Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

Конечно, Ди задал вопрос – а не могли ли вы, доктор Уизерспун, ошибиться? Мало ли – понос или варикоцеле. Моё тело накачивают гормонами и чем там ещё – вам виднее – может быть, реакция на медикаменты? Дефект в выращенном органе?

Уизерспун посоветовал обратиться к независимому эксперту, если мистер Пратчет не верит своему лечащему врачу. Доктор даже милостиво предоставил контактные данные нескольких коллег из других клиник.

Ди обратился к трём врачам, одного из которых разыскал сам. Не особо надеясь на успех. И успеха действительно не последовало. Все трое, ознакомившись с медицинским файлом, подтвердили правоту доктора Уизерспуна. Был только один вариант – пересадка мозга в тело старика. Дополнительных три, пять, а может, и все десять лет мучений, но жизни.

Доктор Уизерспун был в очках, стало быть, немного смущён и виноват в словах, движениях, да и всем своим поведением. Неловко ему было, наверное, предлагать здоровому с виду молодцу – метр девяносто рост, девяносто вес, сплошные мышцы, пусть и пересаженные, – старые, обвисшие тела стариков. Ди сидел в кресле посетителей, изображение голомонитора было повернуто к нему, и в экране проплывали одно за другим объёмные изображения людей, точнее их тел – старых, сморщенных, обвисших, ужасных…

Ди отказался от кофе, потому что желудок напиток этот признавать перестал. Ди порядком разболелся за последнее время – скакало давление, от половины продуктов организм отказывался и о сексе пришлось забыть. Операцию на мошонке сделали, но проблемы появились другие, о которых Ди и думать не хотелось.

От картинок на экране Ди начало тошнить – может, и от голода, потому что с утра он не ел, несмотря на уговоры Уизерспуна полноценно питаться, делать хоть что-то, чтобы смягчить симптомы грядущей катастрофы. Но, наверное, больше от картинок. Мерзкие это были старикашки, старые.

Ди пытался сосредоточиться на выборе, но не получалось. Мысль скатывалась куда-то в сторону. Хотя бы про «сосредоточиться». Последнее время Ди витал в облаках и полноценно сосредоточиться на чем-либо не мог. А ещё зрение начало ухудшаться, от голографических изображений слезились глаза.

– Давайте этого, – Ди устало махнул рукой в сторону голоэкрана. – Мне всё равно, доктор. Цену я знаю. Подберите что-нибудь по своему вкусу… по вкусу… Ну, не знаю, самого здорового, что ли?

Уизерспун виновато развел руками:

– Среди этих тел нет здоровых, ни более, ни менее. Сами же знаете, откуда мы их берем. Бедные кварталы, плохое питание, алкоголь и синтетические наркотики…

– Не пугайте меня, доктор, – проворчал Пратчет.

– Всего лишь хочу, чтобы вы ответственно подошли к выбору, – Уизерспун грустно вздохнул.

– Я устал, доктор, – Ди тяжело встал из кресла. – Выберите такое тело, которое не сдохнет в муках в ближайшие пару лет. А остальное меня не беспокоит.

Ди вышел из кабинета врача, разбитый и недовольный всем.

Операцию пришлось отложить на две недели: Пратчету надо было решить ряд формальностей, связанных со сменой тела, отпечатков пальцев, голоса, внешности. Между других файлов, с которыми приходилось работать Ди в это время, всё чаще попадалось изображение его нового старого тела, выбранного участливым доктором Уизерспуном. Первые дни Ди файл быстро пролистывал, отправлял в разные инстанции вместе с уведомлением о смене тела, не открывая и не проверяя формат. Но пришлось открыть один раз, второй. На третий Ди засмотрелся. Ему было неприятно, но он уже не испытывал отвращения.

За неделю до операции Ди не выдержал и позвонил знакомому менеджеру из администрации клиники святого Вергилия. Это было незаконно, но знакомый согласился, и на следующий день Пратчет получил файл с биографией бывшего владельца тела.

Его звали Мемфисом Асом, и был он родом из трущоб Нью-Джерси. Работал на электростанции, пил, курил и тело своё после смерти продал геронтологической клинике, деньги же завещал своей дочери. Самый обычный бедняк, продавший собственную плоть. Ди поморщился и удалил файл биографии.

Наверное, чем уродливее внешность, тем больше трудностей в бизнесе. Несколько контрагентов создали из смены внешности и тела Ди Пратчета целую проблему. Придирались к генокоду, к законности получения тела, к бактериологическому анализу крови, обязательному по мудрёному федеральному закону о биологической безопасности нации.

Ди добился своего. Он грозил судами, насылал адвокатов, ругался по аудиосвязи, перестав пользоваться видео. Голос у Ди был пока крепок, а тело не слушалось. Ди потерял пятнадцать килограммов и перестал держать мочу.

А тело Мемфиса Аса – к нему Ди стал относиться лучше. Это была собственность, которую он смог удержать, смог сделать законной, как раньше случалось протолкнуть в продажу бракованный авиадвижок. И, наверное, это новое старое тело было не таким болезненным, как его старое новое тело, сложенное из лоскутов здорового клонированного мяса. В конце концов, этот старик – Мемфис Ас – умер не своей смертью. Он пришёл в клинику, подписал необходимые файлы отпечатком пальца, и его усыпили. Ему, наверное, осталось год или два – было ему семьдесят пять лет – или чуть больше. В клинике его могли обмануть, он ведь по условиям контракта обследование проходил в клинике. Сказали, что жить осталось пару лет, показали графики и снимки, соврали глупому деду, который, может быть, все пять протянул бы. Зато на отступных сэкономили. А скоро усыпят и тебя, Ди, как того Мемфиса. Забудешь ты, Ди, своё лицо…

Сосредоточиться опять не получалось. Ди готов был сменить оболочку. Его тело разрушалось и причиняло ему страдания, а новое – или старое – и какая разница, собственно… Это тело не могло ТАК болеть, конечно же, не могло.

Господи, почему так болит голова? Почему вообще всё так БОЛИТ. Боль была кругом. В позвоночник будто вставили раскалённую кочергу. Туловище не хотело поворачиваться, спина скрипела, и Ди уже пять минут пытался встать с кровати. Колени не гнулись, а в виски отдавались удары сердца. Приняв горизонтальное положение, Ди чуть не упал – голова закружилась, его повело в сторону.

– О, господи! – в голос простонал Ди.

Это было не первое его пробуждение после операции, десятое, но первый раз дома, а не в больничной палате. Привыкнуть Пратчет не мог. Каждое утро тело ломило так, что вечером не хотелось ложиться спать. Его кормили таблетками, ставили капельницы, делали массажи, но всё это помогало мало. Те боли, которые он испытывал в теле Ди Пратчета, оказались мелочью, чепухой и бессмыслицей в сравнении с натуральными старческими муками тела Мемфиса Аса. Оно будто мстило новому владельцу, расцветало новыми недугами, которых в медицинской карте не было. И болело каждый день, каждую минуту и каждую секунду, сводя Ди с ума.