнце и дожде, о красоте бабочек и жужжании пчел. Но вскоре наш росточек стал перерастать своих друзей, он вытягивался стройным прутиком и, оглядываясь, уже не находил себе собеседников по росту. Так он привык вслушиваться в песни птиц, всматриваться в игры радужных капель дождя, научился рассуждать о вещах, непонятных травяным стеблям. Он чувствовал музыку ветра, только им слышимую, он размышлял о смысле звездных танцев, только им видимых.

Шло время, прутик вырос в молодой дубок. Он одиноко стоял посреди луга, отбрасывая тоненькую тень. И как-то так случилось, что полюбил отдыхать в этой тени молодой поэт. Он уходил далеко за город на луг, чтобы в одиночестве и объятиях природы писать свои красивые и грустные стихи. И здесь, в тени молодого дуба, писалось ему особенно легко. Приходили самые певучие рифмы, самые звонкие фразы. Молодой человек назвал дубок «Поэтическим Дубом». Дуб рос, тень становилась все гуще, поэт стал знаменитым и перестал сбегать в луга от городского шума, но появился другой, потом третий. Слава «Поэтического Дуба» росла, вокруг него стали собираться стайки литературной молодежи. Им нравилась эта удивительная стихотворно-чувственная атмосфера, которая окружала «Поэтический Дуб».

Тем временем луг менялся. Дуб уже не был одиноким деревом. Каждый год из его желудей проклевывались с громким «ТРЭК» новые росточки, поднимались новые прутики, росли новые молодые дубы. Это уже был не луг, а, скорее, молодая рощица. Со временем поэты стали все реже приходить к нашему Дубу. Он с грустью наблюдал, как они облюбовали молодой дубок на окраине рощи. Оттуда доносились их юношеские звонкие голоса, их песни и рифмованные переклички.

Наш герой снова почувствовал себя одиноким. Совсем как тогда, тонким прутиком, поднявшимся над травой, и потерявшим привычное окружение. «Зачем нужен этот бесконечный рост, к чему эта тяга ввысь, если ничего, кроме одиночества, она не приносит, – стал задумываться дуб. – Я хотел бы прошелестеть новую дивную поэму, но не могу, мог бы, раскинув ветви, создать живой дворец своим друзьям– поэтам, но не хочу». Его ветки повисли, листья поблекли. Он так глубоко задумался о никчемности бытия, что даже не заметил, как у его корней все чаще и чаще стал задерживаться мужчина с серьезным лицом. Казалось, он приходил в рощу специально, чтобы, посидев возле большого Дуба, помолчать, подумать. Потом, выхватив из кармана блокнот, что-то начать лихорадочно записывать, а затем, загадочно улыбнувшись, уйти.

Однажды Дуб размышлял о поэзии. «Как это странно, что еще недавно поэтическая строфа казалась мне высшим проявлением любви к Миру. Сегодня я не вижу никакого смысла в бряцанье фразами. Только в тишине можно услышать истинное чувство». Вдруг на его корень что-то капнуло; человек, сидевший у его подножья, похлопал по-дружески по коре и, стряхнув навернувшуюся уже вторую слезу, проговорил: «Только в тишине можно услышать истинное чувство… Спасибо, друг, только ты меня понимаешь».

Так бывший «Поэтический Дуб» стал «Дубом-Философом». К тому времени люди обратили внимание на чудную дубовую рощу, на то, как легко пишутся в ней стихи, как глубоко проникают здесь философские мысли. Они назвали рощу парком, проложили в ней удобные тропинки, построили красивые беседки, поставили резные скамейки. И на скамейке рядом с нашим Дубом-Философом полюбили засиживаться допоздна люди, в головах которых бродили мысли о бренности материального мира, о высоких духовных сферах, о любви и Любви.