Дан Берг - Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]

«Отличная покупка», — сказал хасид арендатору, когда тот расправил на столе овечью шкуру, — «Помещик скоро празднует свой день рожденья, соберутся у него богачи и вельможи со всей губернии, и каждый со своим подарком. Вот и ты придешь поздравлять своего хозяина и подаришь ему эту самую шкуру, и все будет хорошо. А сейчас ступай по своим делам, и к вечеру зайдешь ко мне и заберешь свою овчину. Я же тем временем помолюсь за тебя, произнесу кое–какие благословения, да и вообще надо немного потрудиться над этой чудной вещицей», — закончил хасид наставлять совершенно сбитого с толку должника и дружески похлопал его по плечу на прощание.

Вернувшись вечером домой, арендатор в гневе швырнул на стол злополучный сверток и, как

всегда, обрушился на жену: «Твой праведник велит мне идти на день рождения к нашему душегубу–хозяину и нести ему в подарок эту грошовую крестьянскую овчину. Соберутся у помещика богачи и вельможи, преподнесут ему охотничьи ружья, лучшие ковры, породистых щенков и прочие барские подарки. И среди этой знати появится еврей с овечьей шкурой под мышкой. Да барин просто скажет, что я издеваюсь над ним и на месте убьет меня за испорченный праздник!» — сердится арендатор.

Горячая речь мужа ничуть не поколебала женщину, и та опять за свое: «Хасид творит чудеса. Если ты сделал первый шаг, делай и второй. Я верю, мы на пути к спасению.» Что ж, твердый характер смягчает судьбу. Арендатор остыл и послушал жену: как говорится, гнев любящих не долог.

Сердце сжималось от страха у бедного арендатора, когда приближался он к роскошному дому помещика. На тяжком этом пути то и дело мелькала в понурой его голове мысль: «Не повернуть ли назад, пока не поздно?» Но всякий раз из–за этой мысли выглядывала другая: «А что если и вправду раби творит чудеса?» Чтоб спастись, и маловер поверит в чудо.

В доме помещика слышна была музыка, громкие голоса гостей. Праздник начался. Слуга вышел на робкий стук в дверь, выслушал сбивчивую речь еврея, и, поняв наконец, что перед ним стоит еще один гость с подарком, он принял из дрожащих рук жалкий сверток и исчез в глубине дома, оставив еврея на почетном месте у порога. Несчастный должник молился про себя.

«Уважаемые господа, давайте–ка посмотрим, какой такой подарок принес мне на день рождения мой почтенный арендатор. Хитер, небось, как все его соплеменники и думает, что я долг ему прощу», — обратился к гостям виновник торжества, который не хотел упустить случай показать силу и власть над своим евреем. Благородные вельможи собрались вокруг стола, помещик развернул овечью шкуру, и все увидели подарок еврея. Лицо помещика побагровело от

гнева и, сотрясая стены дома страшным криком, он дико возопил: «Слуги, немедленно ведите сюда этого грязного жида! Каков наглец! Он насмехается надо мной. Вместо долга несет мне какую–то убогую шкуру. Дорогие гости! Сейчас вы увидите, как я застрелю на месте негодяя!» Гости воодушевились в предвкушении зрелища. Зачастую люди, собираясь вместе, готовы на жестокость, которой нет у каждого в отдельности.

Двое дюжих молодцов охотно бросились исполнять приказание. До передней, где стоял и дрожал бедный даритель, донесся из зала грозный рык хозяина. Несчастный услыхал бойкие приближающиеся шаги слуг и понял, что судьба его решена. «Вот какие чудеса творит наш хасид праведник», — только и успел с горечью подумать арендатор, а уж крепкие руки подхватили с двух сторон онемевшее от ужаса тело и поволокли бедного должника на суд и расправу.

То ли по счастливой случайности, то ли по чьему–то неодолимому замыслу, находился среди гостей маленький мальчик, сын помещика. В гимназию он еще не поступил, но грамоту уже знал. Воспользовавшись общим замешательством, любопытный парнишка стал разглядывать подарок и вдруг воскликнул: «Поглядите, батюшка, тут какие–то буквы!»

Помещик, спохватившись, что малолетний сын его все видел и слышал и, желая оградить

дитя от созерцания предстоящей жестокой сцены, велел домашнему учителю немедленно увести отрока. Сам же хозяин принялся внимательно разглядывать завитки на овечьей шкуре и с изумлением узрел, что из различных оттенков шерсти складываются слова — его имя и фамилия и год, когда он родился. Благородные вельможи сгрудились вокруг стола и охали и поздравляли хозяина с редким даром.

“ Я прикажу сшить себе из этой шкуры меховую шапку и буду надевать ее каждый год в день своего рождения. Она принесет мне удачу!» — воскликнул помещик. «Ура, ура! Богатство и счастье этому дому!» — раздался дружный хор присутствующих.

«Ах, где же мой дорогой арендатор? Я хочу видеть его здесь в зале среди своих гостей!» — вскричал помещик, забыв о своем недавнем жестоком намерении.

«Да вот же он перед тобой, хозяин.» — сказал один из поддерживавших несчастного еврея слуг.

«Очего ты так бледен, любезный? Будь добр, голубчик, расскажи всем нам как досталась тебе это необычайная овечья шкура», — обратился помещик к своему еврею. И тот, чуть дыша и заикаясь на каждом слове, еще не вполне веря своему спасению, выложил без утайки грозному, но справедливому повелителю всю историю.

«Твой раби — настоящий чудотворец. Может быть, он и меня когда–нибудь удостоит советом или благословением», — заметил помещик и с важностью изрек: «Бог–то у всех у нас один!»

Желая загладить свою вину, помещик примирительно обратился к арендатору: «Уж ты, голубчик, зла на меня не держи и гнев мой напрасный мне прости, а я прощаю тебе твой долг!» И он распорядился с почетом доставить еврея домой.

Пережитое потрясение не прошло даром для арендатора: с несчастным сделался удар и, скованный параличом и лишенный дара речи, он слег. Со временем, поправляясь, больной начал понемногу ходить, тяжело опираясь на палку, и язык чуть–чуть стал его слушаться, хоть и остался бедняга косноязычным. Его обязанности в поле взял на себя старший сын, а книгами прихода и расхода занялась жена. Зато теперь арендатор мог целыми днями читать Святые книги. Он теперь хасид, и раби Эфраим считает его способным учеником.

Как–то раз, в доме бывшего арендатора сидели за столом и беседовали он сам, его жена и их частый гость раби Эфраим. Вспоминали былое. Жена помогала косноязычному мужу изъясняться.

«Раби, меня ты спас от тюрьмы, а жену и детей — от нищеты и страданий. Как жаль, что я не поверил тебе сразу, как поверила тебе моя жена», — обратился хозяин к цадику. «Меня погубили мои вечные сомнения. Будь во мне больше веры, я бы проник в твой замысел и понял, что не страшная кара, а избавление ждет меня. Я бы не натерпелся смертельного страху, не случился бы со мной удар, и был бы я сейчас здоров, как бык. Получив от тебя совет, раби, я хоть и долго думал над ним, но не распознал в нем чуда», — с сожалением сказал бывший арендатор. «Чудо понимают не умом, а сердцем», — вставила свое слово жена.