Елена Мищенко - La Divina – Божественная Мария Каллас

Мария нуждалась в ее обществе, и знаменитая певица это поняла, приняв Марию в свою семью. Она открывала ей тайны вокального мастерства, заботилась о ее внешнем виде, подобрала ей соответствующую диету. Они оставались друзьями до конца дней. Эльвира Идальго впоследствии скажет о своей знаменитой ученице: «Она была свечой, которая горела с обоих концов».

Дебют Марии на сцене Афинской оперы в одноактной опере Suor Angelica был триумфальным. Все начиналось прекрасно, с ней был подписан контракт на несколько выступлений. Однако никто из жителей Афин не подозревал тогда, что вскоре их жизнь полностью изменится. Тучи сгущались над Европой – шел июнь 1940 года.

Война для Греции, как и для всей Европы, была страшным бедствием. Семья Каллас не была исключением. «Мы страшно нуждались, иногда по нескольку дней не видели хлеба, – вспоминает сестра Марии Джеки. – Мария потом в течение всей жизни не могла позволить себе выбросить еду, – сказывались воспоминания военного времени». Она продолжала занятия в консерватории и в 1941 году в возрасте восемнадцати лет спела свою первую большую оперную партию в «Тоске», получив за нее казавшуюся тогда баснословной сумму в шестьдесят пять долларов.

Ее отношения с матерью становились все более сложными. Лиза, агрессивная и амбициозная, требовала от Марии все большего, упрекая ее в бездействии. Точно так же она вела себя и по отношению к своему мужу, что и послужило причиной их развода. Мария мечтала уехать по окончании войны в Америку. Она любила отца, надеялась на его ответное чувство – ведь должен же быть хоть кто-нибудь, кого можно любить, кому можно верить.

…Прошло восемь лет с того дня, как Лиза убежала с дочерьми в Грецию. Там прошла юность Марии, но она родилась и жила первые тринадцать лет в Америке, и воспоминания безмятежного детства не покидали ее.

Она не забыла долгие прогулки с отцом по улицам Манхеттена, помнила, как они заходили в кондитерские, ели вкусное мороженое из вафельных стаканчиков. Мария вспоминала небоскребы Нью-Йорка, нарядную толпу, элегантных женщин, множество автомобилей. Огни большого города манили ее, а еще – и при этих словах сердце сладко томилось – там, в Нью-Йорке она бы могла петь в Метрополитен-опера. Возможно ли большее счастье?

…Случайно оказалось, что на корабле SS Stockholm, который следовал в Нью-Йорк, было одно свободное место, кто-то сдал билет в последнюю минуту. Мария не раздумывала. Она поспешно бросала свои старые платья в небольшой чемодан. Мать, по своему обыкновению, кричала на нее, обвиняя во всех грехах. Пароход отбывал на следующий день, медлить было нельзя – сама судьба предоставила ей этот случай. Через несколько месяцев Марии исполнится двадцать один год. Восемь лет она не видела отца, за восемь лет не получила от него ни одной строчки. Но все равно, верила Мария, он помнит ее, любит, и они обязательно встретятся!

Всего десять дней отделяли Марию от желанного дня встречи, она заботливо спрятала кошелек, в котором было сто долларов – все ее состояние. Прощай, Мария Калогеропулос, отныне она – Мария Каллас, так как записано в ее американском паспорте.

Огромный корабль на рассвете медленно входил в нью-йоркскую гавань. Пассажиры, измученные долгим путешествием, сгрудились на палубах. Силуэт статуи Свободы вырисовывался сквозь густой туман. Люди радостными возгласами приветствовали прибытие в Америку. Они размахивали платками, шляпами, обнимались – радость охватила всех, кто так долго стремился сюда, к берегам Свободы. Мария была среди них. Слезы радости выступили у нее на глазах. Она была уверена, что ее никто не встретит – ведь она никому не сообщила о своем приезде, да и кому она могла бы передать эту весточку?

Мария взяла свой небольшой чемодан, в котором вперемежку со старыми платьями лежали ноты ее оперных партий, и пошла к выходу. Вдруг она услышала громкий возглас «Мария!» и увидела щеголеватого мужчину с аккуратно подстриженными усиками в элегантном легком пальто. Он протиснулся сквозь толпу, схватил ее чемодан и свободной рукой обнял ее за плечи. «Мария, Мария», – повторял он, не скрывая слез. Мария смотрела в его глаза и не могла поверить – восемь лет они не видели друг друга, время посеребрило его волосы, но он оставался все таким же молодцеватым, подтянутым. Джордж Каллас помнил Марию тринадцатилетним неуклюжим подростком, а сейчас перед ним была очень полная молодая женщина, в платье, которое ее отнюдь не украшало. Но все равно, он узнал ее, свою Марию, ее энергичную походку и эти горящие глаза.

Безусловно, так было угодно Судьбе. Ведь Джордж не знал о том, что Мария собирается приезжать в Америку. Он случайно прочел газетную заметку о том, что шведская пароходная линия предоставляет услуги американцам, которые собираются вернуться на родину. Подталкиваемый инстинктом, Джордж позвонил в компанию и попросил прочитать список пассажиров. И вот чудо из чудес, ему сказали имя: Мария Каллас.

Все это быстро, несколько скомканно Джордж объяснил Марии, пока они ожидали такси. Они сейчас поедут к нему домой, Мария ведь не возражает жить в его квартире, не так ли? Она быстро и радостно согласилась. Еще бы, ведь она опять была в Нью-Йорке, встретилась с отцом. Мария рассказала о своих успехах, показала газетные статьи, словом, все складывалось как нельзя лучше. Первая неделя прошла безмятежно, а потом Мария обнаружила, что в жизни отца произошли серьезные изменения. В его квартире появилась молодая женщина по имени Александра. Мария знала ее с детства, она была дочерью их соседей. Александра вела хозяйство Джорджа, закупала продукты, убирала в квартире, готовила еду. Она жила этажом выше. После совместного обеда с Марией отец поднимался к Александре и прямо оттуда шел на работу. Сначала Мария отнеслась к появлению соседки довольно спокойно: ведь, в конце концов, отцу только пятьдесят, он фактически одинок. Александра – милая скромная женщина, которая, по всей видимости, любит Джорджа. Но так говорил разум, а неукротимое сердце Марии, ее чувство собственности не позволяло примириться с присутствием другой женщины в жизни ее отца. Она искала повод для ссор и, в конце концов, поставила вопрос ребром: отец должен выбирать между нею и любовницей. Джордж отказался решать вопрос таким образом, и Марии пришлось смириться. Она старалась проводить дома как можно меньше времени, гуляла по улицам Нью-Йорка, останавливаясь возле небольших кафе с удовольствием поглощая американскую еду: хот-доги, всевозможные бургеры, блинчики со сладким кленовым сиропом, и, конечно, любимое ванильное мороженое – ведь она так долго была лишена этого.

Мария прибавляла в весе, и вскоре все ее платья, которые она привезла в Америку, стали тесными. Ее певческая карьера тоже не складывалась. Прослушивания, на которые она приходила, не приносили желаемого результата, сказывалось отсутствие тренинга.