Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

«Они ошиблись, – думал Ди, бешено вращая трехмерный руль, – конечно же, ошиблись. Расстройства координации, говорите? А вот так можно делать с расстройством координации? А вот так?»

И действительно, у него получалось. Он ловко вошёл в опасный поворот четырнадцатого уровня на пересечении Гилбер-Стрит и Вайс-Авеню. Подрезал пару олухов, нагло перестроился в соседний ряд и обратно. Щель штрафомёта метала Ди под ноги квитанции оплаты, которых за пятнадцать минут полёта над Нью-Йорком накопилось несколько десятков. Бортовой компьютер жалобно увещевал, что отключение автопилота и интеллектуальных систем вождения опасно для жизни водителя, да и вовсе недопустимо из-за напряженности дорожно-воздушного движения в городе…

Ди любил гонять по старинке, так, как это делалось в двадцать втором столетии, когда Ди Пратчет родился на свет, когда прошла его настоящая – или первая – молодость. Тогда летающие автомобили – авиамобили – были редкостью, часто бились, а уж авторитет профессиональных гонщиков приравнивался разве что к авторитету космонавтов.

Ди Пратчет в двадцать втором столетии был авиагонщиком. К тридцати годам он сколотил неплохое состояние, не растратив его по обыкновению далёких от коммерции спортсменов. К тридцати Ди владел небольшим заводом по производству двигателей для авиамобилей. А в сорок лет – перевалив за сто миллионов – стал одним из первых клиентов геронтологической клиники святого Вергилия. За десять лет до того ООН отменил мораторий на клонирование человеческих клеток и органов, что привело к буму трансплантологии и геронтологических исследований.

Ди участвовал в смелых воздушных экспериментах, сам выполнял трюки на авиамобилях, ставил рекорды скорости и редко, но регулярно разбивался – тогда ему пересаживали скелет целиком. Скелет, выращенный из его же генетического материала. Ди любил приложиться к бутылке – слабость эта одолела его между 2210 и 2230 годами – и ему пару раз за двадцать лет заменили печень и один раз – почки. Новые геронтологические технологии за баснословные деньги обещали почти полное физическое бессмертие. И Ди решил за бессмертие платить.

Но вот как получилось. Пратчет к середине двадцать четвёртого века стоил пару десятков миллиардов долларов. Он перестал участвовать в гонках почти сто лет назад, он стал дельцом, ему понравилось зарабатывать деньги, он чувствовал себя на замечательные тридцать лет, но ему придётся умереть. Если кому кажется, что бессмертие утомляет – это не так, особенно если у тебя карманы, полные денег.

«Они ошибаются, – лихорадочно думал Пратчет. Он слился с машиной, входил в повороты, разгонялся до предельной скорости, чувствовал каждый грамм своего крепкого, мускулистого тела – тела здорового мужчины, а не двухсотлетнего старика, и каждый грамм механического тела машины. – Старики так не умеют. Это точно. Проблемы с пищеварением – мало ли? Когда-то у меня была аллергия на устрицы, и такие же проблемы были сто тридцать лет назад… А может быть, они хотят повысить цену контракта? Такие у них методы пугать клиентов? А может?..»

Ди старался не думать ни о толстом докторе со странными очками, ни о геронтологическом конфликте, пытался сосредоточиться только на движении авиамобиля, но не думать не получалось. Внутренний голос то уверенно твердил, что коновалы ошиблись, то страшненько спрашивал – а если они правы?

И тут что-то случилось. Левая ладонь Ди дала слабину, руль выскользнул из рук и дорогущий «ламборджини» вылетел с проезжей части, кувыркнулся в воздухе и замер на аварийных магнитных подушках. Модуль безопасности противно визжал ультразвуком, а водительское кресло со встроенной реанимационной системой решило сделать Ди искусственное дыхание вместе с массажем сердца.

– Всё нормально! – громко и чётко произнёс Ди. – Я в порядке, ничего не болит! – Модуль безопасности замолк, удовлетворенный новостью, кресло пару раз дёрнулось и тоже притихло.

«А так ли я себя хорошо чувствую?» – Ди посмотрел на левую ладонь. Такого с ним не бывало раньше… Хотя много ли раз ты, Ди, садился за руль и так гонял, как сегодня? Ты уже давно не гонщик, ты обычный миллиардер с бодрыми привычками… Но и реакция тебя не подводила, даже в двадцать втором веке, когда геронтологи и впрямь больше на коновалов походили, когда нервная система «искрила» (по меткому выражению одного почившего хирурга) после неудачных трансплантаций.

«Они не ошиблись», – вдруг совершенно спокойно подумал Ди. И влепил себе пощёчину левой рукой, которая его подвела. Захотелось расплакаться, но плакать Ди давно разучился. Он даже не знал, остались ли у него слёзные железы. Может быть, их так и не пересаживали. Да и зачем бессмертным слёзы…

Ди вернулся домой через два часа после аварии, злой и расстроенный. После часового разбирательства с роботом-инспектором дорожной службы «ламборджини» всё-таки забрали. Инспектор сразу сообщил, что его операционная система использует новейшую антикоррупционную программу, и финансовое состояние нарушителя для него – инспектора – никакого значения не имеет, особенно учитывая почти полсотни зафиксированных нарушений. Ди пришлось унизительно вызывать водителя из офиса, двадцать минут ждать его у обочины. Из конторы, чтобы угодить боссу, прислали водителя-человека. Ди был бы рад роботу – в железную спину не нужно коситься и размышлять, что же о тебе думает твой подчинённый о твоём же фиаско. Водитель оказался бесстрастен лицом, но Ди точно знал, что злые языки сегодня вечером обсудят причины ДТП с участием босса. Напился? Взялся за старую привычку? Или у него появилась новая блажь – бить дорогие тачки?

Дома было всё так же – бело и стерильно. Небольшой период бытового аскетизма на второй сотне лет только украсит богатея – такова была очередная идея-фикс бессмертного Ди Пратчета. Двенадцать лет он так жил, будто в больничной палате. Разве что силовые тренажеры давали знать, что хозяин дома полон сил и здоровья. А девочки – и богатые искательницы приключений, которых Ди подхватывал на высоких приёмах, и изумительно сделанные модели из эскорт-агентств, и шлюхи, дорогие конечно, которых привозили доверенные люди, – они всегда удивлялись скудости обстановки в доме Ди. Нет, Пратчет не был скрягой, он очень любил тратить деньги на себя.

Ди прошёл на кухню, щёлкнул старинной кофеваркой, которой нужно было именно щёлкать. Мыслепакеты этот примитивный аппарат принимать не умел, но зато варил замечательный кофе.

Над кухонным столом (на котором, между прочим, минимум раз в неделю готовились блюда из натуральных продуктов, что тоже делалось Ди ради женских восторгов. Всё же он был родом из двадцать второго столетия и помнил вкус и запах настоящего мяса и настоящих овощей) висела голозаписка. Элли – его новая пассия – накрашенная, словно куколка, немыслимо милая блядь из элитного эскорт-агентства, которую Ди решил на пару месяцев пригреть у себя в кровати (больно хороша в постели была), – Элли, в одном полотенце, кривляясь и постоянно «случайно» обнажая правый сосок, сообщила, что ждёт его у «Карла Великого», в семь вечера.