Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

— Интересно девки пляшут, — прервал его мысли его друг, которого тоже звали Сергей, — и куда мы с тобой смотрели.

Девчонки, рассмотрев сразу двух Сергеев вместе, принялись кричать, что сейчас они будут загадывать желания, после чего стали по очереди обхватывать их за шеи и виснуть. Их желания были долгими, спасли Сергеев только сильные шеи.

— Однако, темперамент, — сказал один Сергей другому, и по–моему, я сегодня опять уйду в туманную даль.

— Можно подумать, у нас есть выбор, когда такие страсти, — завершил мысль другой Сергей.

Им на выручку пришёл их третий друг, Игорь. Игорь был чрезвычайно близорук ещё в школе, и потому нелюдим. Даже сейчас, став абсолютно пьяным вместе со всеми остальными, он сидел в одиночестве и только улыбался. Но, видимо, и его вдохновил всеобщий прилив счастья, вернувшегося из детства, которое не портили даже взрослые оттенки.

— Эдем, райский сад, а наши девки лучше, — проговорил Игорь.

Сергей удивился одинаковости мыслей. Но ещё больше он удивился своему очередному прозрению.

— Истина — то рождается на стыках, — осторожно, чтобы не испугать мысль, подумал он, — Змей разрушил образ райского сада, разбил его на отдельные стёкла и дал людям игру в мозаику. Складываете из неё то, что сможете. Но у людей, живущих среди разбитых стёкол, часто нет никакого желания что–либо складывать. Разбитые стёкла, разбитые сердца, разбитые судьбы. Только стыки дают силу созидания. Только на стыках приходит понимание единства мира и уверенность, что всё ещё можно сложить в единый образ.

Возвращаться из «туманной дали» было страшно неохота. Тепло женского тела, долгое ночное вышептывание женских проблем, которым, казалось, не будет конца, а затем мирное и усталое сопение только усугубили понимание его одиночества.

Сергей лежал и думал о том, что армия — это насилие, но почему женщины любят военных. За силу, любой спортсмен может оказаться сильнее. За деньги, их всё равно мало. За примитивный юмор и солдатские байки? Пожалуй.

Он вспомнил вчерашний вечер, и недодуманная мысль о стыках вновь вернулась к нему.

— Странно, — думал он, — женщину считают непрочитанной книгой, а мужчину? Женщину интересно читать, а мужчину? Ещё как интересно. Все мы персонажи фильмов и книг. Все мы читаем друг друга, вот только понимать то, что читаем, начинаем тогда, когда пишем и читаем свою книгу о себе. Это страшно. Поэтому мы предпочитаем посплетничать о других, забывая о главной опасности, о единой книге судеб, и о её вечном сознании. Тот, кто пишет эту книгу, исходит из потребностей и законов нашей жизнедеятельности и оперирует конкретными понятиями: вода, воздух, огонь, камень…. Любое осуждение другого подразумевает возвеличивание себя, а значит и обозначает своё приоритетное право на милость Господа. С какой стати? Бог дал ресурс и дал меру. Осуждение — это нарушение меры с целью отнятия ресурса.

Он смотрел на спящую женщину, на её красоту, и новая мысль накатила на него: «Наверное, пора заводить детей. Но для чего? Звери размножаются, следуя основному инстинкту сохранения, по крайней мере, так объясняют их поведение сами себе люди. Отчасти это похоже на правду. Самка выбирает лучшего самца, а самцы доказывают из года в год, кто из них лучше. А люди? Они давно друг другу для зачатия ничего не доказывают. Они родят наследников. Наследники наследуют ветхую недвижимость и так круг за кругом.

Боги на Олимпе, наверное, уже давно «обрыдались» от такой тоски и готовят людям новый всемирный потоп. Боги ведь тоже родят Богов, но для реализации своих бессмертных идей. Людям бы с них брать пример, а не плодиться по ухудшенной «животной» аналогии.

Сергей вспомнил своего пса Кузьку, который в периоды нежной страсти и долго не проходящей щенячьей радости «пристраивался» ко всему, что вызывало у него любовный интерес, даже к ногам гостей, приходящих к Сергею. Потом Кузька «заматерел» и весной начал пропадать на два — три дня и возвращаться с горящими глазами, довольной мордой, видом победителя, хоть и с поджатым хвостом. Мало ли чего ждать от хозяина, он ведь не догадывается об уважительных причинах его отсутствия.

Сергей, глядя на Кузю, даже начал писать стихи, настолько его довольный вид будил в Сергее Музу. Глядя на Кузьку, Сергей отчётливо осознавал вечный вид сознания, как сознания общего для всех, как сознания, обладающего одними и теми же свойствами различения. Формы проявления могут быть разными. На этих стыках происходит различение зверя и человека, растения и камня.

Взрослым книжкам Сергей предпочитал книжки детские, но написанные писателями, которые писали в основном для взрослых. Он чувствовал, что эти писатели могли сказать очень многое из того, что поняли, но не желая «злить человечество», облекали свои мысли и своих героев в сказки и в неведомых зверюшек.

Сергей находил прямой, и даже сильно ухудшенный аналог человеческой жизни в книге Ф. Киплинга «Маугли». Но тоска Киплинга о «настоящем человеке» ставила Маугли на стыки проявления его человеческой души, даже в джунглях. Сергей, читая «Маугли», постоянно думал о том, сколько людей в человеческом социуме живут по законам джунглей. Мысль была банальна и затаскана, но в человеческом мире это абсолютно ничего не меняло. Всё те же волки, вожаки волков, совет стаи, звери–одиночки, многочисленные слуги всех тех, с кем рядом можно погрызть объедки, мудрецы — это по одну сторону, и это вроде как друзья Маугли, а по другую, как и положено, враги — рыжие собаки, абсолютно с такой же иерархией.

Сергей, читая книгу, чувствовал, что её автор был воином, ибо для него не существовало секретов в мире людей, но и большим шутником. Он просто провёл аналогию: вот люди, вот звери — найдите разницу.

Разницы не было. Так не бывает, размышлял Сергей, перечитывая книгу вновь и вновь:

«— У-у! — сказал дикий буйвол Меса. — Это не человек. Это только безволосый волк из Сионской Стаи. В такие ночи он всегда бегает взад и вперёд.

— У-у! — отвечала буйволица, вновь нагибая голову к траве. А я думала, что это человек.

— Говорю тебе, что нет. О Маугли, разве тут опасно? — промычал Меса.

— «О Маугли, разве тут опасно! — передразнил его мальчик. — Только об одном и думает Меса: не опасно ли тут! Кроме Маугли, который бегает взад и вперёд по лесу и стережёт вас, никто ни о чём не думает!».

Человек может быть обучен и не своим социумом, — думал Сергей, — от этого его значимость только возрастает и для быков, и для волков. Он бегает взад и вперёд и стережёт покой. — Воспитанный своим социумом человек тоже бегает взад и вперёд за деньгами и стережёт свои или чужие деньги, думал Сергей, — хотя в джунглях, пожалуй, почище.