Монахиня Евфимия - «Возвращение чудотворной» и другие рассказы

Умилилась старуха. Вот ведь какой правильный батюшка отец Иаков! Как о святыне радеет! Как же ему не помочь?

– Бери, бери, батюшка, и коня, и подводу! Для тебя и для Господа мне ничего не жаль!

А как уехал священник, снесла Марфа корзинку с просфорами назад в дом, а сама скорей к церкви! Глядит: церковные двери открыты нараспашку, а перед ними, на снегу, иконы в кучу свалены. А мужики, их же деревенские, все выносят да выносят из храма образа, да с размаху в ту кучу бросают, словно это не святые лики, а простые доски… Господи, что же это такое творится? Или и впрямь миру конец пришел?

Подбежала Марфа к храму, руки крестом раскинула, вход собой загородила:

– Да что же это вы делаете, еретики! А ну стойте! Или на вас креста нет? Или вы Божия гнева не боитесь? Опешили мужики. И давай перед старухой оправдываться:

– Что ты, бабка, нам Божьим гневом грозишь? Мы народ подневольный. Приказали нам из храма все иконы убрать. А кто приказал – с того и спрос…

Призадумалась старуха. И впрямь – чего с мужиков взять? Что им велено – то они и делают: из церкви иконы убирают. А она их к себе приберет!

Подошла Марфа к мужикам, и говорит им:

– Вот что, люди добрые! Берите-ка вы иконы да несите их к моему амбару! А я вас за это бражкой ячменной угощу!

Сельский православный храм в Средней России. Соврем. фото

Как услышали мужики про бражку, сразу повеселели. Взвалили иконы на плечи и потащили их к старухиному амбару. А Марфа, словно в крестном ходе, с храмовой иконой Ильи-пророка впереди идет, дорогу им указывает. Открыла амбар и говорит мужикам:

– А теперь кладите иконы сюда!

– Да куда ж их класть-то? – спрашивают мужики. – У тебя ж тут мешки стоят!

Посмотрела старуха – а ведь и правда! Набит амбар мешками с мукой – тут и ей на зиму запас, и для просфор… Куда ж тогда иконы сложить?

Лишь миг раздумывала Марфа. А потом как крикнет:

– А ну, мужики, тащите мешки прочь из амбара! А на их место иконы кладите!

– Да в уме ли ты, Марфа? – усомнился один пожилой мужичок. – Чем же ты зиму-то жить будешь? А с хлебом зима не страшна…

– А разве мне этот хлеб не Бог дал? – вскинулась старуха. – Он дал, Он и взял, а захочет, так снова даст. Делайте, что вам сказано.

И сделали мужики по Марфиному слову: мешки с мукой из амбара повынесли, а на их место иконы сложили, одну на другую, как дрова в поленницу, от полу под самый потолок. Весь амбар ими набили. Зато ни одна из икон не пропала…вот только ризы с них комсомольцы уже ободрать успели: хоть они и не серебряные, а лишь посеребренные – в металлолом сгодятся. Для индустриализации металл нужен… Да ризы – дело наживное. Главное, удалось Марфе иконы спасти. Надежно укрыты они теперь в ее амбаре, под большим замком, а ключ от него у старухи на поясе висит. Уж теперь-то не доберутся до них комсомольцы-безбожники!

Всю следующую ночь мало Марфе спалось, да много думалось. И, чем больше она думала, тем больше ей казалось: невдомек советской власти, что приезжие комсомольцы у них храм отняли. А, если бы власть про это узнала, не дала бы им церковь разорить. Ведь разве советская власть не за народ стоит? Вот завтра спозаранку и отправится Марфа в большое село Покровское, а ныне райцентр, где сидит их самый главный начальник, и расскажет ему всю правду. А тот, как ее выслушает, сразу велит Ильинский храм народу вернуть.

Правда, до райцентра пришлось старухе на своих двоих добираться. Ведь Гнедка своего, вместе с подводой, она отцу Иакову одолжила. Только, похоже, загостился батюшка в соседней волости у отца Адриана… Что ж, с Божией помощью да ради Божьего дела Марфа до Покровского и пешком дойдет.

Полдня шла старуха до райцентра. Хорошо, батожок березовый с собой прихватить догадалась: с батожком-то идти легче… Идет, а сама все поглядывает – не блеснут ли вдали кресты да купола Покровской церкви? В Покровском храм был не то, что у них в селе – не деревянный, а каменный, и такой видный, что заметен был издали. Одно слово – приметный храм. Вот только на сей раз, сколько ни вглядывалась Марфа вдаль – Покровский храм словно пропал куда-то. А на его месте какое-то высокое здание белеется. Что за чудеса? Куда же храм-то подевался?

Только когда подошла старуха поближе, поняла она, что Покровский храм стоит, как стоял. Вот только нет больше на нем крестов да куполов. А над входом, где когда-то висела икона Покрова Пресвятой Богородицы, прибита пятиконечная красная звезда, а под ней табличка с надписью: «Клуб крестьянской молодежи села Октябрьское».

Опечалилась старуха. Неужели зря она шла в Покровское? Вот и здешний храм тоже ликвидировали… Только, может, это потому, что не народ его построил, а богатый купец Евграф Быков, у которого половина здешних мужиков в должниках ходила? Опять же, в Покровском все дома деревянные, один храм – из камня. Оттого-то новая власть на него и позарилась. А от Ильинской церкви ей какая корысть? Ведь она деревянная, и срубили ее их же мужики, по обету, когда у них от грозы полдеревни выгорело… За что же ее ликвидировать? Да, Бог даст, добьется Марфа правды. Выслушает ее советский начальник и тотчас прикажет Ильинский храм народу возвратить. А там и отец Иаков вернется… Будет у них в Дмитриевскую субботу церковная служба!

Приободрилась Марфа и пошла начальника искать. И нашла его в бывшем поповском доме, а ныне Октябрьском исполкоме. Правда, как ни просила старуха, не допустил ее секретарь к начальнику. Мол, занят он неотложными народными делами, а потому нет у него на то времени, чтобы каждую старуху выслушивать. Да и сам секретарь Марфу слушать не захотел. Только завела старуха речь про Ильинскую церковь, как оборвал он ее на полуслове:

– Вот что, бабка. Ты тут контрреволюционную агитацию не разводи. Церковь – орудие врагов народа. И потому изведем мы ее под корень без всякой жалости. Так что ступай отсюда подобру-поздорову, да впредь помалкивай. Не то – пеняй на себя…

Едва доплелась старуха обратно в Ильинское – и батожок березовый не помог… Выходит, напрасно она на земную власть да на ее справедливость надеялась. Против Бога эта власть идет, и потому нет у нее ни правды, ни милости. Так что теперь вся ее надежда – лишь на Господа.

Всю ночь молилась старуха, чтобы вразумил ее Господь, как теперь ей быть да что делать? И пришло ей на ум: есть же у староверов в домах молены [17]…так отчего бы и ей у себя такую не устроить? Ведь дом-то – ее! Кто же его у Марфы отнять посмеет?

Поутру отправилась старуха к Василию Легостаеву, мастеровитому мужику, что был у них в Ильинском и за плотника, и за столяра: все ладил – от лавок до прялок, от детских зыбок до домовищ [18]. И говорит ему: