Александр Штейнберг - …И рухнула академия

В свое время отец проектировал здание ЦК ВКП(б) в Харькове. На стройку прибыл сам Косиор. Его кабинет показывал ему прораб. И когда они подошли к дверям, ведущим из кабинета в комнату отдыха, прораб услужливо сказал: «А на этих дверях мы сделали специальную ручку и поставили ее немного ниже, чем другие» (Косиор был маленького роста). На следующий день прораб был уволен.

Так что шеф, как понимал Орлов, должен был войти в зал непосредственно из своей приемной. Докладывал Георгий Михайлович всегда блестяще и в успехе не сомневался. И действительно, через полчаса открылась именно эта дверь, и в зал вошел первый секретарь ЦК КПУ со своей свитой.

– А ну-ка, показывайте, что вы тут нам привезли.

Георгий Михайлович подошел к генплану и начал докладывать. Начальство разглядывало другие подрамники и не очень внимательно его слушало. Через пять минут его перебили. Раздался громкий возглас.

– Что это вы привезли? Что это за архитектура? Да это никуда не годится! Неужели там у вас в Москве приличных архитекторов нет, которым можно поручить такую серьезную работу? Да, очень слабо. Вы слушайте, что вам говорят, не перебивайте. Мне не нужны ваши цифры. Это экспертиза разберется. Да, такого я не ожидал. Можете забирать свои подрамники.

С этими мало обнадеживающими репликами начальство покинуло зал. Георгий Михайлович был опрокинут. Он сидел, понурившись и думал: «Хоть бы сказал, что ему так не понравилось. Я бы поспорил. А теперь неизвестно, что нужно исправлять. Не будешь же требовать от ЦК рецензию, чтобы отбивать ее по пунктам».

В это время вошел уже знакомый инструктор.

– Ну, как прошло?

– Очень плохо.

– В каком смысле.

– Ругал, ругал, а что ему не понравилось, я так и не понял.

– А как ругал, матом?

– Да нет, просто так ругал, говорил, что архитектура не нравится.

– Тогда поздравляю, проект утвержден.

«Вот такие были критерии, – закончил Дабагян, – а ты говоришь сейчас трудно согласовывать да утверждать проект».

Иван Лазаревич Дабагян был очень опытным проектировщиком. Когда мне заказали проект Украинского института картофелеводства, я несколько раз показывал ему эскизы, выслушивал его замечания и, в конце концов, включил его в авторы, как я считал, по заслугам.

Через несколько дней меня встретил руководитель соседней мастерской Панько.

– Это правда, что ты включил Дабагяна в авторы?

– Конечно, правда. Я и его и главного технолога включил в авторы не из подхалимажа, а в расчете на их помощь. Проект очень сложный.

– Подумать только, как же это мне сразу в голову не пришло?

Через неделю мне позвонил Дабагян и заговорил крайне раздраженным голосом:

– Что ты наделал! Кто тебя просил рассказывать Панько о нашем соавторстве? Явился сегодня Панько с приспешниками и вывалил мне на стол восемь своих проектов, и во всех он поставил меня соавтором. Он решил таким образом, что я тут же, не отходя от кассы, начну их хвалить, лелеять и утверждать без всякой экспертизы. А от него избавиться очень трудно. Фамилию я свою, конечно, вычеркнул и решил ему устроить пару таких советов, чтобы он надолго запомнил.

Заслуженный архитектор Украины Юрий Сергеевич Панько – личность неординарная, большой оригинал. Закончив обследования нашего полуподвала, где размещались сопутствующие службы, я переместил свое внимание на мастерскую Панько, которая находилась в соседнем здании и обладала такой роскошью, как туалет.

В его отделе была в основном молодежь, что мне крайне импонировало, и в том числе свои копировщицы – самые интересные девочки. Первые контакты с Юрием Сергеевичем у меня начались со стычки. Зал у них был большой, и после работы мы ставили стол для пинг-понга и играли дотемна. Нередко часов в 9 вечера врывался Юрий Сергеевич с криками, что его посетила новая идея, и он должен ее немедленно проверить. А надобно сказать, что чертежные столы в то время имели под доской ящик для инструментов и чертежей, который проектировщики запирали на висячий замочек. Обнаружив, что ящики его подчиненных заперты и до чертежей не добраться, Юрий Сергеевич приходил в ярость и с криком «Позапирали, понимаешь ли, скупердяи, свои ценности», начинал срывать крышки ящиков вместе с замочками. Обнаружив нужные чертежи и установив, что новая идея не проходит («черт бы побрал эту застройку вместе с этими замками»), Юрий Сергеевич спокойно удалялся, оставив, к нашему ужасу, все это побоище в самом неприглядном виде. На следующий день меня вызвал директор и говорит:

– Послушай, Саша, ты же знаешь, что я к тебе хорошо отношусь. Но придется тебя наказать. Мне сказал дядя Митя (это наш завхоз), что у Панько разбит телефон, а Панько говорит, что ты там с ребятами играл в пинг-понг и в результате телефон разбился.

Я вынул из кармана шарик для пинг-понга и положил ему его на стол.

– А это мне еще зачем?

– А затем, что этим шариком мы играем в одном конце зала, а в другом стоит телефон. Можно им что-нибудь разбить?

– Да, скажем прямо, довольно трудно. А что же произошло?

– Ничего особенного. Юрия Сергеевича посетила новая гениальная идея, он прибежал и попытался открыть запертый стол, на котором стоял телефон.

За мою ябедническую информацию Юрий Сергеевич на меня не обиделся. Он считал, что мы квиты. Я очень хорошо относился к Юрию Сергеевичу – он был влюблен в свою работу, и, как у всякого творческого человека, у него было много странностей. О его жилище и образе жизни ходили легенды. Особенно много доставалось его соседке снизу – Зое Александровне Петровой, тоже нашему архитектору. Он ее неоднократно заливал. Зимой он спал с открытыми окнами при любой температуре, и Зоя Александровна плакалась, что перекрытие не рассчитано на такой перепад температур, и в углах появляется изморозь. Он вообще был поборником здорового образа жизни и здоровой пищи. Он всегда ходил с сеткой-авоськой, набитой газетами.

– Юрий Сергеевич, – спросил я его, – зачем вам столько мятых газет?

– Это не газеты. Это я заворачиваю ценные продукты.

– Интересно, какие это ценные?

Он развернул одну из газет. В ней оказалось пара зеленых яблок, три лимона и головка чеснока.

– И это вы берете на завтрак?

– Конечно, Саша. Неужели тебе не хочется иногда поесть чего-нибудь кислого-кислого, горького-горького? Я без этого не могу.

Однажды Юрий Сергеевич пришел позже обычного, подошел к технику Диме – здоровому парню и тихо сказал:

– Дима, ты знаешь, где я живу?

– Знаю, – твердо ответил непосредственный Дима.

– Вот тебе молоток и пятьдесят рублей. Зайдешь к моему соседу по балкону Тищенко. Это в соседнем парадном, ты сообразишь, перелезешь с его балкона на мой, это нетрудно, разобьешь молотком стекло. Только обмотай руку тряпкой, чтобы не порезаться. Откроешь балконную дверь, возьмешь на столе ключи и выйдешь из квартиры. Мы сегодня оба с сыном забыли ключи дома, а дверь я захлопнул. Только побыстрее, а то я не уверен, что закрутил кран, и Зоя Александровна опять будет обижаться.