Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

И именно на этом стыке открылись огромные творческие возможности, появились прорывы к Свету: писательские, композиторские, поэтические и др. Но тогда зло ещё было очень сильно, а творчество дуально, результат — две мировые войны. Сегодня ситуация несколько изменилась. С людей сняли их прежнюю карму».

Иван: «Монах, ты для меня как школьный учитель?»

Монах: «Больше да, чем нет. Учителю, по идее ПервоТворца, больше дано, чем другим. Он способен не только принимать информацию, но и отдавать её. Причём, чем более развита эта способность, тем скромнее Учитель выглядит. Он никогда не умрёт с голоду, но он никогда не достигнет мнимого благополучия иллюзорного мира — больших денег.

В реальном мире он, учитель, — бог. Он творит эволюцию. А эволюция — это и есть идея ПервоТворца.

Задача учителя показать путь ученику. Как это понимать? В древнем мире, о чём у вас есть собственные свидетельства, отражённые в книгах, учитель собирал слушателей и говорил с ними о своей жизни, о своих наблюдениях, делился своим опытом.

Слушатели шли послушать чудака, который, например, мог рассказывать им, как добился расположения женщины, подарив ей цветы или расхвалив её красоту. Слушатели начинали применять опыт чудака, и он подтверждался, так они переходили в разряд учеников. Новый день, новый опыт, проверка опыта, подведение итогов и т. д. Ученики уже слушали учителя внимательнейшим образом, ибо его опыт они использовали в своей жизни. Народ, глядя, что у учеников учителя жизнь какая–то более осмысленная, тоже становились учениками уже учеников учителя. Между ними шла личная беседа «за жизнь», где всем наукам находилось место: и физике, и философии, и математике, и ни одной не отдавалось предпочтения, так как всё было объединено гармоничной мудростью.

Потом в этот процесс личного общения вмешался Аристотель. Он решил, что каждому предмету нужно обучать отдельно и, более того, по каждому предмету нужно писать отдельную книгу с лекциями, которые и читать всем желающим. В итоге ученики перестали слушать учителя, который начал читать им написанные лекции. Зачем, если умеешь читать сам, но появилась привязка к школе, которая создала эти лекции.

Сегодня вы ушли и от этого. Появились унифицированные учебники, за которыми в принципе учителя нет. Есть попугай, который их озвучивает. Попугай — это унифицированный учитель: «от и до». Но тогда откуда же берутся новые писатели, поэты, математики, музыканты и т. д.? Правильно, из опыта Учителя и внимания учеников, очень чутких к гармонии. Может быть, я тебя научу чему–нибудь важному и полезному».

На острове застой перешёл в новую фазу эволюционного развития. Фазу без названия. Насидевшись без управления, члены экспедиции начали ощущать потребность хоть какого–то руководства над собой и даже пытаться высказывать друг другу претензии по этому поводу. Начался самый настоящий застойный гвалт, гвалт радости от долгожданных, или наоборот неожиданных встреч. Отовсюду слышалось:

— Кто ты такой?

— Кто ты такой?

Вроде всем было хорошо, но хотелось ещё лучше.

Иван с Монахом сидели под башней и принимали сигналы:

Монаху послышалось: «Что они делят, если им ещё ничего не давали?»

Ивану послышалось: «Полистай записную книжку О. Бендера, он уже отвечал на этот вопрос».

Монаху послышалось: «Хватит дремать, пора копать».

Ивану: «Реконструкцией займись на острове».

Даже попугай ожил и оглашал весь остров каким — то новым, мудрёным словом: «Перестройка. Перестройка». Лучше бы не кричал, а то в стране опыта такое началось…

Собственно, для Бога нет ни бедных, ни богатых, ни глупых, ни умных, ни тёмных, ни светлых, ни застоев, ни подъёмов, и вообще эти ребусы занимают только отдельных «овец», сбившихся с пути. Но там, наверху, за то, что сбился с пути истинного, тебя не казнят и даже не ругают. Сбился и сбился, походи там, где до тебя ещё никто не ходил, свобода выбора. Но это там, а в стране опыта: «шаг вправо…., шаг влево…, прыжок на месте…», а это переходит в привычку. Поэтому, когда мы попадаем туда, то теряемся и скучаем. Парадокс, но если нам нечего бояться и некого пугать, тогда зачем вообще жить.

Жизнь небесная нам очень непонятна, тем более, что покидаем мы «грешный» наш мир с мыслью о страшном суде. Но суда нет, а мысль есть, и эта мысль затаскивает нас обратно в наш грешный мир, где мы привычно продолжаем пугать друг друга, а значит, по нашему разумению — жить.

Скульптору были известны все слабости своих скульптур. Он видел изъяны, но не спешил с созданием совершенства.

Хорошее быстро не делается, когда понимаешь, что это такое. Он мог бы добавить пару извилин в мозг, но тогда могли бы стать короче ноги или слабее руки. А в любом деле главное — гармония. Скульптор сразу создал совершенство, внутреннюю гармонию скульптуры, ну а когда внутренний гармоничный мир скульптур от соприкосновения с внешней средой нарушился, Скульптор начал создавать внешние трудности, через которые скульптуры опять начали познавать свой внутренний мир и искать гармонию.

Во время описываемых на острове событий на страну опыта упал прямо с неба здоровенный камень. Упал он на перекрёсток всех дорог сразу.

Никаких надписей на камне не было, но идти куда–то за камень и далее по кругу, ну в общем, за горизонт, стало невозможно. Обратно от камня шагать можно было во все стороны, но за камень никак. Народы в стране опыта собрались вокруг камня, при этом не видя друг друга в упор, и стали кричать всяко — разно: «Ускорение», «Перестройка», «Застой». Камень ни с места.

Конечно, в стране опыта было веселее, чем на острове. В стране опыта выясняли то, что ещё будет, веря что–то, что ищут, ещё не было, а на острове искали то, что уже было, а кое–кто на этом острове начал догадываться, что было всё. Но камню было всё равно. Он лежал, слушал, ждал: на острове — куда придут, в стране опыта — куда пойдут.

Народ в стране опыта камень этот воспринял как напасть. Хотя нападать на эту страну было уже решительно некому.

Всем вокруг камня хватало своих проблем. Камень сильно потряс основы. Да и правительство страны опыта давно обитало на острове, где постигало, что первично.

В отсутствии правительства некая весьма шустрая часть народа страны опыта посуетилась больше других и «отхватила» весь божеский ресурс со всех сторон камня. Иван, будучи в отпуске, о чём–то таком догадывался, вспоминая рацию, два выбитых зуба, а как ещё можно было оповестить всех своих вокруг, как не через эфир. Но не об этом. Как ты думаешь, для чего эта шустрая часть народа страны опыта «умыкнула» божеский ресурс? Не поверишь, для торговли и всё. Но Бог–то торговлю не придумывал, коммерцией не занимался, это его расторопные слуги расстарались. Остальной народ в стране опыта сначала ничего не понял. Пока плакатами махали, кричали «ускорение», «перестройка», «застой», есть — пить не хотели.